видимо иногда нужно оставлять здесь записи.

Слепые блуждают
ночью.
Ночью намного проще
перейти через площадь.

Слепые живут
наощупь,
трогая мир руками,
не зная света и тени
и ощущая камни:
из камня делают
стены.
За ними живут мужчины.
Женщины.
Дети.
Деньги.
Поэтому
несокрушимые
лучше обойти
стены.
А музыка -- в них
упрется.
Музыку поглотят камни.
И музыка
умрет в них,
захватанная руками.
Плохо умирать ночью.
Плохо умирать
наощупь.

Так, значит, слепым -- проще...
Слепой идет
через площадь.




Иосиф Бродский

Я никогда не забуду этот вечер.
Мы сидели на крыше, во всех стёклах соседних домов отражалось закатное солнце.
Ели мороженое, несмотря на холодный ветер.
Она бегала по крыше и пускала мыльные пузыри.
Потом, совсем замёрзнув, подсела ко мне, на самый край. Я накинул на неё свою куртку и обнял.
Мы так долго сидели, пока не закончилась мыльная вода в пластмассовой бутылочке. Тогда она вылила остатки вниз, куда-то в зелёный дворик.
И подумав, сказала:
- мне сейчас умереть хочется.
Кинул строгий взгляд, пробормотал что-то вроде _опять ты за старое, даже и думать не смей_
Но сам прекрасно её понимал.
Казалось, весь мир сжался до маленького кусочка ржавой крыши, превратился в хрупкую фигурку, которую я обнимал. Не было ничего и было всё, она была этим всем. И казалось, что больше счастья, чем ощущать её тепло, вдыхать её запах, перемешанный с ароматом духов, слушать её голос, просто не бывает.
И действительно хотелось умереть. Потому что внутри меня вдруг оказалось столько чувств, сколько я вместить не способен. Потому что казалось, что счастливей момента в моей жизни просто быть не может.
И хотелось умереть.
Растворившись в этом чувстве какого-то беспредельного счастья.

где-то в сердце слегка саднит.
она зовёт меня Цап. Иногда Царап. совсем редко – по имени.
только я всё равно никак не могу избавиться от чувства ненужности ей. кажется, что ей абсолютно наплевать. есть царапины – хорошо, нет – и ладно. нет ощущения того, что я хоть как-то нужен этому человеку. словно ей всё равно, настолько маленькое место я занимаю в её жизни.
любовь любовью, но я тоже человек. и меня это злит. да я даже ненавижу её в такие моменты. хочется плюнуть на всё и уйти, бросив что-то гневное и едкое: посмотрим, как ты без меня будешь. но знаю - ей то будет прекрасно и без меня, а я останусь без самого дорогого, без неё, буду мучиться сам. и остаюсь. покорно переношу обиды, трогательно храню какао в шкафчике, и, как только ей придёт в голову бросить мне пару слов, радуюсь щенячьей радостью, преданно смотрю в глаза, а потом – она уходит, ничего не сказав, и я опять жду. разве только что не скулю, как брошенный пёс. хотя, надо признать, иногда хочется.
меня это на самом деле задевает до глубины души. я привык, что меня ценят, меня уважают, меня ждут. я привык получать что хочу, это касается и девушек. это - первая, с которой у меня возникли какие-то проблемы в смысле закрутить роман. это - первая, которая играет мной, а не я играю ей.
разозлился. сорвался. решил забыться и доказать себе, что обойдусь и без неё. Олеси, Алины, Тани, Марины, Вики, Кати, Светы. была даже Даша. цветной разношёрстный калейдоскоп. кого только не было за этот месяц. чувствовал, что делаю что-то неправильное, но остановиться не мог.
теперь никак не избавиться от чувства вины перед ней. мне даже кажется, что я её в чём-то предал. и себя, наверное, тоже.
Ну не дурак ли?

