Интересный клип, питерский такой. Я сама удивлена, что мне понравилась песня этой группы, но клип меня тронул)

В Петербург заглядывает лето
Сквозь июнь - минутностью жары...
Я бегу от солнечного света
В наши затенённые дворы,
В проходные, с беспокойным эхом,
Постоянным, как морской прибой,
С неизменной маленькой прорехой
Высоко, над самой головой.
Ни афиш заезжего кумира,
Ни машин - исчадья городов.
Тут слышна оторванность от мира
В беспокойной гулкости шагов.
Не ищите красоты фасадов,
На фасадах только имена...
Бывших Петербурга,
Петрограда
Во дворах ютятся времена.
Все как прежде...
Тот же свет, и тени.
Времена навек заточены
В полустертых каменных ступенях,
В кирпичах и трещинах стены.
Плачет ветер тоненьким дискантом
Высоко, взволнованно, навзрыд...
...Жду, когда уставшие Атланты
Поведут босых кариатид
Отдохнуть от солнечного света,
От нескромных взглядов и жары,
Посреди рассерженного лета
В наши Петербургские дворы...

Владимир Плющиков

И понравившееся фото в тему:

[показать]
Автор фото: Лаплас

1
Вновь Исакий в облаченье
Из литого серебра.
Стынет в грозном нетерпенье
Конь Великого Петра.

Вечер душный и суровый
С черных труб сметает гарь...
Ах! Своей столицей новой
Недоволен государь.

2
Сердце бьется ровно, мерно.
Что мне долгие года!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда.

Сквозь опущенные веки
Вижу, вижу ты со мной,
И в руке твоей навеки
Нераскрытый веер мой.

Оттого, что стали рядом
Мы в блаженный мир чудес,
В миг,когда над Летним садом
Месяц розовый воскрес, -

Мне не надо ожиданий
У постылого окна
И томительных свиданий.
Вся любовь утолена.

Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера, -
Над Невою темноводной,
Под улыбкою холодной
Имератора Петра.

А.Ахматова. 1913

А мне бы сорваться в Питер,
Проспекты считать шагами.
И молча стоять на пирсе,
И небо глотать глазами.
А мне бы уйти к каналам,
И сверху махать туристам.
Но сердцу бездонно мало,
Но сердце опять на пристань.
А тело сквозит в Тверскую,
Вливаясь в ее потоки
Машин и людей, рискую
Душою своей до срока.
И переливаясь в Невский,
Въезжаю я на Ордынку.
И чувствую близость детства,
Где все расстоянья зыбки

 

                        *Зяблик

КОГДА ГОЛОДАЕТ ГРАНИТ...

Был день и час, когда уныло
Вмешавшись в шумную толпу,
Краюшка хлеба погрозила
Александрийскому столпу!..

Как хохотали переулки,
Проспекты, улицы!.. И вдруг
Пред трехкопеечною булкой
Склонился ниц Санкт-Петербург!..

И в звоне утреннего часа
Скрежещет лязг голодных плит!..
И вот от голода затрясся
Елизаветинский гранит!..

Вздохнули старые палаццо...
И, потоптавшись у колонн,
Пошел на Невский продаваться
Весь блеск прадедовских времен!..

И сразу сгорбились фасады...
И, стиснув зубы, над Невой
Восьмиэтажные громады
Стоят с протянутой рукой!..

Ах Петербург, как страшно-просто
Подходят дни твои к концу!..
- Подайте Троицкому мосту,
- Подайте Зимнему Дворцу!..

НИКОЛАЙ АГНИВЦЕВ
(с) из сборника "Блистательный Санкт-Петербург". Берлин, 1923.

Люблю немую грусть осенних бледных дней,
И ночи шумные в огнистом ожерелье,
И отражение спокойных фонарей
На блещущей, грехом затоптанной панели...
И хмурый Петроград с туманом и дождем
Напоминает мне своей немой печалью
Красавицу с заплаканным лицом
Под белой, трепетной, задумчивой вуалью...

/1915/

Николай Агнивцев
(с)"Санкт-Петербург в русской поэзии (XVIII-начало XX века)"

Когда успокоится город
И смолкнет назойливый гам,
Один выхожу я из дому
В двенадцать часов по ночам.

Под черным, невидимым небом,
По тонкому первому льду,
Не встретив нигде человека,
Не помня дороги, иду.

И вижу широкую реку,
И темную тень на коне,
И то, что забыла Россия,
Тогда вспоминается мне.

Но спит непробудно столица,
Не светит на небе луна.
Не бьют барабаны. Из гроба
Никто не встает. Тишина.

