Санкт-Петербург - узорный иней,
ex libris беса, может быть,
но дивный... Ты уплыл, и ныне
мне не понять и не забыть.

Мой Пушкин бледной ночью, летом,
сей отблеск объяснял своей
Олениной, а в пенье этом
сквозная тень грядущих дней.

И ныне: лепет любопытных,
прах, нагота, крысиный шурк
в книгохранилищах гранитных;
и ты уплыл, Санкт-Петербург.

И долетая сквозь туманы
с воздушных площадей твоих,
меня печалит музы пьяной
скуластый и осипший стих.

А над Марата, как тогда, летают сизые голуби,
Снуют у белых колонн музея Арктики...
Я вспоминаю о годах, в которых было не холодно,
Когда мечты наши были завернуты в фантики.

Гитарой баловалась юность наша - время весёлое,
И узнают меня все на этой улице...
И с рынка тянет свежей зеленью и маслом подсолнуха,
Но чтоб увидеть тебя, надо зажмуриться.

Не хочу стареть, не хочу,
Дело запахло внуками,
Приходи ко мне на чуть-чуть,
Как тогда переулками.
Не хочу стареть, не хочу,
Но дней всё короче радуга,
Приходи ко мне на чуть-чуть
И оставайся надолго.

А по Марата, как тогда, летят трамваи пузатые,
На Колокольную спешат, в другою сторону,
От дома, где живёшь ты над рекой с водою чуть затхлою,
В пяти минутах ходьбы, но в другом конце города.

Роковой судьбы, роковой,
Счастье под старость выпало.
Для кого, скажи, для кого
Песни писал я хриплые.

Улетал мой шар, улетал
В небо, как сам я, мглистое.
Красота моя, красота,
Дева моя пречистая...

А по Марата, как тогда, идут обычные граждане,
Им здесь кому-то тепло, кому-то холодно.
И здесь жила ты когда-то, не зная самого важного,
По петербургскому адресу мессира Воланда.

Под окном твоим ледоход,
Но опустела лестница,
На которой кот Бегемот
Жёлтым игрался месяцем.

И в ночи исчез тёмный плащ,
Слившийся с подворотнею.
Ты поплачь тайком, ты поплачь...
Время бесповоротное.

Но я по прошлому пролечу
В чёрной карете с песнями.
Приходи ко мне на чуть-чуть,
Буду на старом месте я.

И кота с собой прихвачу,
Чтобы он лёг к твоим ногам.
Приходи ко мне на чуть-чуть
И оставайся навсегда.

Я кота с собой захвачу,
Чтобы он лёг к твоим ногам.
Приходи ко мне на чуть-чуть
И оставайся навсегда.
И оставайся навсегда.

Колеса мелкий снег взрывали и скрипели,
Два вороных надменно пролетели,
Каретный кузов быстро промелькнул,
Блеснувши глянцем стекол мерзлых,
Слуга, сидевший с кучером на козлах,
От вихрей голову нагнул,
Поджал губу, синевшую щетиной,
И ветер веял красной пелериной
В орлах на позументе золотом :
Все пронеслось и скрылось за мостом,
В темнеющем буране: Зажигали
Огни в несметных окнах вкруг меня,
Чернели грубо баржи на канале,
И на мосту с дыбящего коня
И с бронзового юноши нагого,
Повисшего и диких конских ног,
Дымились клочья праха снегового:

Я молод был, безвестен, одинок
В чужом мне мире, сложном и огромном,
Всю жизнь я позабыть не мог
Об этом вечере бездомном.

1916 г.

В Константинополе у турка
Валялся, порван и загажен,
"План города С.-Петербурга"
("В квадратном дюйме - 300 сажень...")

И вздрогнули воспоминанья,
И замер шаг, и взор мой влажен...
В моей тоске, как и на плане:
- "В квадратном дюйме - 300 сажен!..

