Теперь я тут

Болят ноги. Устала ходить. Спать тянет.
Зато имела радость наблюдать Лёшу и Еву на сцене :) Дддда, суперррр :)


Солнце слепило глаза минуту назад. Теперь же оно слепило воздушный замок и повесило над городом, а само поползло за горизонт. Это чтобы не отвлекали.
Стою посреди дороги. Слева роддом, справа жилой массив, впереди бесконечность, а под ногами – убегающие вдаль в обе стороны рельсы трамвайного пути.
Когда для подростков наступает хоть немного сложный момент, они драматизируют (кстати, актерство у них при этом просто хреновое) и, в том же порыве бесконечно глупой драматизации, покупают сигареты. Неумелые некурящие подростки. Но мне же это не поможет. Поэтому я на трамвайных путях.
Провода сверху зазвенели струнами. Я посмотрела вверх и увидела там то, точнее, того, кого обычно в подобных повествованиях называют ангелами. Только вот зачем? Для усиления трагичности или просветительства момента? Скажу так, там сидел обычный человек.
-Что делаешь? – спросил он. Любопытный, гад.
-Стою.
-А потом чем займёшься?
-А потом пойду.
-Куда?
-Вперёд.
-Зачем?
-Ты так много не понимаешь?
Человек видимо привык, что окружающие утоляют его любопытство, поэтому на мой ответный вопрос опешил.
-Ну… да.
Я показала вправо и сказала:
-Смотри. Здесь живёт посредственность.
-А тут? – Он радостно указал влево от меня.
-А здесь она рождается.
И я зашагала вперёд.

28.11.06


Пока ничего нового в творчестве, за исключением выложенного вчера. Куча идей, но нехватает чего-то, чтобы их воплотить.


Всё так просто и легко вокруг, что даже дважды два кажется громоздкой теоремой.
Но я то знаю, что это только на ближайшие пару часов.

Проекция фактической реальности.


1. Гротеск

Она никого не отпускает. Она всех держит при себе, на короткой цепи, и никто не смеет уйти дальше, чем она того хочет. Она может рвать чужие сердца и отнимать сон, но в глубине глубоко плевать в чужую глубину души. Она играет со всеми, и никто – с ней. Потому что это чревато последствиями. Она развивает у них зависимость от себя и терзает их долго-долго. А потом просто говорит «Забудь меня». И они забывают.

**

Она сука. Она снова идёт в магазин и покупает там заполнители души. Потому что она – суррогат. Нет, она не всегда была такой. Раньше она была довольно милой девочкой. Но все девочки растут, претерпевают изменения, метаморфозы и прочие –озы, и вот.
Видно, в детстве она не доиграла в куклы. Марионетки ей по силам, но в ней, к сожалению, осталось чуть-чуть человечности. А лучше бы она их убила.


2. Практически кристальная передача эмоциональной гаммы

Вы никогда не задумывались о том, какое самое страшное изобретение человечества? Она считает, что это часы. Потому что и их она иногда считает. И даже ей не под силу забыть об их существовании. Она снова поднимается к себе, снова открывает дверь ржавеющим ключом и снова поднимает рукав рубашки, чтобы посмотреть на плоский циферблат. А потом идёт на кухню к подоконнику и стучит пальцами по побеленной глади. Делает это оттого, что повсюду инфляция любви, одноразовая жизнь, люди, шприцы. Но многоразовые слова. Утопает в шаблонах и старых книгах, пепле сигарет и звёзд.

**

Она чхать хотела. Но неужели это всё?..
Вчера был град, и она его ела. Потом поверила в чепуху, чушь, а потом снова закрыла своё сердце на замок. Тем ржавым ключом, что от двери. Потому что если ключей станет слишком много, то она запутается в них, и у неё случится замыкание в памяти. Она не боится этого, но не уверена точно, насколько фатальным это может стать.
Она считает Алису толковой девочкой, и иногда материально ощущает прикосновение мохнатого хвоста к тёплой ладони.