Рыжее?...
В принципе, хотел назвать эту запись как обычно. рыжее что-то. потом понял, что рыжая она и не рыжая уже вовсе. перекрасилась опять в блондиночку. с коричневым колорированием. [да, девушки. представляете, я знаю, что такое колорирование.] к лицу ей такой цвет идёт больше. выглядит милым ангелом. но сквозь царапины знает, что к характеру ей подходит именно рыжий. огненно-красный. и только он.
вообще, не знаю, зачем я снова этот дневник открыл. писать-то больше нечего. мы почти не общаемся.
да и общались ли.
сейчас эта милая улыбка и долгий взгляд кажутся мне чем-то призрачным. как говорится, это было давно и неправда.
доступа к её дневнику у меня больше нет. единственное, что я могу сделать – это найти её в списке всех дневников и посмотреть на дату последней записи. всё это говорит о том, что она жива, что она пишет, я не знаю, что [как обычно что-то больное, наверное], но пишет. и то, что её комментируют другие люди. я не знаю, закрыла ли она дневник, оставив только самых близких, или закрыла его от меня. почему-то последнее мне кажется наиболее верным. я не виню её в этом. возможно, мне даже стало чуть легче. теперь я не мучаюсь от невозможности помочь, зная, что она считает, что мне не следует лезть в эту часть её жизни.
обидно ли мне? да, наверное шевелится что-то внутри.
а ещё я, сам того не заметив, совершил одну из самых необдуманных ошибок. я начал надеться. теперь эту надежду убить не так и просто.
такие необдуманные поступки приводят к не_особо приятным последствиям, которым можно дать кодовое название: думаю о тебе 61 секунду в минуту.
[слушай, рыжая, приходи, а? посидим, выпьем какао. я же иначе совсем загнусь.]

дело в том, что просьбу самого дорогого для меня человека закрыть этот дневник можно считать...не_действительной?...не_сбывшейся?...не_уместной?...
я вернулся.
надолго ли - не знаю.
так как сама цель создания этого маленького кусочка пространства, к сожалению, больше целью являться не может.
слегка грустно. но это такая своеобразная грусть радости. или радость грусти.
[радость радости? грусть грусти?]
не видел её несколько недель, а кажется, что с этого момента прошли годы. годы. годы.
долгие годы.
чувствую себя постаревшим лет на десять точно.
хотя может быть это просто симптомы надвигающейся сессии.

этот дневник скоро закроется.
по объективным причинам.
жаль, что конец наступил так быстро.
но возможности переменить своё решение у меня нет.
извините все, кто тратил время.
спасибо и удачи.
мне остаётся лишь поглубже забиться в свою раковину.

Она взяла мой ник себе. Серьёзно. Я готов почему-то прыгать от радости после этой переписки.

Вторник, 18 апреля 2006
09:18
Я - это ты теперь, царапины...
крест-накрест...

-мда. вот так теперь называется плагиат. =)
Я - это ты
быть мной не такое уж интересное занятие. поверь.

-Самое интересное на свете, лакричные леденцы....у тебя джинсы с болтами...

-может, хомяка тоже заберёшь?

-Он меня обижать будет...
Слушай, а ты не слишком против такого плагиата?...

-только если тебе от этого станет хоть чуточку легче.
я в этом не уверен.
решать тебе.

-ты всё-таки обиделся...
на что?...

-да нет же, рыжая!
всё в порядке, правда.
меня это смущает слегка, но я не обижаюсь.

-Между нами лишь три года разницы...
взмах ресниц, ну кто его поймёт?...
ты умеешь попусту не тратиться...
светлым быть и обжигать как лёд...

[шок. я не думал, что моя_рыжая будет мне писать стихи.]
-помнишь, мы с тобой о закатах говорили? и о прикосновениях?
все царапины, все двадцать две штуки, у тебя в руках.
но не жди от меня чуда.

-А ты помнишь, что я тебе тогда ответила?...
Что я без тебя не выживу...

не выживу ведь...

-рыжая, ну что же ты всё усложняешь?
я говорю тебе о том, что ты можешь со мной всё, что хочешь делать, а ты говоришь, что без меня не выживешь. я говорю, что скучаю, что очень жду тебя, а ты говоришь, что будешь продираться сквозь царапины. ко мне.
продираться. вот на это я вполне мог бы обидеться. во всём ты такая. будешь продираться сквозь царапины, совершенно не обращая внимания на красную ковровую дорожку, усыпанную цветами. проходи, усаживайся, располагайся. чай, какао, печенье, душу? пожалуйста. возьми только.

-дура я, лакричные леденцы...
прости меня...

-ничего, рыжее солнышко.
по-моему, царапинам пришло время пить пиво.
и ещё.
пообещай, что не будешь торопиться с самыми дорогими словами.
ладно?

~
вот оно кажется и наступило. моё счастье. оно знаете, какого цвета? рыжего.

ну, рыжая, ну сволочь...

