Рома рос шустрым. Единственный ребенок в семье, он всегда получал от родителей столько внимания, сколько хотел. Отец — преподаватель в институте — возлагал на сына большие надежды. И Рома не подводил — учился на четверки и пятерки. Бывало, после школы приходил к отцу на кафедру, садился на самый последний ряд и делал домашнее задание. Вечером они вместе шли домой пешком, прогуливаясь по широким волгоградским проспектам. Мама в те времена не работала — старалась все свое время посвятить любимому мужу и сыну. Когда мужчины добирались домой, она успевала приготовить настоящий королевский ужин. Даже обычную вареную
картошку умела подать, словно изысканное блюдо.
Фарфоровые тарелочки, невесомые чашки с золотым ободком, хлопочущая мать — все это осталось в памяти Ромы, словно старая черно-белая фотография.
Стоит посмотреть на нее, и оживают образы, вспоминается непередаваемый запах
дома, тепла, уюта и защищенности.
Когда грянули девяностые, Роме было уже пятнадцать. Мир неожиданно разделился на бедных и богатых. А еще — на очень бедных. Вышло так, что его семья
попала в эту категорию. Кафедру, на которой преподавал отец, закрыли. Отчаявшись найти работу, он крепко запил. Семья, привыкшая жить на профессорскую зарплату, быстро скатилась в нищету. Одна за другой разбились любимые чашки. Мать старалась сохранить стремительно разрушающийся уют. Особенно трогательными были попытки подать позавчерашние макароны на остатках столового фарфора…
Отец так и не увидел эпохи «рыночных отношений». Отчаяние и водка сожгли его
всего за пару лет. Рома даже не успел почувствовать всей глубины горя. Как будто отец умер, когда за ним навсегда захлопнулась дверь его кабинета в институте.
Если бы об этом спросили самого отца, он бы подтвердил. А еще добавил бы: «У
меня больше нет надежды…»
Надежды и планы миллионов советских людей рухнули настолько быстро, что для
многих, как и для Роминого папы, это оказалось фатальным. Матери пришлось искать работу. В прошлом научный сотрудник, после пятнадцатилетнего перерыва она металась по всему Волгограду. Но не могла найти ничего, кроме работы уборщицы или посудомойки. Пробовала торговать на рынке, но призывы бойких соседок начисто заглушали ее тихий голос. Через несколько дней хозяин уволил ее «за профнепригодность».
Так мама стала работать дворником.
Наверное, если бы Рома увидел ее в рабочей униформе, в жутких резиновых перчатках и косынке, он бы начал стыдиться ее. Но он учился во вторую смену и вставал поздно. А мама выходила на смену в четыре утра и к восьми была дома. Поэтому ее работа оставалась для него как бы за кадром.
Для Романа новая жизнь наоборот, открыла новые перспективы. Он понял, что
есть люди, которые могут получать деньги, просто работая официантом в ресторане, гораздо большие, чем когда-то зарабатывал отец. Эти люди были интересны и красивы. От них пахло деньгами и успехом. Рому неудержимо влекло в такие компании. Выпивая портвейн рядом со старшими девушками и юношами, рассказывающими о прелестях жизни «в обществе», Рома мечтал, что когда-нибудь и он вот так же вальяжно сможет достать из кармана пачку «MORE», поправить на плечах модный джинсовый пиджак и, пуская в потолок струйки дыма, будет в подробностях рассказывать о своих поездках в столицу, работе в подпольных игорных клубах и фешенебельных ресторанах…
Иногда возвращаясь за полночь, он заставал мать, заснувшую прямо на кухне
уронив голову на руки. Стараясь не шуметь, он тихонько крался в свою комнату. Если мама просыпалась, то начинала плакать и говорить о том, как переживает
за него. Для Ромы это было невыносимо. Ему казалось, что мать ничего не понимает. Что она застряла в своем Советском Союзе. Словно она не хотела понять, что сыну нужно совершенно другое. Что он уже не может оставаться в этом городе, напрочь застрявшем в «совке», с вечно коптящими заводами, тысячами разваливающихся хрущевок и полным отсутствием нормальной работы.
Больше всего Рома боялся, что рано или поздно наступит момент, когда ему придется сказать матери о том, что он не хочет поступать в институт. Он знал, что мама, безумно любившая отца, мечтала осуществить идею о научном будущем сына.
Мать стремительно старела. Пятидесятилетняя «профессорша», на которую всего пару лет назад оглядывались встречные мужчины, превратилась в уставшее грустное существо. Ее последней утехой стали телевизионные сериалы. Наблюдая за страданиями Изауры и просто Марии, мать словно отрешалась от действительности, искренне переживая за киношных героев.
Стоя на пороге комнаты так, чтобы его не было видно, Рома не раз наблюдал, как по маминым щекам иногда ручьями текут слезы. Качая головой, он думал о том, как сентиментальны женщины…
Если бы тогда он знал, почему плачет мама, может быть, и не уехал в Москву сразу после выпускного. Уже сидя в поезде и наблюдая за убегающим
перроном, Рома неожиданно увидел за окном маленькую семенящую фигурку, вертящую седой головой из стороны в сторону… «Мама?!.. Что она здесь делает?
Зачем она пришла?» — его
Читать далее...