из сборника стихотворений "Блистательный Санкт-Петербург" Берлин, изд-во Ладыженского, 1923

Черный пес Петербург - морда на лапах,
Стынут сквозь пыль ледяные глаза.
В эту ночь я вдыхаю твой каменный запах
Пью названия улиц, домов поезда.
Черный пес Петербург - птичий ужас прохожих,
Втиснутых в окна ночных фонарей.
На Волковском воют волки, похоже
Завтра там будет еще веселей.
Пр.
Этот зверь никогда никуда не спешит.
Эта ночь никого ни к кому не зовет.
Черный пес Петербург - я слышу твой голос
В мертвых парадных, в хрипе зонтов
Твои ноты разбросаны всюду как ворох,
Капли крови на черствых рублях стариков.
Черный пес Петербург - крыши, диваны,
А выше поехавших крыш пустота.
Наполняются пеплом в подъездах стаканы.
В непролазной грязи здесь живет пустота.
Пр.
Черный пес Петербург - рассыпанный порох
Тайны этих стен гробовой тишины
Дышит в каждом углу по ночам странный шорох
Здесь любой монумент в состоянии войны
Черный пес Петербург - время сжалось луной
И твой старый хозяин сыграл на трубе.
Вы молчите вдвоем, вспоминая иное
Расположение волн на Неве.
Черный пес Петербург - ночь стоит у причала.
Завтра в путь я не в силах судьбу отыграть.
В этой темной воде отражение начала
Вижу я, и как он не хочу умирать.
Черный пес Петербург - есть хоть что-то живое
В этом царстве облеванных временем стен?
Ты молчишь, ты всегда в состоянии покоя
Даже в тяжести самых крутых перемен.
Пр.* 2
Только я, только ты, я, ты, я, ты.
Сердце, наше сердце живет.

Скачать можно здесь

И мы забыли навсегда,
Заключены в столице дикой,
Озера, степи, города
И зори родины великой.
В кругу кровавом день и ночь
Долит жестокая истома...
Никто нам не хотел помочь
За то, что мы остались дома,
За то, что, город свой любя,
А не крылатую свободу,
Мы сохранили для себя
Его дворцы, огонь и воду.

Иная близится пора,
Уж ветер смерти сердце студит,
Но нам священный град Петра
Невольным памятником будет.

Это цитата сообщения Наталья_П_Коноплева Оригинальное сообщение



Месяца два назад, 17 сентября, я попробовала выставить на блог ролик, сделанный по мотивам эссе моего сына Паши "Я люблю Петербург". Этот короткий текст был опубликован в память о нем в газете "Трибуна". В тот день 17 сентября, день памяти сына, ролик у меня не получился так, как было задумано.
Спасибо друзьям на ЛиРу, они все эти два месяца писали мне, объясняя, как обращаться с программами и спрашивая, нужна ли еще помощь. Этой ночью мне наконец удалось вывести видеоролик для просмотра! Спасибо вам!!!
Дарю всем этот маленький фильм:




Большую благодарность за помощь и участие выражаю Ренато.

Мне приснилaсь квартира окном на дворец и Неву,
на иглу золотую, что присниться могла б наркоману.
Мне сначала приснилось: я в этой квартире живу.
Но потом мне приснилось, что мне это не по карману.

Мне приснилось (со злобой), что здесь будет жить
вор-чиновник, придворная чeлядь, бандитская нелюдь
иль попсовая тварь. Мне приснилось: пора уходить.
Но потом мне приснилось, что можно ведь сон переделать.

И тогда в этом сне я снова протопал к окну
и увидел внизу облака, купола золотые и шпили,
и тогда в этом сне мне приснилось, что здесь и усну,
потому что так высоко, а лифта еще не пустили.

Пойдём же вдоль Мойки, вдоль Мойки,
У стриженых лип на виду,
Глотая туманный и стойкий
Бензинный угар на ходу,
Меж Марсовым полем и садом
Михайловским, мимо былых
Конюшен, широким обхватом
Державших лошадок лихих.

Пойдём же! Чем больше названий,
Тем стих достоверней звучит,
На нём от решеток и зданий
Тень так безупречно лежит.
С тыняновской точной подсказкой
Пойдём же вдоль стен и колонн,
С лексической яркой окраской
От собственных этих имён.