Только одно меня огорчает. я вижу то, что внутри её, но совершенно не вижу способа помочь. вызвать на откровенный разговор. чтобы она рассказала мне о том, из-за чего ей так больно.
ей плохо. и царапинам тоже плохо. царапины ещё и скучают к тому же.
а ещё царапины очень боятся потерять рыжую.
царапины не знают, что будет, если она...[не_смей_об этом_думать]

"А я, со взглядом холодной убийцы, мягко вела кистью по страницам своего дневника, оставляя на клетчатой бумаге красные разводы…
А потом макала кисточкой в алую лужу, рядом с твоим запястьем... И снова вела линии...
Ты смотрел на меня, улыбаясь, но я знаю, тебе было больно… Просто у меня вдруг не оказалось под рукой лезвий… Только маленький затупившийся ножичек, из набора, прилагавшегося к микроскопу… Мой микроскоп, который я никогда не выброшу… В память о моей безумной мечте, труп которой лежит в чашке Петри из того же набора…
Поверь, я бы сейчас с много большей радостью целовала бы твои руки, но я рисую по ним охранные руны... Тем же ножичком…
Чтобы никто не посмел тронуть моего ангела, когда он умрёт…
А он умрёт…
А пока дышит, смотрит на меня с любовью и жалостью, будто знает, что его кровь никогда не отмоется с моих рук… будто знает, что с ним я никогда не научусь жить…
Ты бы сам вскрыл себе вены, чтобы не причинять мне боли, но не властен над своей жизнью…
Поэтому я с равнодушием во взгляде и кровавыми ошмётками внутри режу те руки, которые столько раз вытягивали меня из какой-то совершенно бездонной пропасти…
Я сама виновата… моя слабость, зависть и эгоизм…
А теперь плачу по счетам… отсчитывая свою боль по граммам, которая густыми смоляными каплями падает, смешиваясь с твоей кровью, на пол…
Я…только бы набраться смелости… обхвачу тебя за изувеченные запястья и поведу в ванную… заботливой матерью включу тебе воду… и уложу в ванну… придерживая твою голову над водой, перебирая влажные пряди, наблюдая, как алыми водоворотами и завихрениями твоя жизнь колышется в воде…
Только бы набраться смелости… лучше убийцей, чем так…
А пока я сижу, рядом с тобой, на корточках, не смотря ни в твои зрачки… ни на твои руки…
Мне страшно, что ты умрёшь, и я безумно боюсь того, что ты не умрёшь… и будешь и дальше сидеть по ночам на моём подоконнике…
А ещё я вижу, что бы боишься…
Того, что я не смогу вонзить нож в твою спину…
Я так долго ещё буду сидеть, пытаясь проглотить таки этот ком в горле, давясь рыданиями и словами: только прости меня…только прости…
Длить мучения меня_умирающей и тебя_недобитого…
Ангел, прости дуру…"

Моё маленькое чудо. скажи мне, что с тобой. мне очень важно.

Спасибо всем, кто записывается в постоянные читатели, комментирует, выражает симпатии. Для меня это очень важно. Чувство присутствия в моей жизни.
Просто так смешно получилось. Что самым дорогим, милым и хорошим я могу поделиться только с виртуальным миром. Спасибо, что поддерживаете, не даёте остаться наедине со своими подчас не самыми весёлыми_рыжими мыслями.
Вот сейчас, например, сижу, болтаю с ней в асе. о самочувствии моего хомячка. и кажется, что предо мной озорной рыжий_чертёнок. который при моей попытке сделать шаг навстречу отскакивает на два и показывает язык. а когда отчаиваешься, оставляешь попытки оказаться чуть ближе, подходит сам. и лукаво заглядывает в глаза. но только попробуй протянуть руку, коснуться. самое настоящее парадоксальное подкрепление.
а вчера она была ангелом. беззащитным и чистым. когда спала у меня в руках. и её дыхание щекотало мне шею. я тогда, кажется, думал, что что-то во мне порвётся. лопнет. слишком сильно натянутой струной. от всей той безграничной, всепоглощающей нежности, которую я испытываю к этому живому чуду. особенно когда оно с утра_всклокоченное, ворчит на меня из-за отсутствия печенья.
А сейчас я чувствую, как она играет мной. не зло. просто играет. скорее всего, не понимая, что временами причиняет боль.