**

Иногда случается, что она создает что-нибудь по вдохновению и считает это своим детищем. А потом вдруг случайно понимает/вспоминает, что это не её идея, а она её просто мельком вычитала/высмотрела/выглядела. Иногда она не понимала/вспоминала этого/об этом, но факт оставался фактом.
Она не хотела быть выразителем чужих мыслей.
Она не хотела быть проводником, ни даже тройником или розеткой.

**

Она думает, что всё сказано о любви, всё спето, всё написано. И о жизни, и о смерти – обо всём. Всю возможную правду высказали, теперь печатают ложь, и она тоже ценна.
С газетных вырезок на неё моргали чужие лица, и она думала, зачем они здесь. Она думала, что это какое-то святотатство, ведь правду писали чёрным по белому, и с ложью то же самое. Она думала, что это крайне неуважительно. Правда, она ещё пока не разобралась, по отношению к кому – к правде или ко лжи, но это не столь важно.
Всегда ценят то, чего мало. Правду сказали, многие, много раз. Не надо больше её ей говорить.
Просто укажите ей на неё.


3. Ночные проблески истины

«Представь, что ничего не существует за пределами твоего зрения, слуха и осязания. Нет никакого Парижа, пока там нет меня, пока я его не вижу, не слышу его запах. И, выйдя за пределы этой комнаты, ты тоже перестанешь существовать для меня. Моему ограниченному уму сложно всё это представить. Наверное, надо просто верить.
Так вот почему вы пришли к Иисусу Христу, Будде и Аллаху.
Так значит, вы не дураки, вы просто очень уставшие люди».


4. Сборное

Она не знала, что может быть громче запуганной бури. Может, любовь?
Она не знала, что может быть и прекраснее ветра. Может, закат на море?
Она не знала. Потому что не знала ни того, ни другого.
Балансировать где-то между, конечно, весело. Только вот падать не очень.
Ей перестали нравиться моменты сближения с людьми. И то, как она пишет букву «ж».
Зашкалило.

**

Она раздражалась расточительности людей и их мелочности. Каждый день они имеют возможность любоваться как минимум, двумя выражениями Красоты. Но они всё равно жалуются.
Как жаль, что он захотел всё так устроить. Они могли бы быть друзьями. Хотя кого она обманывала – она вовсе не хотела быть ему другом. Временами он был ей даже противен. Очень неприятно противен.
Когда-нибудь она будет плакать дробленым стеклом и поливать сердце компотом, чтобы не жгло. А потом регулярно посыпать его густым слоем соли, чтобы больше ничего не проросло.
Когда-нибудь и она будет дурой. Когда-нибудь она перестанет быть дурой.


5. Мозаика

Она думала, перефразировав Толстого, что все люди счастливы одинаково, а несчастны по-разному. И уверилась, что именно поэтому так мало счастливых – никто не хочет походить на других, все живут с оглядкой на других, никто не смотрит внутрь себя, а те, кто смотрит, страдают неизвестным родом мигрени и прочими неудобными вещами.
Она мечтала придумать самокопатель, чтобы облегчить людям путь к счастью.
Она не хотела, чтобы они Читать далее...

Тех, кому была полезна, больше нет.
Я теперь сама за всё держу ответ.
Ничего не бросаю на ветер, кроме прожитых лет –
След тягучих картин, на которых просрочен билет.
Сволочь новая точит, мне прочит себя
В собутыльники и собеседники.
И как будто любя, на сетчатке рябя,
Брякнет, рявкнет, в конечном расчёте лепя
По образу и по подобию
Хаос. Конечно, с меня.
Я теперь запираю себя на засов,
Потому что зима снова шлёт своих мерзких послов.
И ни фразы на свеже-отбеленных стенах,
Потому что «искусство поэзии требует слов».


Плохой по гласным (и негласным) меркам стих, или Мысли, случайно попавшие в рифму.