Пойдём по дуге, по изгибу,
Где плоская, в пятнах, волна
То тучу качает, как рыбу,
То с вазами дом Фомина,
Пойдём мимо пушкинских окон,
Музейных подобранных штор,
Минуем Капеллы широкой
Овальный, с афишами, двор.

Вчерашние лезут билеты
Из урн и подвальных щелей.
Пойдём, как по берегу Леты,
Вдоль окон пойдём и дверей,
Вдоль здания Главного штаба,
Его закулисной стены,
Похожей на жёлтого краба
С клешнёй непомерной длины.

Потом через Невский, с разбегу,
Всё прямо, не глядя назад,
Пойдём, заглядевшись на реку
И Строганов яркий фасад,
Пойдём, словно кто-то однажды
Уехал иль вывезен был
И умер от горя и жажды
Без этих колонн и перил.

И дальше, по левую руку
Узнав Воспитательный дом,
Где мы проходили науку,
Вдоль чёрной ограды пойдём,
И, плавясь на шпиле от солнца,
Пускай в раздвижных небесах
Корабль одинокий несётся,
Несётся на всех парусах.

Как ветром нас тянет и тянет.
Длинноты в стихах не любя,
Ты шепчешь: читатель устанет!
— Не бойся, не больше тебя!
Он, ветер вдыхая холодный,
Не скажет тебе, может быть.
Где счастье прогулки свободной
Ему помогли полюбить.

Пойдём же по самому краю
Тоски, у зелёной воды,
Пойдём же по аду и раю,
Где нет между ними черты,
Где памяти тянется свиток,
Развёрнутый в виде домов,
И столько блаженства и пыток,
Двузначных больших номеров.

Дом Связи — как будто коробка
И рядом ещё коробок.
И дом, где на лестнице робко
Я дёргал висячий звонок.
И дом, где однажды до часу
В квартире чужой танцевал.
И дом, где я не был ни разу,
А кажется, жил и бывал.

Ну что же? Юсуповский жёлтый
Остался не назван дворец,
Да словно резинкой подтёртый
Голландии Новой багрец.
Любимая! Сколько упорства,
Обид и зачёркнутых строк,
Отчаянья, противоборства
И гребли, волнам поперёк!

Твою ненаглядную руку
Так крепко сжимая в своей,
Я всё отодвинуть разлуку
Пытаюсь, но помню о ней…
И может быть, это сверканье
Листвы, и дворцов, и реки
Возможно лишь в силу страданья
И счастья, ему вопреки!

Музыка: Т.Маркова Слова: Б.Брянский
Исполняет Л.Утесов

Зимой в белых шапках деревья и зданья,
Длинней вечера и короче свиданья,
Но я, словно летом, готов до рассвета
Бродить по широким твоим мостовым,
По улицам снежным и светлым твоим.

Припев:
Пускай Неву пургою замело,
Пускай морозом дышит Летний сад.
В глаза ты мне глядишь, и мне тепло, светло,
Мой Ленинград, мой Ленинград.

И Невский проспект, и Аврора, и Смольный,
Здесь голос истории слышишь невольно.
Чудесный мой город, ты светел и молод,
И ты человечеству дорог не зря -
Здесь нашего счастья рождалась заря.

Вот я вновь посетил
эту местность любви, полуостров заводов,
парадиз мастерских и аркадию фабрик,
рай речных пароходов,
я опять прошептал:
вот я снова в младенческих ларах.
Вот я вновь пробежал Малой Охтой сквозь тысячу арок.

Предо мною река
распласталась под каменно-угольным дымом,
за спиною трамвай
прогремел на мосту невредимом,
и кирпичных оград
просветлела внезапно угрюмость.
Добрый день, вот мы встретились, бедная юность.

Джаз предместий приветствует нас,
слышишь трубы предместий,
золотой диксиленд
в черных кепках прекрасный, прелестный,
не душа и не плоть --
чья-то тень над родным патефоном,
словно платье твое вдруг подброшено вверх саксофоном.

Читать далее...