Ночь. начало среды. около двух.
sms.
-котят не топят, они топятся сами.
я не знал номера. но почувствовал.
-Даш, ты?
-наверное можно сказать и так.
-что-то случилось?
-нет. да. наверное можно сказать и так. просто тяжело.
-тогда давай я позвоню. ты мне расскажешь. станет легче.
-я не дома.
[шок]
-где?
-в детском садике.
-что ты там делаешь?
-пью пиво с каким-то бомжом.
-Даш, не шути так, ладно?
-я не шучу. если бы я не выпила, то не осмелилась бы тебе написать. и тем более не решилась бы сказать об этом.
-что случилось?
-похоже на то, что я в конец поссорилась с матерью и ушла из дома.
-давай без глупостей. возвращайся домой.
-никогда в жизни.
-хорошо, тогда скажи адрес. я приеду.
-глупый. тебя мне не хватало.
-адрес...
-напросился.
*смс с адресом*
[вызвал такси.]
-сиди на месте и попробуй только уйти куда-нибудь.
через полчаса нашёл её на скамеечке в садике. в тонюсенькой куртке. с мокрыми, блестящими глазами. сгрёб в охапку, запихнул в такси, отвёз к себе домой. высунувшийся было в надежде узнать, что случилось, отец, увидев меня с девушкой, тактично юркнул обратно в комнату.
отпаивал мою_рыжую горячим какао, кормил печеньем. всё как обычно. потом мы сидели на диване, обнявшись, смотрели какую-то фигню по телевизору. ну, если совсем честно, то на телевизор мало кто обращал внимание. она так и уснула, у меня на руках, пристроив голову на моём плече. подождал немного. пускай покрепче уснёт. отнёс к себе на кровать. накрыл одеялом. сам вернулся на диван. к телевизору.
естественно с утра никто из родителей даже не попытался меня разбудить. сделали вид всепонимающих_любящих предков. типа_мальчик решил порезвиться с девочкой.
ну а мы, проснувшись, вели себя относительно тихо. разлили два пакета молока и испачкали стены вишнёвым джемом. а ещё мы издевались над моим хомячком. цель нашей глубокомысленно_философской затеи заключалась в том, чтобы запихнуть это ж(ы)вотное другому, например, за шиворот. вообще, надо признать, во многих интересных местах побывал хомяк.
чувствовал себя чем-то крайне счастливым. потом она уехала.
а я нашёл на своей подушке рыжий волос.

Так таки и поверишь в чудеса. уж слишком легко она согласилась встретиться со мной в воскресенье. причём довольно далеко от её дома, на невском. правда, ей опять что-то понадобилось в школе. [умный ребёнок]. поставил себе цель. просто так не отпущу. без боя. только его не было. она сама не_отпускалась. познакомился с ещё одной её чертой. в народе называется детская невинно_наивно_непосредственность. или я просто не хочу верить, что она прекрасно знала, что делает, прижимаясь ко мне настолько_близко. хотя, правда, бабулька сзади прижимала ко мне свой непомерный походный рюкзак вторе её больше с не меньшим усилием. [вот и езди в метро в час пик]. ох уж эта рыжая. если бы она ещё не смотрела на меня почти в упор, не отрываясь, опять, будто нарочно всё во мне переворачивая. я никак не могу понять, что значит этот взгляд. он о чём-то просит, спрашивает. ищет где-то во мне что-то. что, чёрт возьми.
я рядом с ней как-то забываю обо всём. совсем_обо всём. кажется, что не только меня нет, мира нет. только она. странная какая-то. взрослая и в то же время ребёнок до невозможности. весёлая_больная. доверчивая и дикая. не даётся в руки. забавная в своей трепетной любви к какао и чертовски_серьёзная в искреннем желании понравится моему хомячку [вы когда-нибудь видели, чтобы кто-то нравился джунгарскому хомячку? [кроме меня, естественно]]. и красивая. до неприличия. а ещё у неё всегда холодные кончики пальцев. я никак не могу понять люблю ли её. раньше я сказал бы да, не задумываясь. а в этом случае я боюсь поспешить с выводами, потому что не могу позволить себе ни капли фальши рядом с этим чудом. хотя я понял уже, что она, кажется, чувствует меня едва ли не лучше, чем я сам. но это определённо что-то самое светлое, самое сильное, самое искреннее, на что я способен.

наверное, если думать о человеке постоянно, мечтать о встрече, грезить этим образом, жить вместе с ним, разговаривать у себя в голове, то его обязательно встретишь_не можешь не встретить. в самом непредсказуемом месте. как только впервые за много_много мучительных дней ожидания на миг забудешь о нём. так и я, спокойно шёл себе в среду около обеда с пьяного дня роженья по направлению к ближайшему метро_гостинке. что-то как-то сжалось внутри, когда увидел в толпе огненную, почти красную шевелюру. поспешил вперёд. точно. моя_рыжая. догнал. привет! выпалил. уыбнулась. слегка укорил себя за недальновидность. надо было использовать пару драгоценных секунд, чтобы продумать речь. впрочем, я настолько был рад. оказалось, она со школы. но_как всегда_в таких историях_вместе - всего пять минут на эскалаторе плюс пять минут - одна остановка. Но иногда и за такое короткое время можно услышать что-то бесценное, "мне нравится когда ты улыбаешься. у тебя такие ямочки на щеках". в поезде [осторожно, двери закрываются] она держалась за меня. А потом мне - выходить - так быстро_безжалостно. улыбнулся. вышел. разрываясь от счастья и боли. [осторожно, двери закрываются].