Лишь с воем летя от залива
И будто колебля гранит,
Сухой и порывистый ветер
Мне ноги снежком порошит.

Георгий Адамович.
(с)"Санкт-Петербург в русской поэзии (XVIII-начало XX века)"

ГРАНИТНЫЙ БАРИН.

Париж, Нью-Йорк, Берлин и Лондон -
Какой аккорд! Но пусть их рок!
Всем четырем один шаблон дан,
Один и тот же котелок!

Ревут: моторы, люди, стены,
Гудки, витрины, провода...
И, обалдевши совершенно,
По крышам лупят поезда!

От санкюлотов до бомонда,
В одном порыве вековом,
Париж, Нью-Йорк, Берлин и Лондон
Несутся вскачь за пятаком!..

И в этой сутолке всемирной,
Один на целый миp вокруг,
Брезгливо поднял бровь ампирный
Гранитный барин Петербург!

НИКОЛАЙ АГНИВЦЕВ.
из сборника "Блистательный Санкт-Петербург". 1923г.

Ужель в скитаниях по миpy
Вас не пронзит ни разу, вдруг,
Молниеносною рапирой
Стальное слово "Петербург"?
Ужели Пушкин, Достоевский,
Дворцов застывший плац-парад,
Нева, Мильонная и Невский
Вам ничего не говорят?

А трон Российской Клеопатры
В своем саду, и супротив
Александринскаго театра
Непоколебленный массив?
Ужель неведомы вам даже
Фасад Казанских колоннад?
Кариатиды Эрмитажа?
Взлетевший Петр, и Летний Сад?

Ужели вы не проезжали
В немного странной вышине
На старомодном "империале"
По Петербургской стороне?
Ужель, из рюмок томно-узких
Цедя зеленый пипермент,
К ногам красавиц петербургских
Вы не бросали комплимент?

А непреклонно-раздраженный
Заводов выборгских гудок?
А белый ужин у "Донона?"
А "Доминикский" пирожок?
А разноцветные цыгане
На Черной речке, за мостом,
Когда в предутреннем тумане
Все кувыркается вверх дном;

Когда моторов вереница
Летит, дрожа, на Острова,
Когда так сладостно кружится
От редерера голова!..
Ужели вас рукою страстной
Не молодил на сотню лет,
На первомайской сходке красный
Бурлящий Университет?

Ужель мечтательная Шура
Не оставляла у окна
Вам краткий адрес для амура:
"В. О. 7 л. д. 20-а?"
Ужели вы не любовались
На сфинксов фивскую чету?
Ужели вы не целовались
На Поцелуевом мосту?
Ужели белой ночью в мае
Вы не бродили у Невы?

Я ничего не понимаю!
Мой Боже, как несчастны вы!...

Николай Агнивцев

Безмятежный приют свободной печали,
Сто загадок в одной - так и не разгадали,
Город, встреченный мною когда-то во сне,
Захватил мои мысли, став подобным мечте...

Серебряный ветер, шершавый гранит,
Тепло моих рук вряд ли он сохранит.
Зажигает огни фонарщик седой...
последняя ночь. Возвращаюсь домой...

По Невскому тихо за мной одиночество,
Как будто, оттаяв, свершилось пророчество.
О чем оно? К черту! И знать не хочу.
Улыбаюсь чему-то и громко молчу...

Вдох-выдох. Прощаюсь. "Мечту не забудь!"...
"Я вернусь, обещаю"... Как-нибудь. Как-нибудь..
6 мая 2007

* * *

Не так приятны перемены,
как наши хлопоты при них,
знакомых круглые колени
и возникающий на миг

короткий запах злого смысла
твоих обыденных забот,
и стрелки крутятся не быстро,
и время делает аборт

любовям к ближнему, любовям
к самим себе, твердя: Терпи!
кричи теперь, покуда больно,
потом кого-нибудь люби.

Да. Перемены все же мука,
но вся награда за труды,
когда под сердцем Петербурга
такие вырастут плоды,

как наши собранные жизни,
и в этом брошенном дому
все угасающие мысли
к себе все ближе самому.

ИОСИФ БРОДСКИЙ
отрывок из "Петербургского романа"
1961.