Золотыми крыльями взмахнув,
Улетают в ночь бронзовые львы,
Путь держа на ясную луну,
Что взошла над серебром Невы.

И вцепившись в гриву, как в мечту,
В дерзкую мечту, ту, с которой жив,
Петербургских облаков пастух
Я лечу, считая этажи.

Над Казанским собором,
Над заливом, над Финским,
Примиряющий споры
Русских зодчих и сфинксов,
Тех, кто рвал свои души,
Кто писал здесь и пишет.
Я кого-то подслушал.
Жаль - иных не услышал.

На домах оставили свой след
Руки Мастеров, вражьих пуль свинец.
Что есть для России триста лет -
Не старик ты, но и не юнец.

Лейб-гвардейский старый барабан
Бьёт сухую дробь, струнами дрожа.
Разная, но гордая судьба
У тобой рождённых горожан.

Быть великое счастье
К Петербургу причастным,
Каждый день просыпаться
И знать, что вокруг ленинградцы.
И не надо названий
Родных и любимых стесняться,
Всё, что было, то было...
Сердце Питера билось,
Почему-то пытаясь всегда разорваться...

Над фортами, чуть качнув крылом,
Царь зверей пошёл курсом на Кронштадт,
На один из главных куполов
Душ матросских. Храм - он тот же штаб.

Небу невскому светать пора.
Развернулись львы в бликах фонарей,
Чтоб на узком мостике с утра
Молодых своих встречать друзей.

Возвращаюсь я в город
Над заливом, над Финским,
Примиряющий споры
Русских зодчих и сфинксов,
Тех, кто рвал свои души,
Кто писал здесь и пишет.
Я кого-то подслушал.
Жаль - иных не услышал.

[440x336]

Я к розам хочу, в тот единственный сад,
Где лучшая в мире стоит из оград,

Где статуи помнят меня молодой,
А я их под невскою помню водой.

В душистой тиши между царственных лип
Мне мачт корабельных мерещится скрип.

И лебедь, как прежде, плывет сквозь века,
Любуясь красой своего двойника.

И замертво спят сотни тысяч шагов
Врагов и друзей, друзей и врагов.

А шествию теней не видно конца
От вазы гранитной до двери дворца.

Там шепчутся белые ночи мои
О чьей-то высокой и тайной любви.

И все перламутром и яшмой горит,
Но света источник таинственно скрыт.

1959 г.

Для странствия ночного мне не надо
ни кораблей, ни поездов.
Стоит луна над шашечницей сада.
Окно открыто. Я готов.

И прыгает с беззвучностью привычной,
как ночью кот через плетень,
на русский берег речки пограничной
моя беспаспортная тень.

Таинственно, легко, неуязвимо
ложусь на стены чередой,
и в лунный свет, и в сон, бегущий мимо,
напрасно метит часовой.

Лечу лугами, по лесу танцую --
и кто поймет, что есть один,
один живой на всю страну большую,
один счастливый гражданин.

Вот блеск Невы вдоль набережной длинной.
Все тихо. Поздний пешеход,
встречая тень средь площади пустынной,
воображение клянет.

Я подхожу к неведомому дому,
я только место узнаю...
Там, в темных комнатах, все по-другому
и все волнует тень мою.

Там дети спят. Над уголком подушки
я наклоняюсь, и тогда
им снятся прежние мои игрушки,
и корабли, и поезда.

1929 г.

Двое тихо говорили,
Расставались и корили:
"Ты такая..."
"Ты такой!.."
"Ты плохая..."
"Ты плохой!.."
"Уезжаю в Ленинград... Как я рада!"
"Как я рад!!!"

Дело было на вокзале,
Дело было этим летом,
Все решили. Все сказали.
Были куплены билеты.

Паровоз в дыму по пояс
Бил копытом на пути:
Голубой курьерский поезд
Вот-вот думал отойти.
"Уезжаю в Ленинград... Как я рада!"
"Как я рад!!!"
Но когда...
Чудак в фуражке,
Поднял маленький флажок,
Паровоз пустил барашки,
Семафор огонь зажег...

