Невесомые паутины белоснежных пейзажей облепили мое сердце кособокими осиными гнездами. Дикий мед сочится из моих пор, мед, насыщенный нектарами вопиюще зеленых растений. Алкогольные испарения окутали сейчас мое усталое сердце, лежащее на самом дне Олдувайского ущелья, откуда когда-то вышли туманные фигуры, чтобы спустя миллионы лет превратиться в меня и мой дикий мед. Мой хмельной янтарный мед.
Вот оно, время, проистекающее из безымянных пещер, и утекающее меж наших растопыренных пальцев, как золотоносный песок. Песчинки времени. Блестящие, как кварц, невесомые, как позавчерашнее перо, неуловимые, как взгляд пещерного протея.
Сегодня утром оно бродило по моим водосточным трубам, рычало то ближе, то дальше, гремело, тряслось, дышало, прижимаясь влажным носом к той стороне водосточного слива. Оно шипело Саргассовым морем, и я, сидя в ванной, был напуган и очарован, и вода проходила сквозь мое тело и превращала его в самоё себя, то есть морскую воду. Холодный и мокрый, был я неземным ящером, управляющим своим секретным цеппелином, ветер трепал мои разноцветные гребни! Ветер гнал меня прямо из ванной комнаты, и я бежал, бежал оттуда, прямиком в небеса за моим окном и мир крутился вокруг меня, как бешеный. Мои границы полностью исчезли и теперь я выброшен туда, где все является самим собой, и все мои чувства - это плоды одного дерева, на котором я сижу, бездыханный от грандиозности всего происходящего и перебираю лапами, словно хамелеон.
Вот она, вечность! Прямо перед вами! Вечность распахнула мою грудь, я теперь король без королевства!
Дикий мед, дикий хмель... опьяняющая смола бесконечности течет из моих глаз, сосновые чешуйки небесно-голубых зимородков...
Еще один шаг... еще один шаг... Тишина, птица на моем плече... Тишина, словно крупная галька средиземноморья...
Сознание подобное переполненной чаше бытия. Сознание подобное тому, как золотая бабочка стучит крыльями по панцирю морской черепахи, оседлавшей Гольфстрим...
Мои золотые бродячие пузырьки света... Я валяюсь, совершенно пьяный на своей вращающейся кровати, и смеюсь, потому что мое безумие перешло все границы, все таможенные контроли, все рубиконы... и теперь, совершенно свободный, я глажу свой боль по мускулистой чешуйчатой спине и ее когтистые лапы надежно сжимают мой летучий челнок.
Никаких привычных ориентиров! Никаких людей на моем пути! Никаких огней на реке!
Есть только нечто, которое когда-то было мной и нечто, что когда-нибудь станет мной. Песчинки времени на моей ладони словно семенные коробочки - вот-вот произрастут из них различного рода травы...
Боже, я ли это? Ведь еще вчера мне было так страшно с вами. Страшно и теперь. Страшно и теперь. Вот так-то вот. Страшно, да так, что прячусь я от вас в самых потаенных закоулках своей ванной комнаты. Наверное, я просто перестал уметь. Заглядывая в скрипучий люк смерти, я никак не могу разглядеть там услужливую лестницу вниз.
И тогда я придумываю себе птиц. Легкие и милые, они несомы ветром, а я смотрю на них, засунув руки в карманы и, дымя сигаретой (но ведь я не курю!), спокойно и сильно восхищаюсь ими. А ты стоишь рядом со мной и... Но только тебя не существует.
Белые птицы... Милые мои друзья, бессловесные, и в то же время болтливые. Вы для меня - нескончаемая книга, страницы которой я распихал по своим карманам, а невыносимый ветер крадет их у меня и уносит в такие дали, в которых окажусь я еще нескоро. Ведь это невыносимо, носить такой груз. Такое впечатление, что оглянувшись, я увижу повозку доктора Ливингстона, и много чего еще. Вам не стану рассказывать.
Мне надо спать. Много спать, и вообще когда-нибудь не проснуться, как это делают личинки саламандр. Я, вероятно, тоже личинка саламандры, по ошибке попавшая в сети рыболовов. Возможно, я, сам того не подозревая, лежу на индонезийском песке и задыхаюсь под лучами ослепительного солнца.
Вот такой поразительный эффект производит алкоголь. Сначала у тебя вырастает двухметровый хвост, как у панголина, потом ты отправляешься в дальнее плавание, проходят миллиарды лет, и ты возвращаешься назад, после чего обнаруживаешь себя посередине груды непонятных обломков.
Происходят совершенно чужеродные и печальные вещи. Время течет задом наперед, и я совсем маленький, смеюсь, куда-то бегу, потом снова темно, и я на своей скомканной постели барахтаюсь, жалкий и нервный, потом опять какая-то прекрасная музыка, сад, зеленая дверь и Герберт Уэллс с трубкой во рту склоняется надо мной, такой близкий и знакомый...
Так вот кто преследовал меня во тьме с хрустальным яйцом в кармане сиреневого пиджака!
А я всегда испытывал жуткий ужас по вечерам, когда шел по Васильескому острову.
Ничего. Мне осталось немного. Скоро я увижу океан. Океан. Это слово я готов написать миллионы раз. Где угодно - на песке, на стекле, на своей тарелке или на вашем потолке. Я услышу воду, вырвавшуюся на свободу из лабиринтов труб и формул. Я опущу свою голову в прохладу моря и оно опустошит меня, сделает фарфоровым сосудом на полке у торговца кувшинами. Вся
Читать далее...