Этой ночью буду слушать
Шепот листьев, шелест шин,
Буду молча, равнодушно
Наблюдать опять за ним

За чужим, холодным взглядом,
За движеньем чужих рук…
Снова засыпаю рядом
Под чужого сердца стук…

А мечта несет к другому,
К северу, в его края,
Чтоб изгибом рек и улиц
Он мог вновь обнять меня…

Ночь 13-14.07,2007

Ангел парил над зимней землей....
Он видел ее только в снах. До этого ему приходилось бывать в других частях света, где всегда тепло, где не знают елок и санок. Ангел и сам не был похож на северянина. Черные волосы, южные глаза. Только крылья были под стать снегу- чистые и белые. В этот северный Город он напросился сам, еще не зная что он здесь увидит, но уже влюбляясь в него по рассказам других. Сделав круг над зелеными, колючими, с дурманящим запахом деревьями, ангел стал спускаться. Стало заметно холодней. Яркий снег слепил глаза и Ангел чуть не задел крест на куполе церкви. Он отлетел в сторону, ближе к замершей реке. Встав на ноги у самого моста, Ангел огляделся - кругом был камень. Серый, чуть шероховатый он покрывал весь город. Из него были сделаны дома и набережные, мостовые и храмы. Монотонность цвета прерывали искринки из камня. Казалось, он светится , и нельзя было понять, откуда именно идет свет. Это было -вдруг, неожиданно, когда проходишь мимо, но не ищешь специально. Город поразил Ангела. Он не мог объяснить- чем. Просто чувствовал крепнувшую привязанность. Вечер спустился внезапно. Ангел не уследил, когда стало темнеть. Внизу холодало. Ангел расправил крылья, прошел вдоль кромки льда, поднялся на цыпочки и взлетел. Он летел высоко, ближе к солнцу, стараясь согреться. Оглядевшись, Ангел увидел спицу, пронзившую небо. Вот и мой ночлег. Ангел крепко взял иглу в руки и отдал себя в волю ветра...
Утром люди, задрав голову, смотрели на нездешнего Ангела,
влюбленного Ангела....
(http://www.litcity.ru/?act=showautor&aid=27)

Мосты разводят белые ночи,
Прогулки по мостовым,
Судьба тебе боль утрат пророчит,
Плохо быть чужой и чужим.
Где смех был слышен,
Теперь лишь ветер,гудит среди домов,
И он никогда не ответит,
Была ли у вас любовь.

Пр:
Москва-Петербург с надеждой,
Питер-Москва с тоской,
А будет ли он как прежде,
Ждать новой встречи с тобой.
Москва-Петербург в тревоге,
Питер-Москва в слезах,
Вдруг разойдутся дороги,
Пока грустим в поездах.

Кремлевские стены,горящие звезды,
Шелест Москвы-реки,
Вчера слишком рано,сейчас слишком поздно,
Ваши сердца далеки.
Рассвет приходит быстро и просто,
Город приветливым стал,
Ваша любовь бесконечные верста,
Ваша разлука-вокзал.

Пр:

                                                10/07/07

                      Автор:А.Севергин
                                  Е.Грязнова

Город, созданный для двоих,
Фарами льет огонь.
Мостовая у ног твоих -
Это моя ладонь.
Ночью дома ссутулятся.
Медленно слижет дождь
С теплой тарелки улицы
След от твоих подошв.
Видишь, я в каждом знамени.
Слышишь, я в каждом гимне.
Просто в толпе узнай меня
И никогда не лги мне.
Оглушителен и высок,
А иногда и груб
Голос мой - голос вывесок
И водосточных труб.
Вечер накроет скоро дом,
Окнами свет дробя.
Можно я буду городом,
Чтобы обнять тебя?

*В.Полозкова

...Из трех высоких сводчатых окон нам ничего не было видно, кроме школы напротив; но центральное окно одновременно служило дверью балкона. С этого балкона нам открывалась длина всей улицы, типично петербургская безупречная перспектива, которая замыкалась силуэтом купола церкви св.Пантелеймона или - если взглянуть направо - большой площадью, в центре которой находился собор Преображенского полка ее императорского величества.
К тому времени, как мы перебрались в это мавританское чудо, улица уже носила имя Пестеля, казненного вождя декабристов. Изначально, однако, она называлась по церкви, что маячила в ее дальнем конце: Пантелеймоновская.
Там, вдалеке, улица огибала церковь и бежала к Фонтанке, пересекала мостик и приводила вас в Летний сад. В этой части улицы некогда жил Пушкин, сообщавший в одном из писем к жене: "Да ведь Летний сад мой огород. Я, вставши от сна, иду туда в халате и туфлях. После обеда сплю в нем, читаю и пишу. Я в нем дома".
Его дом был, если не ошибаюсь, одиннадцатым, наш - номер 27 и находился в конце улицы, впадающей в соборную площадь. Но поскольку здание стояло на пересечении с легендарным Литейным проспектом, наш почтовый адрес выглядел так: Литейный пр., д.24, кв.28. По нему мы получали письма, именно его я писал на конвертах, которые отправлял родителям. Упоминаю его здесь не потому, что это имеет какое-то значение, но потому, что моя рука никогда больше не выведет этого адреса.