Но когда...
Двенадцать двадцать
Бьет звонок. Один. Другой.
Надо было расставаться...
"До-ро-гая!"
"До-ро-гой..."
"Я такая!"
"Я такой!"
"Я плохая!"
"Я плохой!"
"Я не еду в Ленинград... Как я рада!"
"Как я рад!!!"

ноябрь 1935 г.

Есть город на Неве, я там ещё ни разу не был.
Есть город на Неве, я там бываю во сне,
Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград,
Разводные мосты, живые каменные львы.
Зимним светом полярной звезды,
Отражение кладов со дна Невы,
Звездный парад, мелодии белых ночей.

Припев:
Сказка во всех дней, город на Неве.
Сказка во сне, город на Неве.

Есть город на Неве, ему от роду триста лет
Есть город на Неве, такого нет на всей земле,
Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград,
Город-герой во славу царей и вождей,
Зимним светом полярной звезды,
Отражение кладов со дна Невы,
Звездный парад, мелодии белых ночей.

Припев:
Есть город на Неве, я там ещё ни разу не был,
Есть город на Неве, я там бываю во сне.

Скачать mp3 можно тут

Год от года пышней позолота,
многослойнее тонны румян,
но погибелью тянет с болота,
и надежды съедает туман.

Он совсем для житья не пригоден:
нету в нем для души ничего...
Саша Кушнер и Шура Володин —
вот и все из полка моего.

7 октября 1984

Еще прекрасно серое небо,
Еще безнадежна серая даль.
Еще несчастных, просящих хлеба,
Никому не жаль, никому не жаль!

И над заливами голос черни
Пропал, развеялся в невском сне.
И дикие вопли: "Свергни! О, свергни!"
Не будят жалости в сонной волне...

И в небе сером холодные светы
Одели Зимний дворец царя,
И латник в черном* не даст ответа,
Пока не застигнет его заря.

Тогда, алея над водной бездной,
Пусть он угрюмей опустит меч,
Чтоб с дикой чернью в борьбе бесполезной
За древнюю сказку мертвым лечь...

18 октября 1905

----------------------------------------------------------------------------
*Статуя на кровле Зимнего дворца (Прим. А. Блока).

Рок-группа «Ночные снайперы» посвятила песню разрушаемому Петербургу. Она называется «Питер-никотин». Ей открывается новый альбом «Армия2009». Об этом в эфире «Нашего радио» рассказала солистка группы Диана Арбенина, передает корреспондент «Карповки».

«Это такая песня щемящая о моей любви к городу Санкт-Петербургу и о той боли, которая постоянно хватает меня за горло, когда я вижу те изменения, архитектурные в первую очередь, которые там сейчас происходят. Мне бы хотелось, чтобы питерские власти все-таки относились к потрясающему памятнику историческому и архитектурному с большей любовью и не портили облик города тем, что сейчас там происходит», — заметила госпожа Арбенина.

Она также назвала градостроительную политику Смольного «бедой».

Певица посетовала, что не знает, как помочь городу — «только буквально этой песней»: «Я не могу спокойно проходить мимо. И когда ты приезжаешь в Питер, там нет твоего общежития. Здесь они совершенно случайно шар-бабой попали не в то здание; это здание было архитектурным памятником».

Скорее всего, речь идет о сносе 18-го и 19-го общежитий СПбГУ на Мытнинской набережной; в главном городском вузе Диана Арбенина училась в 1994–1998 годах.

Ужель наступит этот час
На Петропавловских курантах,
Когда столица в первый раз
Заблещет в этот страшный час
В слезах, как ранее в бриллиантах?!
Ужель наступить этоть час
На Петропавловских курантах?..

Ужель наступит этот год
Над Петербургом вечно-звонным,
Когда гранит во прах падет
И кровь забрызжет небосвод
И ахнет твердь гранитным стоном?!
Ужель наступить этоть год
Над Петербургом вечнo-звонным?..

из сборника стихотворений "Блистательный Санкт-Петербург" Берлин, изд-во Ладыженского, 1923