не_знаю, что буду делать, когда твой голос в моей голове замолчит.
не_знаю, что будет, если все эти громкие и чужие мысли заглушат тебя во мне.
я не_знаю, что буду делать, когда ты.
я не знаю, что буду. ты.
я. ты.
не_знаю.

несколько её записей.

***
закрываю глаза, делаю десять глубоких вдохов и выдохов...
это странно и страшно...
признания в любви...
никак не могу избавиться от чувства того, что на слова я люблю тебя, нужно отвечать - я тоже...
гадко то, что я не могу ответить то, что хочу сказать... потому что на слова любви есть два ответа...если ты заинтересован дальше общаться с этим человеком....
а - я тоже тебя люблю...
б - ты мне очень, очень нравишься, но...
~ дальше вариантов много, так чтобы отшить и не испортить отношения...зависит от человека и от ситуации ~ конец, правда почти одинаков...давай останемся друзьями...
к сожалению, сказать то, что я чувствую я не могу...
я хочу любить, но не умею...
потому что этого не объяснить...
странно...я не_любила никого и никогда...
я могу сказать, что мне что-то нужно...я могу ревновать, могу ненавидеть...могу симпатизировать...
любить - нет...
просто не умею...
***
Наверное, мне сейчас больно...
Наверное, я должна переживать по этому поводу...
Мне только пусто...
лишь пусто...
Отучили от желания смерти, а желания жить не появилось...
Как это похоже на меня в прошлом...
веришь в любовь?
Слишком мертва, чтобы жить, слишком жива, чтобы умереть...
Похоже, это где-то уже было...
Кажется, во многочисленных историях любви это самое мягко капало на кафельно-больничные плиты...
горечь, горечь, горечь...
Нет...
С тихим шорохом ложится под ноги...
Точно так же, с такой же обречённостью, как январский дождь...особенно когда он - слёзы...
в таком состоянии всё с привкусом железа...
Не умея ни любить, ни верить...
Вновь надевать твою рубашку, сворачиваться в тугой комок где-то в углу комнаты и внушать себе, что всё хорошо...
Закрыть глаза, закрыть глаза...
закрыть глаза...
мне просто хочется закрыть глаза и посидеть так...забывшись... и открыть их не от того, что мне нужно что-то делать, куда-то бежать...
а от того, что я просто соскучилась по свету...
***
*запустив пальцы в волосы*
Как же я иногда устаю от всего...
Наверное, это нервы...
А может быть просто заживают порезы от лезвий...
Воспалённая душа мешает думать, что-то делать, о чём-то заботиться...
Я просто не учла того, что есть вещи много сильнее меня, о которых я, в силу своей слабости (забавно, правда?) просто не смогу перестать помнить...
Которые въедаются сознание, и доводят кошмарами наяву...

Как мне хочется послать всё! Послать всё к чёртовой матери! Самой разорваться, разлететься на куски...
чтобы больше никто-никогда...
нет сил выдернуть себя из этой проклятой...
всё забыть...
чем жила, о чём думала...
мечтала о чём, на что надеялась...
как же это всё было наивно...
За убийство собственной веры никогда не платили малой кровью...
мир стал уже...или это просто опухли веки?
помолчите со мной...

