задумчиво вывинчивает регулятор звука. от максимума к минимуму.потом обратно.

вы можете убить меня, но. новая песня дайри прекрасна. и Адриан вместе с ней.

ммм.
иногда душевная гармония дороже любых приключений.
мои фантазии сплетаются в образы. я вижу, как играет улыбка на губах принца, я слышу как шуршат платья дам, их тихие разговоры, музыку.я гуляю по залам дворца, сос тен глядят огромными синими лазами портреты древних королей.скрипят половицы чердаков, из печной трубя тянется струйка дыма, я чувствую запах свежего хлеба. шумит прибой. в гавань заходят красивые стройные парусники и грузовые баркасы, дрейфуют на волнах рыбачьи лодки, кричат чайки, галдят торговки, кошка пробежала и скрылась под прилавком. гремят подковы по мостовой, мчится гонец, медленно и чинно едет карета, спешит ремесленник, на углу большого одноэтажного дома возятся в снегу дети.
я сочиняю сказки.в этом есть своя особая гармония.
P.S. гармоничен, расслаблен.мечтателен.

Люди приходят и уходят. Я смотрю на них.
Смотрю и не вижу.

Тает снег, неужели весна?
Неужели растают сугробы.
Я от холода страшно устал,
От морозной январской погоды.

Тает снег, и я слышу капель
Неужели смогу отогреться?
Свет прольется в мою колыбель
И наполнит теплом мое сердце.

Тает снег бесконечные дни.
Я напрасно распахивал окна.
Только холод врывается в них,
Только ветер по-вешнему мокрый.

Я не знаю, что будет завтра.
Не проси меня, не заставляй верить, я слишком слаб. Я уже не такой как раньше.
Я болен, друг, я устал.

P.S. на сочинительство не осталось ни времени, ни сил, ни желания.

я люблю его.

он великолепен. наверное, поэтому он сводит меня с ума.

это безумие.

 

Would you care for color if you were blind?

Уходил день. К вечеру всегда холодало, я это чувствовал, когда распахивал скрипучие ставни и дышал зимним воздухом.
На улицах плясали огоньки, они появлялись из воздуха и совсем не обжигали. Мальчишкой я любил ловить их в сачок, но они перетекали сквозь ткань и оказывались на свободе.
Говорили, синий световые шары – последнее, что осталось нам в память о давних временах, о магии. Я не верил в магию.
Мы жили в мире, лишенном чудес.

Каждую ночь над городом проносилась тройка призрачных всадников, они всегда задерживались около моего открытого окна. Их черные лошади, покрытые чешуей, шипели и плевались, но ни один всадник ни разу не издал ни единого звука.
Я качал седой головой, они уходили.
Еще не время, думал я, еще не время.

*сидит ногу на ногу, надувает пузыри из жвачки*
возможно позже найду себе более интеллектуальное занятие.

Пале дю Исх и перья в шляпах.

I...торговцы...I

Я, наверное, все еще люблю тебя.
Другой причины я просто-напросто не вижу.

Протекали дни. Залитые солнцем, ледяные январские будни. Я выходил во двор, натягивая воротник свитера до самого носа, щурился на свет.
Иногда, от холода щипали щеки, я растягивал губы в озорной улыбке, поправлял растянутую вязаную шапку и шел в парк.
Деревья, сплошь голые, чернели по краям дороги, даже серебристый иней не делал их привлекательнее, я проводил рукой по стволам, и перчатка пачкалась отмершими чешуйками коры.
Никогда я не слышал пения птиц.
В парке стояла мертвая тишина, такая глухая, что я был уверен, будто во всей вселенной, кроме меня, никого не осталось больше; мне становилось не по себе, я натягивал воротник еще выше и возвращался.
Играла музыка, я ставил ее еще громче, распахивал створку окна, впуская холодный ветер, а сам грелся о кружку малинового чая, наслаждаясь его летним запахом.
В такие моменты как никогда яснее становилось, что малиновый чай гораздо приятнее нюхать, чем пить, а о фильмах слышать, а не смотреть.
Я отхлебывал маленьких глоток, морщился, и мне думалось, что о некоторых вещах лучше читать, а не переживать самому.
Тогда я был уверен в одном. Лучше бы я продолжал верить, что все еще немного в тебя влюблен.

у меня небольшая просьба. а точнее небольшой вопрос.

Что вы думаете обо мне, господа?

если вопрос нескромен, прошу простить.

