А. А. Ахматова познакомилась с Амедео Модильяни в 1910 году в Париже, во время свадебного путешествия. Знакомство ее с А. Модильяни продолжилось в 1911 году, тогда же художник создал 16 рисунков - портретов А. А. Ахматовой



Я очень верю тем, кто описывает его не таким, каким я его знала, и вот почему. Во-первых, я могла знать только какую-то одну сторону его сущности (сияющую) - ведь я просто была чужая, вероятно, в свою очередь, не очень понятная двадцатилетняя женщина, иностранка; во-вторых, я сама заметила в нем большую перемену, когда мы встретились в 1911 году. Он весь как-то потемнел и осунулся.

В 10-м году я видела его чрезвычайно редко, всего несколько раз. Тем не менее он всю зиму писал мне. Что он сочинял стихи, он мне не сказал.

Как я теперь понимаю, его больше всего поразило во мне свойство угадывать мысли, видеть чужие сны и прочие мелочи, к которым знающие меня давно привыкли. Он все повторял: "On communique". Часто говорил: "Il n'у a que vous pour realiser cela".



Вероятно, мы оба не понимали одну существенную вещь: все, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его - очень короткой, моей - очень длинной. Дыхание искусства еще не обуглило, не преобразило эти два существования, это должен был быть светлый легкий предрассветный час. Но будущее, которое, как известно, бросает свою тень задолго перед тем, как войти, стучало в окно, пряталось за фонарями, пересекало сны и пугало страшным бодлеровским Парижем, который притаился где-то рядом. И все божественное в Модильяни только искрилось сквозь какой-то мрак. Он был совсем не похож ни на кого на свете. Голос его как-то навсегда остался в памяти. Я знала его нищим, и было непонятно, чем он живет. Как художник он не имел и тени признания.



Жил он тогда (в 1911 году) в Impasse Falguiere. Беден был так, что в Люксембургском саду мы сидели всегда на скамейке, а не на платных стульях, как было принято. Он вообще не жаловался ни на совершенно явную нужду, ни на столь же явное непризнание. Только один раз в 1911 году он сказал, что прошлой зимой ему было так плохо, что он даже не мог думать о самом ему дорогом.

Он казался мне окруженным плотным кольцом одиночества. Не помню, чтобы он с кем-нибудь раскланивался в Люксембургском саду или в Латинском квартале, где все более или менее знали друг друга. Я не слышала от него ни одного имени знакомого, друга или художника, и я не слышала от него ни одной шутки. Я ни разу не видела его пьяным, и от него не пахло вином. Очевидно, он стал пить позже, но гашиш уже как-то фигурировал в его рассказах. Очевидной подруги жизни у него тогда не было. Он никогда не рассказывал новелл о предыдущей влюбленности (что, увы, делают все). Со мной он не говорил ни о чем земном. Он был учтив, но это было не следствием домашнего воспитания, а высоты его духа.

В это время он занимался скульптурой, работал во дворике возле своей мастерской, в пустынном тупике был слышен стук его молоточка. Стены его мастерской были увешаны портретами невероятной длины (как мне теперь кажется - от пола до потолка) . Воспроизведения их я не видела - уцелели ли они? Скульптуру свою он называл la chose (вещь) - она была выставлена, кажется, у Independants в 1911 году. Он попросил меня пойти посмотреть на нее, но не подошел ко мне на выставке, потому что я была не одна, а с друзьями. Во время моих больших пропаж исчезла и подаренная им мне фотография с этой вещи.

В это время Модильяни бредил Египтом. Он водил меня в Лувр смотреть египетский отдел, уверял, что все остальное (tout le reste) недостойно внимания. Рисовал мою голову в убранстве египетских цариц и танцовщиц и казался совершенно захвачен великим искусством Египта. Очевидно, Египет был его последним увлечением. Уже очень скоро он становится столь самобытным, что ничего не хочется вспоминать, глядя на его холсты. Теперь этот период Модильяни называют Periode negre.



Он говорил: "Les bijoux doivent etre sauvages" (по поводу моих африканских бус), и рисовал меня в них. Водил меня смотреть le vieux Paris derriere le Pantheon ночью при луне. Хорошо знал город, но все-таки мы один раз заблудились. Он сказал: "J'ai oublie qu'il у a une ile an milieu". Это он показал мне настоящий Париж.

По поводу Венеры Милосской говорил, что прекрасно сложенные женщины, которых стоит лепить и писать, всегда кажутся неуклюжими в платьях.

В дождик (в Париже часто дожди) Модильяни ходил с огромным очень старым черным зонтом. Мы иногда сидели под этим зонтом на скамейке в Люксембургском саду, шел теплый летний дождь, около дремал le vieux palais a l'Italienne, а мы в два голоса читали Верлена, которого хорошо помнили наизусть, и радовались, что помним одни и те же вещи.

Я читала в какой-то американской монографии, что, вероятно, большое влияние на Модильяни оказала Беатриса X., та самая, которая называет его "perle et pourceau". Могу и считаю необходимым засвидетельствовать, что ровно таким же просвещенным Модильяни был уже задолго до знакомства с Читать далее...

_
[330x599]
"Портрет Маргариты" 1918

[450x600]
"Кипарисы и дома"
1918

[375x600]
"Жоан Эбютерн"
1918

[470x600]
"Виолончелист"
1909

[699x454]
"Обнаженная на подушке"
1917

Сергей Рахманинов. 1925
[538x699]

[296x430]

Apokalypse 1999
1000 cm x 700 cm
digital print
Center piece of the Installation
Dominican Church, Krems
Museum of Lower Austria
[699x507]

helnwein.com

_

[250x437] [286x430]
[436x330]
[183x350] [217x350]

[640x508]

http://www.artphotogallery.org/02/artphotogallery/photographers/eugene_atget_01.html

[300x369] [400x497]

http://www.artphotogallery.org/02/artphotogallery/photographers/eugene_atget_01.html

_
[490x300]
[324x424] [504x500]

http://www.nickbrandt.com/

Это цитата сообщения sellerpro Оригинальное сообщение

Джон Сингер Сарджент

[368x450]
Китайские фонарики (1885-86), Галерея Тейт, Лондон


"Я пытаюсь написать очаровательную сценку, которую наблюдал вчера вечером. Две маленькие девочки в сумерках, в саду, среди цветов, освещенных зажженными бумажными фонариками... Знаю, эта картина потребует много времени, но я не отступлюсь от задуманного". Так писал Сарджент в 1885 году.
Над этой картиной художник трудился действительно долго. Приступив к ее созданию осенью 1885 года, он закончил ее только осенью следующего года. Сарджент писал с натуры, ловя те короткие мгновения, когда только-только начавшие сгущаться сумерки ненадолго создают именно то освещение, которое художник стремился передать на своем полотне.

Настроение сейчас - nauseated

PeTA President
http://www.nokillnow.com/PETAIngridNewkirkResign.htm

Info on PeTA.
http://www.petakillsanimals.com/
http://www.petakillsanimals.com/petaKillsAnimals.cfm

PeTA Quotes
http://www.activistcash.com/organization_quotes.cfm/oid/21

(1994)

_
[681x432]

http://marcoguerraphotography.com/

_
[626x421]

http://chinozavalia.com

MAKE-UP-ATHON

I-D june 2001
[468x640]
[466x640]
[468x640]