Ластик
Одна девушка сказала мне, что я - мутирующее чмо. Я набрал звездочку-стодва-решетку и понял, что наступил ластик. Это состояние, когда недостаток информации превращает сознание в пористую субстанцию. Во что-то такое, что – еще не пенопласт, но уже и не сознание. Впору садиться в кресло и включать телевизор. А девушку зовут Тюка. Странное создание. Беспечное и жизнерадостное. Стоит ей в кого-нибудь влюбиться, как избранник теряет голову от обилия чувств, обрушившихся на него.
- Я решила проверить. – сказала она, доставая из сумочки
кусок гашиша размером с чупа-чупс – Просто прошла мимо таможенников и все.
- А если бы тебя обыскали?
- Мне это было необходимо. Я везла его тебе.
- Сумасшедшая.
Египетский гашиш – редкостная дрянь. Зачем его везти
сюда? Один раз нам с Тюкой попался алкоголик, он сказал: "Да-да, я такой – плохой, и что с того?".
- У тебя осуждающий взгляд – ответила она мне, а ведь это
я должен был ответить алкоголику – Ты не способен принимать людей не такими как ты. Тем более, прощать им их слабости, что я в тебе нашла?
Если вам приходилось внимательно разглядывать рекламные стикеры в метро, не думайте, что они висят для того, чтобы вы купили товар. Эти плакаты нужны для того, чтобы вы зафиксировали момент своего существования в чужой шкуре. Я – средство от насморка, я разрушаю ваши сопли. Или я - дешевая дубленка на плечах у проститутки с интеллектом инфузории, возомнившей себя Марией Медичи. И я смотрю на вас с рекламного щита, чтобы вы почувствовали, как мне неуютно, потому что утром моя модель проспала и не пошла в душ после вчерашней дискотеки. От нее пахнет потом. Я спросил Тюку, как она себя чувствует, покурив свою контрабанду, но лучше было не спрашивать. Она заговорила. Или что-то промычала. Или это она меня спросила?
- Да что же это такое? – донеслось справа – Мне необходимо выйти из метро иначе я поцелую этого Аполлона. Вот он, поднимается по эскалатору нам на встречу. Боже мой, какая лапа. - (пауза) - Я тебя бросила?
- Лапа. - я заподозрил, что она спросила меня. - Я не видел у него лапы.
Она легла на траву, я разжег костер и закрыл глаза.
- Тюка, Тюка, Тюка... – повторяла она.
- Мое имя слишком длинное, сосны не поймут, что я
имею ввиду. Говори одна.
- Ай-яй-яй? – спросила она – Надо держать себя в руках? Я чувствую себя дурой. Если меня в таком состоянии увидит мама, она даже не подумает, что я обкурилась. Я поцелую ее, потом спрошу: «Как твое здоровье мамочка, не отслаиваются ли у тебя ступни после стольких лет приплясывания вокруг меня? И почему папа опять рубит дрова на даче?
- Куда ты смотришь? – спросил я. - Это твои руки.
- Красная рука.
- Зачем он рубит дрова?
- Извините - это, по-видимому, был голос того самого алкоголика.
Значит, он следил за нами, и теперь он уселся на мху и слушал наши разговоры. Как же я ненавижу мох. И болота. Мох и болота! Если бы их не было, то этому козлу негде было бы присесть. Даю ему пять минут, потом бью.
- Видимо, судя по всему, не помешаю.
Куртуазничает, гад.
Я сделал вид, что сплю. Лежал с закрытыми глазами и причмокивал губами.
Тюку понесло:
- Наше вам с кисточкой! Как настроение? Что вырабатываете? Номер конвейера? Обитель разонравилась? Байконур не принимает? Гуляете-подглядываете? Или курить бросили, запахи вдыхаете? А мы вот не согласны с вашей позицией. Мы - наркоманы. Любим дым. Пьянство - самообман. Нет цензуре.
Я проснулся:
- Ошибка! Цензура вводится непьющими. А самообманом занимаются и пьяницы.
Она замолчала.
Алкаш улыбался. Он сидел в роденовской позе. Фильтровал информацию. Затем ковырялся палочкой в ногтях, и что-то многозначительно шептал. А потом сказал:
- Развалились тут и разложились.
Зачем он так? Я почувствовал, что разлагаюсь и распадаюсь. Я –
полдник санитаров леса. Файф о’клок. Я растворяюсь в почве, но это несерьезно. Через полчаса все вокруг модифицируется.
Я видел, как Тюка упала на живот, и запричитала: «Прости, ваше высокоблагородие, прости милый». Мне стало еще хуже. А он все бормотал: «Развалились. Разложились. Развал. Завал. Завод. За водкой!». В это время во мне уже росла осока и подорожник и еще какая-то неприятная на вид, но вполне безобидная бурая флора.
Алкоголик ушел, а осока разрослась. Наверное, я только притворялся разложившимся, потому что кости ощущались. Суставы, хрящи, плечи и ключицы.
Плечи. Когда раскапывали захоронения древних воинов, у царских стрельцов оказались невероятно широкие плечи и очень маленький рост. Наверное, рост определили по длине позвоночника. Через столетия позвонки рассказали нам о стрельцах, больше, чем они сами того хотели. Причем рассказали не только тем, кто их видел, но и тем, кто о них слышал. Тайны хранятся в позвонках и сообщаются друг с другом, от одного к другому, возможно, и обратно. У меня есть с десяток подобных тайн. В будущем они,
Читать далее...