
Из всех советских красных дат в календаре 8-е марта самый прекрасный праздник, поэтому и выжил. С днём вашей международной солидарности, дорогие дамы! Написал этот текст специально для женщин, а получилось - и для мужчин. Ну куда же мы без вас, милых! На фото внизу Людмила Ивановна Щербенева и Наташа Стесикова, они заслужили своё счастье.
"За что мы любим вас, женщины
«Милый, а за что же ты меня любишь?» - этот вопрос каждая женщина задаёт своему мужчине.
Каждый из нас реагирует на него по своему. Одни - сладкими словами, другие - поцелуем и нежным взглядом. Но есть только один верный ответ: крепче и сильнее всего мужчины любят женщин за красоту души.
«С лица не воду пить!» - есть старая русская поговорка. Но в глянцевых журналах – засилье супер-моделей, и глядя на их щедро покрытые косметикой лица и отфотошопенные тела, девчонки начинают комплексовать с детства.
А потом укоренившиеся в сознании стереотипы не выкорчевать даже опытным психотерапевтам, их можно разрушить только любовью.
Милые наши дамы, не стоит вам сильно переживать по поводу своей внешности! До идеала ведь никто на свете не дотягивает, даже Венера Милосская в Лувре, сам видел, – и та без рук.
Пройдитесь по художественным музеям, понаблюдайте, как менялся эталон красоты в веках. Художников восхищали то полненькие, то худышки, бледнокожих сменяли розовощёкие, ну а губы у Джоконды по нынешним меркам уж слишком тонкие, неплохо бы силикончиком накачать.
Про Мону Лизу это я, конечно, в шутку – чтобы пронять тех барышень, которые готовы испортить свою естественную красоту. А теперь перейдём к куда более серьезному аргументу: вот судьба одной из самых прекрасных женщин, с которой свела меня судьба.
Лицо победы
Людмилу Ивановну Щербеневу изувечили в фашистском плену, в концлагере, когда она была ещё ребёнком. Её прежних, довоенных фотографий не сохранилось – они сгорели в разбомбленной родительской квартире под Брестом.
«На войне я с первого часа, - рассказывала мне Людмила Ивановна. – Мне в июне 1941-го было одиннадцать лет. Разбудил меня страшный грохот, будто гроза началась. Мой папа был командиром, он сразу понял, что это не учения, а настоящий бой. Поцеловал меня с братьями, обнял маму и велел, чтобы она пробиралась с нами к вокзалу. А сам побежал в свою часть, к границе».
Со своим отцом Людмила вновь встретилась только спустя многие годы после войны. Он увидел её – и не узнал. А когда понял, что перед ним его дочь, заплакал. Отец помнил её прежней, помнил ту девочку с красивым лицом, которую целовал в первый день проклятой войны.
Людмила не стала спрашивать, почему же папа не нашёл её после победы. Но отец сам, словно оправдываясь, начал рыться в шкафу, искать ответы на письма, которые посылал в Брест.
«Мне сообщили, что ты, как и мама, умерла», - произнёс он.
«А я не погибла, - ответила ему дочь. – И очень счастлива, что живу! »
Людмила Ивановна не стесняется своего изуродованного войной лица. Она носит шрамы гордо, как ордена. Но про войну рассказывать не любит – вспоминая ужас фашистской неволи, она переживает ту боль заново. И всё же, когда её просят выступить перед школьниками, не отказывает: «Ученики должны знать правду о войне, она не такая, как в кино, во много крат страшнее. От путь и бомб, голода и болезней гибли не только солдаты, враги не щадили ни стариков, ни детей».
Людмила Ивановна хранит альбом с фотографиями из концлагерей – она нашла их в архивах, когда стала одним из организаторов международного общества малолетних узников. Пленники на снимках измученные, едва живые – но их глаза смотрят в объектив с надеждой.
«Мы всегда знали, что нас освободят, что победим фашистов. Эта вера давала силы жить и бороться».
Мать Людмилы погибла ещё в Бресте, её повесили нацисты – кто-то донёс, что она коммунистка, жена командира. Семьи советских военнослужащих построили в колонну, погнали в Минск.
«Каждого, кто не мог идти, убивали. Мой младший брат Серёжа выбился из сил, конвоир застрелил его у обочины. Старший брат Герман смог сбежать из колонны, нашёл партизан, воевал до Победы. А я с тёткой, сестрой отца, попала в концлагерь Озаричи. Это было место страшнее Освенцима».
Песня – тоже оружие
В концлагере Озаричи за колючей проволокой и минными заграждениями были обречены на смерть от голода и болезней пятьдесят тысяч советских граждан. Шестнадцать тысяч из этих узников были детьми, и к ним у врагов тоже не было пощады.
«Землянок и бараков в лагере не построили, только вышки с пулеметами, - вспоминает Людмила Щербенева. – Охранники убивали каждого, кто близко подходил к забору. Кормили баландой из гнилой брюквы и мёрзлой картошки, хлебом с опилками. Чтобы согреться, мы сбивались в кучи, прижимались друг к другу и пели, чтобы отогнать свой страх».
Когда Людмила
Читать далее...