ИОСИФ БРОДСКИЙ.

Отрывок из эссе "Полторы комнаты"
1985 г.
Перевод с английского Дмитрия Чекалова.

Воспоминания терзают мою плоть.
Тот город, что для сердца всех милее
Рисует для меня глухая ночь.
И я цепляюсь в эти образы сильнее.

Старинные дома малоэтажек,
Интеллигентных улиц завитки,
Дворы, мосты, каналы, тротуары...
Волшебные картинки так просты.

Там легкий, свежий, поэтичный воздух.
Там с творческим порывом дует ветер.
Там не бывает "рано" или "поздно".
И там сливаются закат с рассветом.

Ах, мой далекий вечный "ТАМ"!
Чудесный скромный Петербург...
Тону в своих слепых мечтах
о том, чтоб "там" сменило "тут"...

_________________________________

вот так я вспоминаю мой любимый город... томясь в окружении московской суеты...

Привезла из Питера охапку новосочиненных стихов :-)


***

Петляет канал Грибоедова
В мостах, распростёртых крылато.
Казанский собор унаследовал
Черты итальянского брата.

И Спас, будто выпечен пряником,
Решеткой воздушной охвачен.
Мозаичных стен многогранником
Он память хранить предназначен.

В упряжке покорные лошади
Вздыхают, глядя утомленно,
А Пушкин на солнечной площади
Читает стихи упоённо.


Петербурговлеченье

Я иду по Дворцовой,
Облачённая в город.
Тучи массой свинцовой
Дождь рождают и холод.
Их крестом разгоняет
Ангел, страж Эрмитажа.
Исаакий сияет,
Небо золотом мажа.
Длинным знаком вопроса –
Через площадь туристы.
Нескончаемость спроса
На искусство лет триста.
Улыбаюсь украдкой,
Видя их предвкушенье.
Забавляюсь загадкой
Петербурговлеченья.


Обретение крыльев

«Кронверка» лишили парусов.
Как на цепь – на якорь посадили.
В нём теперь готовят щи да плов,
Клуб ночной и ресторан открыли.

Мачты голы, словно лес зимой:
Жалкие обглоданные кости.
Не резвятся волны за кормой
И пустует капитанский мостик.

Ночью поднимаются мосты,
Мимо проплывают пароходы,
Но недвижен и печален ты
В ожиданьи призрачной свободы.

Вдруг с высот небесных облака
К мачтам сиротливым опустила
Взору незаметная рука,
В паруса их нежность превратила.

Крылья обретя, корабль вздохнул,
В паруса набрав, как грудью, ветер,
Под мостом Дворцовым проскользнул
И растаял в брезжащем рассвете.

Примечание: "Кронверк" - корабль, стоящий на Адмиралтейской набережной Санкт-Петербурга


Исаакий

По набережной Мойки проходя
В плену врасплох заставшего дождя,
Я слушала, как шелестит река –
В мостах-браслетах бледная рука.
Гремели трубы жестью и водой.
Кораблик Вифлиемскою звездой
С Адмиралтейства в вышине сиял,
Промокших пешеходов ободрял.
Вдруг выскочил из-за угла, как вор,
Блистающий доспехами собор
И ослепил величием своим,
Одетый в шлем былинный исполин,
Охвачен пламенеющим огнём.
О, сколько совершенства было в нём!
Он отражался в лужах-зеркалах
И солнце золотилось в куполах.
На фоне сизых бархатистых туч
Он – маяка спасительного луч,
Как света торжество средь царства тьмы,
Трель птицы после длительной зимы.
Над городом вздымаясь в полный рост,
Он – памяти и доблести форпост.
И, освещая верный путь домой,
В веках не меркнет Исаакий мой.

http://www.stihi.ru/author.html?sashok_l

...И выплюнул он скопленное множество,
словно бродяга тоску и зубы,
попавшие под чей-то "правый"кулак,
а получилось то же отсутствие,
только названное и территориальное,
получился чей-то город,который со мной борется,
а я борюсь и ним гордо и горько,
ибо тоже вышел недаром и пришел незря
говорить на-равных,
я тоже зуб,потерявший место,
как мученик вдруг потерявший терний,
радуется и боится,что потерял судьбу
или просто оставленный наедине
с собственным телом,не узнающий даже его,
а все вокруг заклинающий,словно смерти
протяженную длительность,
но знающий ВСЁ,как под мостом поселившееся
ожидание никогда не прилетавшей ласточки,
что пропущено через все каналы и подземные сита
одного больного сердца.

                                                       *sasha_reiter