К сожалению больше нет человека способного вытянуть меня из всего этого...

~~~
Скажите, это можно читать спокойно?
Можно это вынести?
Можно?

выждал пару дней, только потом послал запрос об авторизации. начали общаться в асе, дальше - больше, начал комментировать её дневник. она на самом деле такое странное, больное чудо. которое злится, когда я называю её Дарьей. не любит своё полное имя.
тем временем у компании возникли проблемы с местом сбора, в общем, им нужна была квартира на выходные, чтобы там побалагурить некоторое время, потом пойти на какой-то концерт в ночном клубе, вернуться пьяными в пять утра и лечь спать. Немного подумав, сообразил, что у чуда начнутся каникулы, и она вполне могла бы и... в общем, предложил своё обиталище.
и, вот опять мы с ней, но уже на моей кухне. получив приглашение на ночную тусовку отказалась, но уйти собралась вместе со всеми. не знаю, как, из-за этого дурацкого комка в горле, но мне всё-таки удалось сказать ей: куда ты пойдёшь так рано? оставайся со мной.
и она кивнула. и она сидела на моей кухне, а я не мог на неё наглядеться. и она улыбалась мне. так, что кажется внутри что-то переворачивалось. и ещё она плакала. и смотрела во дворик, избегая встречаться взглядом со мной. а я отпаивал её какао. и отдал всё своё любимое печенье. с корицей. она призналась, что очень любит коричный запах. и волосы её тоже пахли корицей. от шампуня. когда она уснула на моей кровати, я подносил эти удивительные, мягкие-мягкие пряди, к своему лицу, целовал их, вдыхая этот аромат, и пьянел. чувствуя себя котом, вылакавшим полпузырька валерьянки. ничего мне не хотелось больше, чем схватить её в охапку, прижать к себе, зарыться лицом в её волосы. но она спала, зажав кулачком краешек пледа. беззащитная, хрупкая. и такая красивая.
мы не виделись больше после этой встречи. и только раз мне удалось поболтать с ней в асе. совсем чуть-чуть. в своём дневнике она тоже пока не появляется. я знаю, что она занята, каникулы закончились, а ей ещё нужно написать научную работу. как там она, интересно? Я чертовски скучаю.
И каждый раз, закрывая глаза и вызывая её образ в памяти, я чувствую лёгкое прикосновение её мягких, теплых губ. этот след не отмывается с моей щеки. никак. да и мне не хочется, чтобы он исчез.
я - романтик, или просто так сильно влюбился? или романтик, который к тому же сильно влюбился?
ответа нет. тишина.

когда звонил в дверь уже знакомой квартиры, каким-то непонятным чувством понял, что она там. и точно. моя рыжая сидела вместе со всеми, улыбалась, смеялась. я быстро скинул куртку и присоединился к ним. не знаю, может, это было моё разыгравшееся воображение, или ещё что, но в её глазах я увидел затаённую, не замеченную мной ранее грусть. тоску по чему-то неведомому мне, да и ей, скорее всего, тоже. через минут двадцать она вышла. как я догадался - в ту же самую комнату. на этот раз, когда я вошёл, она сидела на кровати, обняв колени руками и положив на них голову. думала о чём-то своём. осторожно сел рядом. опять болтали. довольно долго. пару раз к нам в комнату заглядывали, но увидев вдвоём, делали многозначительное выражение лица и со словами: ооо. не мешаю_удаляюсь, сваливали из комнаты.
когда она, слушая меня, провела рукой по своим волосам, рукав кофты задрался и я заметил шрамы. всё ещё воспалённые. довольно странные. не как изображают на всех суицидальных картинках - пара полосок поперёк руки. нет, они шли наискосок, ровно по синенькой линии вены. несколько раз. с какой-то отрешённой яростью. в одном месте виднелся смазанный красный след, видимо, заживающие раны кровоточили. я не замолчал, но она, уловив какие-то новые интонации в голосе мгновенно проследила за моим взглядом и как-то сразу съёжившись, молниеносным движением натянула рукав. и отвернулась. я, в растерянности, всё равно продолжал говорить. но она казалось, не слушала больше, так, кивала, отвечала односложно, взгляд блуждал по комнате, изо всех сил избегая того места, в котором находился я, который как по невысказанной договорённости, чувствовал, что ни сам, ни она не хотим говорить об этом. но она казалось, замкнулась где-то в своём мире и теперь ни за что не даст мне заглянуть туда. я понял, что ёще чуть-чуть и она встанет, найдёт в себе силы мило улыбнуться, может быть скажет, что ещё увидимся, и уйдёт. чувствовал, что она боится чего-то. у меня вырвалось внезапно: я никому не скажу. она тогда впервые за этот отрезок времени глянула на меня, и усмехнувшись, ответила: все знают. я ни на секунду не усомнился в этом. - тогда почему - просто мне не хотелось, чтобы ты знал об этом. в голове мелькнула какая-то бредовая мысль, сорвалась с языка - боишься, что я как-то не так на это отреагирую? - *улыбка* - ты уже как-то не так отреагировал. я засмеялся. скорее тому, что она улыбается. это разрядило обстановку и разговор поплыл куда-то. так же легко и невесомо. как раньше.
