I don't know what you want
Because you don't know,
So what's the point of asking
You're almost happy
Almost content
But your head hurts
Far too many ways to go
We learn so much but never know
Where to look...
Almost Happy. K'S Choice
Воскресенье. Мне всегда казалось, что после субботы должно быть еще что-нибудь – ну какой-нибудь вариант выходного четверга. Мне важны переходы – не люблю из горячего прямо в холод. С недосыпу это дается тяжко.
День с утра томится ожиданием поездки. Все ходят мутные, недовольные. В особенности я. Кто бы сомневался, что за рулем придется сидеть мне? У мужа обязательная программа – пиво и поспать. Не выходной, а сказка. Робко начинаю разговор, - а не смените ли вы меня сударь на обратном пути? В ответ – только кривая усмешка. Ну да, конечно.
Сына на хоре обязали на традиционный выезд на природу на ферму, что носит гордое название «Яблочная мельница дядюшки Джона» Меня уже гнетут дурные предчувствия. И дело не в двадцатке, что я, уныло вписывая фамильное имя, сдала улыбчиво-рассеянной тетке-секретарю. Я трепещу как лань, когда за организацию мероприятия берутся гуманитарии. Это всегда на проверку оказывается полной бестолочью – когда одни уже уехали, а другие только паркуются – когда глинтвейн остыл, потому что на улице -3, а его принесли в хрустальном кувшине – для создания атмосферы. В итоге от глинтвейна только изжога, а кувшин в эйфории разбивает чей-то белокурый ангел-трехлетка с демоническим выражением лица – даешь ледяные осколочки, как во Фрозен!
Два пополудни – после обеда все скисли и расползлись – я безнадежно пытаюсь собрать народ по дому. Мы еще хуже – мы недогуманитарии. Мы физики-лирики с пивом после обеда, с раздраконенной детской – в нее не только страшно зайти, пугаешься, даже проходя мимо. Из-под арки привычно ухмыляется хаос. Мои дети – его властители, он – их муза. Хочется запереться в своей келье наверху. Там хоть можно пройти, не наступая на ошметки порядка. Ну чуток собачьей шести. Ну свечи. Ну не убрала кровать – мерзко, конечно, но так ведь дело-то воскресное. До моих капральских окриков всем глубоко фиолетово. Одна женщина в доме – это тяжко, товарищи. Начинаешь чувствовать себе пережитком средневековья, выходцем с картин Мазаччо, давно потерявших свой колорит – на стене от фресок осталась одна загадка – она что, не такая как мы? Уф! Мои мальчики давно знают – что есть месячные и что есть ПМС. Тогда мама сносит гаражи и рубит деревья. Или стрижет ненавистный «газон по-американски» - под корень, чтобы жизнь медом не казалась. В этих военно-полевых условиях не до тайн – все делается наживую. Я не муза – я поэт. Не вдохновляю – создаю. Суп, к примеру. Или порядок – тот, что делается с хлыстом и задерживается максимум до полудня, если навести его с утра.
В воскресенье порядком и не пахнет. Тут разруха - и им в ней хорошо. Плохо только мне. Поэтому я жду: до понедельника бы дожить, а там уже буду разгребать эти мужские «авгиевы конюшни». И тогда – идеальный порядок – до вторника, потому что во вторник нет бассейна. Нет хора. Только свободные игры, будь они неладны.
Мы выезжаем в тот час, когда нам уже надо быть в гостях у доброго дядюшки Джона. Меня это бесит – вот уж воистину гуманитарии. Врубаю музыку – чтобы не слышать, как на заднем сидении дети стараются друг друга перержать. Музыка хороша, но бубнеж мужа, критикующего мою манеру вождения, она почему-то не перекрывает. Обидно.
Двадцать минут по хайвею – вокруг - неземная красота: хоть выскакивай из машины и берись за акварель. Я, конечно, никуда не выскакиваю, только злобно перестраиваюсь, когда надо и когда не надо. Ловлю себя на мысли что хочется курить. Но нельзя – я же мама. Моя мать начала смолить, когда мне было пятнадцать – это было для меня жестоким ударом. Поэтому она курит до сих пор, а я уже как десять лет бросила. Но иногда – как сейчас – срывает башню.
Когда мы наконец приезжаем, обнаруживается – как и требовалось доказать, - что на назначенном месте – (никто не говорил, где оно назначено: на гигантской территории заполненной надувными сосисками, лабиринтами из сена, ящиками с тыквами и яблоками приходится искать его самим) - никого нет. Там нам должны были выдать билеты для катания на аттракционах и скакания на большом резиновом батуте. Младший, почуяв неладное, тут же начинает канючить. Покупаем билеты еще раз – музыкалка нагрела руки на том, что продала «лишние» наши кому-то приехавшему вовремя. На детей лепятся желтые браслеты – теперь можно и расслабиться – но в том-то и загвоздка, что нельзя. У мужа в кармане «отвертка» - чем он разбодяжил колу, я не знаю, но полагаю, не водой. У меня – выпитый до половины «гаторейд» Ибо не спят на воскресных дорогах копы – а мне завтра на работу – первый день.
Дети удаляются на батут. Я пристраиваюсь к деревянной изгороди и лениво размышляю – не потеряются ли почти новые осенние кроссовки в общей массе стянутой наскоро детской обуви. Телефон садится – ну, что делать. В процессе вспоминаю, что забыла фотоаппарат.
Читать далее...