Ах, люди, люди, люди, люди,
Как сложно мне определить –
Я вас люблю, жалею, виню, пестую,
Или меня от вас (tout simplement) тошнит.
Когда вы бредете в мечети
Или жадно глядите корриду,
Тростник разрубаете острым мачете,
Повышаете демографическую плотность под эгидой
Товарища Дзен зе Мина.
Когда вы жуете ананасы и рябчиков,
Стадионы засеваете кукурузой,
Едите лазанью, пинаете мимо мячика,
Подражаете Карузо.
Поете «Оду Радости»,
Стреляете (-сь) и вешаете (-сь) в Англетеррах,
Друг другу делаете гадости
В самой полной мере.
Переводите плёнку, в некрологах пишите
Информацию раз-вер-ну-ту-ю,
Хотите отсудить ребёнка,
Или поёте «Хэппи бёздэй ту ю»,
По-голливудски скаля зубы и бережно лелея смог.
Кому-то это (ах) как грубо.
Да ну и что. А ты бы смог
Взрастить/снести/опередить
(без слова) племя/бремя/время,
Которое в пролёт швыряло
Случайно (?) с сигаретой семя
(рака).
В то время (рифма повторилась.
А ну и фиг. Однако, я вас просто проверяла),
Когда по венам кровь текла,
А не вода (не в ней ли правда растворилась?) кА по трубам,
Я под столом (по выходным) пешком гуляла.
Научились красить губы,
Не снимая масок.
Уже который день мне кажется,
Что в мире слишком мало красок.
(Не стоит ли, да пусть искусственно, мне вызывать опасок,
А то покажется ещё,
Что он вдобавок плосок (пласок?)
И с повышенной склонностью к маркости.
А, кстати, вот, ещё один вопрос:
Не знаете (так, невзначай),
Где здесь регулятор яркости?

В тот странный момент, когда самый дешевый кофе
Теряется с грустных серых зимних прилавков,
Ты чувствуешь – что-то случилось,
И звонишь в замерзшие колокола.
И резкий «шквал автобусных билетов»,
И металлы булавок, иголок, наперстков,
Всё в ненавязчиво-робких манерах вчера изменилось,
Не тогда ли,
Когда ты падения бешеных звёзд ждала?
В такие фланелевые секунды
Ты принимаешь за близкого друга,
Самые звонкие чистые свежие ясные облака.
И когда их уносит
За горизонт
Немая забредшая вьюга,
Ты сердца кусочки бросаешь отчаянно вслед.
Их хватает ветра рука.
В тот страшный момент, когда бьётся в ладонях
Птица прошедшего счастья,
Опалив свои крылья, пестрые перья
В твоем тяжком свинцовом дыхании,
Ты теряешься в стонах,
В надеждах надежду согреть
Навлекаешь ненастья,
Теряешь все свои маски,
И в этот правды кричащий момент
Ты растворяешься с жуткими метками боли
На своём забытом лице.

рада.
ибо.
в музее кино.
будут показывать.
французские фильмы.
без перевода.
только с субтитрами.
целую неделю.
точнее, 9 дней.
постараюсь.
там.
быть.

а ещё устала. глаза слипаются.

Шары из воздуха стеклянного,
Туманным запахом
Розовой сахарной ваты
Обволакивали разум.
Паруса, сверкая белизной,
Как чистым саваном
Трепыхались как рыбы.
Шириною обхвата
Галстук на шее
Душит злюку-меня, заразу.

Просто поразительно - и откуда у меня симпы, Пч.
Когда я вообще тут ничего не пишу.
Откуда вообще может быть у людей представление обо мне, sauf mes connaissances.
Чтобы как-то разбавить ваше пустое гуляние здесь, выложу немного своего творчества. Относительно старенького.


Я уйду,
разбив о стену
бутылёк с ацетоном.
Цветут на стенах прозрачные пятна.
Я в бреду. Я бреду,
бьётся пульс внутри вены.
Полупризрачным тоном,
проглоченным стоном,
заблудшим притоном,
уйду. Понятно?