когда она собралась уходить, я спросил внезапно - я не могу понять. почему ты... это могло отнестись к чему угодно, но она поняла. она как-то погрустнела сразу. поняв, что брякнул это зря, извинился. сказал, что это не моё дело. она помнится, так тихо спросила меня - ты действительно хочешь знать? что-то внутри меня кричало, что - нет. не хочу. боюсь. мне этого не надо. я хочу выйти из этой комнаты, всё забыть и вычеркнуть. кивнул ей. она вздохнула. взяла из рук мой мобильный, который я почему-то вертел в руках. - тогда стучись в асю. вслух я тебе это вряд ли скажу. я оставила номер - вложила нокию обратно мне в руки с видом нашкодившего ребёнка, довольного своим проступком. кивнул. из комнаты мы вышли вместе. все как-то загалдели сразу. как говорится из зала посыпались реплики, довольно пикантного содержания, повествующие о том, чем мы там занимались вдвоём столько времени. про себя подумал: если бы так и было. ушли с ней. вместе. правда тут же пришлось разойтись в разные стороны. сразу начал копаться в телефоне. перерыл адресную книгу, смс, как мне тогда показалось - всё перерыл. не нашёл ни намёка на номер. расстроился порядком. с горя едва не открыл какао. опомнился. поставил обратно.
ровно в три тридцать по московскому времени запищал телефон. проклял всех и вся - разлепил глаза. аппарат всё не унимался. глянул на экран. напоминание. какое к чёрту напоминание? я ими никогда не пользуюсь. а внизу номер. понял, наконец, что же она так злорадно улыбалась.

с утра понял, что нужно что-то делать. решил навести справки. через некоторое время узнал адрес её он-лайн дневника. помню, как торопился домой, с последней пары ушёл. набирал адрес в строке дрожащими руками. когда страничка загрузилась, мгновенно очутился в атмосфере её дневника. прочитав пару записей, мелькнула мысль, что надо мной посмеялись просто. с каждой строчкой с каким-то тихим упорством думал, что это точно не она и одновременно с этим чувствовал, что это не может быть никто, кроме как она. только она - такая. включил первую страницу, запись от тринадцатого марта. значит, этот дневник у неё чуть больше года. и утонул в страницах безумного, раздирающего душу отчаяния, беззвучного крика, плача, который зловещим набатным колоколом разлетается по больничным коридорам. который ещё отчаянней, ещё безысходней, оттого что никто не слышит. её записи - не просто болезненные - кровоточащие, резали без ножа, по живому. выстраданные, выплаканные предложения. стихи, чудовищные, жестокие, с чёткими сухими словами, как в судебных документах, которые вынесли свой приговор миру. и она плакала о его похоронах. она плакала о любви задушенной, загубленной в зародыше. бившейся, метавшейся в предсмертной агонии, раздирая себя о прутья сковавшей клетки. странное, загадочное, сочетание невыразимой жестокости, драматичности, и детской наивности, невысказанной нежности. она пишет, словно бы время и пространство в этой точке остановились, есть только "сейчас" в котором - пустота, вечное «мимо», извечное «никогда». этот дневник - сказание о невозможном, о запретном - о счастье. о жизни, чья хроническая мистерия не может не обернуться трагедией. там жизнь и смерть сплетаются в страшном танце. её текст подобен оголённому нерву, натянутой струне. которая вот-вот лопнет. я читал, впитывал это всё в себя, не замечая, как вцепился в мышь железной хваткой, как рукой оттягиваю воротник рубашки, словно задыхаясь. когда добрался до последней записи, чувствовал себя вывернутым наизнанку, выжатым, выкрученным, вырванным и отброшенным валяться где-то в стороне. в горле стоял тугой комок, в голове пульсировало абсолютное нежелание жить. она за весь год не поместила ни одной - не то, что оптимистичной, - нейтральной записи. понял, зачем ей нужен был этот браслет - скрыть шрамы на запястье. я не знаю, как пережил несколько дней после этого. мучился, рвался на части, от ощущения собственной бесполезности, кусал губы, лихорадочно пытаясь что-то сделать, хоть как-то ей помочь. едва не плакал от жалости, от которой казалось что-то в груди треснет, разойдётся по швам от желания найти её, прижать к себе, обнять, качать на руках, как маленького ребёнка и шептать что-то вздорное, заведомо неправильное, похожее на: всё будет хорошо.
кое-как придя в себя, войдя в колею, ещё несколько недель не мог зайти на её дневник. боялся. не желая вновь повторения той боли, в которую пришлось окунуться с головой. надеялся, что это всё-таки ошибка. опечатка. надеялся и знал, что это не так.