Идешь иногда прочь, впереди закат алеет над горизонтом и кажется, что дорога твоя бесконечна. Она петляет между лесов и гор, заводит на заснеженные вершины хребтов, опускается в лесистые долины, где текут чистые прозрачные ручьи, убегает все время дальше и дальше. И вот перед тобой раскинулся город, ты видишь, как уходят в облака шпили его башен, как стелятся по земле низкие хижины, золотятся на солнце крыши дворцов.
Казалось, еще минуту назад ты шел по пустынной дороге на Север, по снегам Льдистого кряжа, а теперь толкаешься на рыночной площади очередного города. С лесных тропинок ты неизбежно попадаешь на оживленные улицы, полные разного люда.
И каждый день ты идешь, все идешь и, остановившись на ночлег возле небольшого озера, смотришь на звезды и думаешь, суждено тебе когда-нибудь остановиться.

Что весна пришла. Губы алые,
И чернеют глаза провалами.
Что весна пришла дюже рыжая,
На щеке клеймо у ней выжжено.

Говорю я ей, кто тебя любил,
Кто косу твою топором рубил,
Но молчит она, улыбается.
Потому вдвоем в путь отправимся.

Мы идем давно по полям вдвоем,
Из кувшина мы одну воду пьем,
У нее клеймо – то ведьмачий знак,
Оттого она колдовать мастак.

Говорю я ей, наколдуй любви,
Ну а ей смешно, черт ее дери.
Я и так люблю, говорит она.
Ну и что мне с ней? Ведь кругом права.

Мы идем вдвоем, очень много дней.
И любовь моя с каждым днем сильней.
Ну а ведьма, что? Говорит, балда,
Мы идем вдвоем, это навсегда.

Я приехал в Исх засветло, в караульной башне не горело ни одного фонаря, а единственный бодрствующий стражник послал меня к вилохвостым кикиморам. Пришлось простоять по крайней мере часа два, пока совсем рассвело и тяжелые ворота со скрипом разъехались. Не зря по всем вольным землям ходят легенды о Грязных воротах столицы Ассаина.
Давно я здесь не был, еще со времен преставления ко двору. Сколько лет прошло, даже вспомнить страшно, да и эскорт мой тогда еще двенадцатилетнего сопляка въезжал через Лесную заставу, а сейчас…
Трущобы ужасали. Хлипкие то ли глиняные, то ли вообще непонятно из чего слепленные домишки липли друг к другу, образуя уродливые сооружения наподобие улья, вдоль улиц текли сточные воды, источавшие невыносимый смрад. Мостовой не было, вместо нее хлюпали лужи, кишевшие непонятными насекомыми или животными. Меня передернуло.
Под покосившимся навесом, прямо на груде какого-то мусора спала огромная патлатая собака, а рядом, положив лысую голову ей на брюхо, дрых оборванец. И даже с нескольких шагов невозможно было понять, ребенок ли это или урод. Создание вдруг проснулось, подняло голову, и я встретился с жутким взглядом двух бельм.
Мне ничего не оставалось, кроме как ускорить шаг.
Виконт Луис Антабье, владелец убыточного имения и громкого имени, а так же пары ломаных грошей в кармане шел пешком. Конь сдох на полдороги к Исху, а поэтому перемещался я преимущественно с оказиями. Сюда меня на телеге доставил один добрый крестьянин, но у ворот наши пути разошлись.
Итак, вышеупомянутый виконт шел пешком от Грязных ворот и трущоб не куда-нибудь, а во дворец. Я еще раз на всякий случай проверил письмо, приятно греющее грудь.
Что ж, я усмехнулся, в прошлый раз, пусть и с эскортом, но я был третьим сыном, а теперь полноправный наследник. Я сплюнул под ноги. Мои земли вряд ли больше спальни монарха, но вот фамилию Антабье носил основатель славного Исха. Об этом вряд ли так скоро забыли.
Я улыбнулся мыслям и, перепрыгивая зловонные лужи, устремился к дворцовой площади.
На выходе из квартала меня ждали.

мне так скучно и одиноко, что я готов разреветься прямо здесь и сейчас.
и это меня раздражает даже больше, чем то, что мне скучно и одиноко.

слеш. мандарины. музыка.

исчезну на некоторое время.
фик я обещал, пишу. если получится, выложу, если не получится... не знаю. может, выложу то, что выйдет.

 

Дотянись до звезды рукой,
на ощупь она горячая...
И на что мы все люди зрячие?
если слепы совсем душой?

ну а лучше ты просто спой,
что судьба нам дана несчастная.
И на что мы все люди разные,
если ходим одной тропой?

Собственно Дятел однажды вечером обезумел, издолбил клавиатуру и получилось оно. фанфик по Этерне.