Я моргну,
разрядив пистолет,
а может и обстановку.
Сквозь пальцы бежит ток, занятно.
Письмо. Я согну
пополам и проблемы
Улетучатся. Клеммы
Не рвутся, а леммы
Врут. Понятно?

Я совру,
убедив разум,
что всё уже по-другому.
Потому что так нужно. Невнятно.
Ты поверишь, сменишь ход,
И журавли – прям на север,
Пять листочков – не клевер,
Монета падает. Реверс
Блеснул. Понятно?

Я забуду,
собрав свои строчки,
о прошлом.
Пережитки крылья спалили. Обратно.
Эфемерное счастье
в маске печали,
люди скучали,
книги молчали,
чувства кричали,
спички тушились,
люди женились,
потом спились,
книги порвались,
чувства заврались,
царапины затянулись,
птицы вернулись,
слёзы просохли,
кровь подсластилась,
жизнь развернулась,
а мы всё ещё в сетях.
Сетях чего? Непонятно.





«Выдерн. шнур, выдав. стекло.
Окна, они так много отделяют от нас. Чаще всего, автобусные окна. Они столько всего скрывают… Не будь их – шальной ветер мог бы беспрепятственно врываться внутрь и со свистом проходить насквозь, продувая под сиденьями, над полками, срывая шляпы, задувая за шиворот и взлохмачивая волосы. Стекла, они столько всего искажают – от пейзажа с вечерним закатом до чувств и эмоций внутри и снаружи.
Но подумать о каких-нибудь насекомых, жучках, заключенных в банки или бутылки: за толстым зелёным бутылочным стеклом и того хуже. Стеклянность повсюду – слева, справа, снизу, и даже иногда сверху, а если там нет, то есть как минимум пробка или крышка. Что им там?
А эти стеклянные тюрьмы, прозрачные кубы в воздухе, где не остается ничего, кроме вечного созерцания – ноль участия в жизни!…
И вот тогда становится так хорошо от мысли, что мы то можем в два действия избавиться от всех этих стекол – всего-то, что выдернуть шнур да выдавить стекло…»



Это недавнее:

Я потеряла отмычки
От разума. Стачки
С новой эрой желаний.
Моя центрифуга
Под прозвищем «Быть» -
Волшебное чистое действо.
Носок кроссовка сравнять с чертой –
И можно на кнопочку «старт».
С неба в виде дождя удой,
Реши уже, дура, беги или стой,
Я пресытилась, чёрт, не застой.
Двадцать четыре часа в сутки –
Март.
Не полёт души, а мокрая слякоть.
Семь дней в неделю –
Скрип ставней.
В кармане ключами брякать,
Висеть где-то между и за,
Захлебываться словами.
И стереть всё, что сегодня,
Потому что уже вчера.
А завтра – это не нам с вами.

[300x368]

Ну, точнее, просто читая 8)

Зеркала и совокупление отвратительны, ибо умножают количество людей (с)

О времени:
.) Настоящее неопределенно, будущее же реально лишь как мысль о нём в настощем.
.) Уже "всё время" прошло и наша жизнь - это туманное воспоминание или отражение - конечно, искаженное и изувеченное - необратимого процесса.
.) Пока мы спим здесь, мы бодрствуем в ином мире, и, таким образом, каждый человек - это два человека.
(с)

Кстати, последняя идея была у меня воплощена в одном рассказе, задолго до листания Борхеса.



А единственное, чего мне сейчас не хватает - это балконы.

Гордые

Гордым легче, гордые не плачут
Ни от ран, ни от душевной боли.
На чужих дорогах не маячут,
О любви, как нищие не молят.
Широко раскрылены их плечи,
Не грызёт их зависти короста.
Это правда - гордым в жизни легче,
Только гордым сделаться не просто...
(c)

Хм.
Мда.