Никогда не забуду, как в первый раз её заметил. именно не увидел, заметил. увидел так: скользнул взглядом. кажется, подумал, что из всех самая симпатичная, по тому как себя ведёт - самоуверенная, самовлюблённая даже, избалована вниманием, противоположного пола в частности. что не удивительно. глаза голубые, блондиночка, фигурка отличная, в пупке серёжка. это меня особенно позабавило. по складу характера - лидер, как только появляется в компании, всё совершенно непринуждённо и незаметно начинает крутиться вокруг неё. с чувством юмора всё в порядке. практически всегда шутит, улыбается. и как улыбается. два верхних клыка немного выше остальных зубов, так и кажется, что вот-вот скажет: да, я такая, я кусаюсь. в итоге решил, что это одна из тех девушек - очаровашек, которым всё достаётся легко из-за данных, которые привыкли управлять людьми, а на досуге обсуждают с подружками новые кофточки и кто с кем спал, за чашечкой чая с песочным колечком. в общем, не самую положительную характеристику составил. так, поинтересовался, с кем пришла, сколько лет. узнав, что пятнадцать, удивился слегка, сам бы восемнадцать дал, не задумываясь.
в следующий раз увидел едва ли не через месяц, в конце февраля. да и то, долго всматривался, сначала понять ничего не мог. думал, где-то я её видел уже. когда вспомнил, что это та девушка, посмеялся про себя. волосы вдвое короче, огненно-рыжие, одежда чёрная, кофта с прозрачными длинными рукавами, закрывающими едва ли не половину ладони, на левой руке браслет с шипами. но веселится, смеётся и дурачится по-прежнему. сразу изменилась атмосфера, как она вошла. очень живая девочка, из людей, которые горят ярко. завораживающе.
дальше компания временно разделилась на два кружка. м и ж. парни смотрели, кажется, что-то из олимпиады в Турине, я этим если честно мало интересовался, так, прихлебывал холодное пиво из горлышка. девушки оккупировали кухню, весело смеялись о чём-то. сам не зная зачем, решил посидеть в тишине. заглянул в одну из комнат, и застал там свою рыжую, сидящую в одиночестве на подоконнике. с толстющей книгой на коленках. подошёл, вгляделся в надпись на корешке. жирными золотыми буквами: Ницше. присвистнул про себя. она, наконец, отвела взгляд от книги и посмотрела на меня. глаза оказались не голубыми, как я решил в начале, а серыми, серо-зелёно-голубыми, если точнее. С разводами посветлей, расходящимися от зрачка к краю радужки, который был тёмно-синего цвета. Спросил первое, что пришло в голову. почему не веселится в общей массе девушек. получил в ответ сморщившийся носик и что-то похожее на: там скучно. разговор со скоростью мысль в минуту. опять они шмотки обсуждают, поведение их парней, в том числе какие они чёрствые, тупые, бесчувственные животные, с выводом, что козлы. и ржут как лошади.
дальше – разговор с оттенком флирта. что-то вроде: не рано ли маленьким девочкам читать такие серьёзные книжки. – нет. нет, я не знаю, сколько тебе лет. – *дальше выдаю проверенную информацию* - наверное, пятнадцать. получаю неожиданный «фырк» в ответ, и что-то крайне ворчливое, похожее на «мне уже неделю как шестнадцать».
слово за слово. представился. разговор вытек на тему "ни о чем_обо всём". она оказалась удивительно тонким, умным, приятным собеседником, внимательным, чутким слушателем, казалось, она предугадывает конец твоей фразы, чувствует его. мы болтали так около часа, или больше, мне-то показалось – минут пять, и ни разу, как всегда бывает у незнакомых людей, разговор не замер, не прервался неловким молчанием, когда никто не знает, что сказать. а ещё она смеялась, удивительно смеялась, легко, немного по-детски, показывая миру, мне в том числе, свои клыки. я тогда сразу думал о том, что стоит быть осторожней, она кусается. почти весь разговор она смотрела то в окно, то прямо на меня, хотя, правильней было бы сказать в меня. куда-то внутрь, в самую душу, но делая это осторожно, ненавязчиво, деликатно. а я, чувствуя себя дураком, глазел на неё, не в силах оторвать взгляд. смотрел в её глубокие глаза, в которых нельзя не утонуть. и тонул. захлёбывался. заметил едва видный шрамик. очень странный. едва видная тонкая полоска и рядом точка. ещё веснушки на носу, такие, вылинявшие за зиму веснушки. на левой щеке три родинки, а справа одна - над губой. хотя, что странно, она не несёт в себе оттенка сексуальности, вожделения, ради чего их раньше и рисовали-то постоянно. но определенно, с характером родинка.
очнулся от того, что она тронула меня за руку. ласково так, почти невесомо. и спросила, любопытно-полунасмешливо, о чём я так задумался. пробормотал что-то неопределённое. а потом она засмеялась, спрыгнула с подоконника, поставила книжку обратно на полку, и, ответив на мой недоумённый взгляд: мне пора, возможно ещё как-нибудь увидимся, выскользнула из комнаты. я постоял немного и вышел вслед, глянув, как в коридоре шумная компания девчонок и парней провожала гостью за дверь. В объятьях и обилии поцелуев в щёчку участвовать не стал, вернулся на место, допивать пиво, думая о том, Читать далее...