«Quand tu auras besion d’un abri
Tu n ‘auras gu’a venir demanted asile…»
(«Когда тебе потребуется убежище,
Тебе стоит лишь прийти и попросить приюта…»)
Как странно…На улице минусовая температура, солнце вот уже две недели как отсыпалось за серыми облаками, ветер как всегда безмятежно подметал дорожки в парке; люди спешили по своем делам, пробегая мимо, подняв воротники и обмотав вокруг шеи, чуть ли не до самого носа, шерстяные шарфы. Странно, потому что она никуда не торопилась, в отличие от ветра, не куталось в теплую одежду, в отличие от людей, не пряталось, как солнце, не хмурилась, как небо, и вообще счастливо и тепло улыбалась, спокойно шагая по тротуару. Странно, потому что этого никто не замечал. ЕЕ никто не замечал…
Он вышел из дома рано утром, когда половина города еще спала, а другая половина, как и он, торопилась в школу-университет-работу. Настроение было отвратительным, как это осеннее темно-облачное небо, готовое в любую секунду разразиться слезами, как капризный маленький ребенок – с поводом и без него. Был ли в ту минуту повод у неба - вопрос отдельный, а вот у него чувствовать себя самым несчастным существом на планете повод был. По крайней мере, он так считал. В последнее время все почему-то шло кувырком, и думы о смысле жизни все чаще навещали его в свободное тот учебы-работы минуты. Несколько месяцев назад от него ушла девушка, безапелляционно заявив, что нашла себе другого, мол, любовь прошла – завяли помидоры. Прошло столько времени, а боль все утихала. Она словно загнанный зверек металась по опустевшему пространству его души в поисках ответов на вопросы, почему и как. « ну и зачем ты опять об этом думаешь?»-отругал он сам себя. - Какой смысл искать вновь оправдание или объяснение ее поступку? Она от этого не вернется… Оно тебе надо?!» Он разозлился на свой внутренний голос, который все еще цеплялся за прошлое, постоянно напоминая : «На сердце боль, в стакане – яд, и время крутится назад…».
С неба упали первые слезинки дождя, вдалеке , словно поздоровавшись, сверкнула молния. Затянув потуже шарф, он поднял воротник и ускорил шаг. Подходя к станции метро, он окончательно пришел к выводу , что жизнь – это то грубое и неприличное слово, которое не следует произносить в обществе.
Хмурый и нахохлившийся, он втиснулся в вагон поезда вместе со всей толпой желающих покинуть станцию. Пока транспорт ехал по улице, он непрерывно смотрел в окно, вернее в одну точку на стекле окна, на котором разбивались тяжелые капли дождя. Поезд влетел в тоннель. Он оторвался от той мертвой точки – буквы «Н» надписи «не прислоняться» - и обвел пассажиров безразличным взглядом. Полусонные, недовольные , ворчащие, одни медленно передвигались к выводу, другие дремали, стараясь не упасть на рядом стоящих граждан – все как всегда. Или почти как всегда – его внимание привлекла одна девушка, ехавшая почти в другом конце вагона. Это была вполне обычная , нормальная девушка, одетая в самый обыкновенный джинсовый брючный костюмчик, с роскошной копной длиннющих волос какого-то непонятного цвета. Он остальных пассажиров ее отличала лишь одна деталь – она улыбалась. Да, да, в это хмурое, осеннее, жуткое и противное мокрое утро она улыбалась. Глупая, - подумалось почему-то. Или счастливая, - тут же пришла в голову другая мысль. Он отвернулся. Когда на душе скребет не один десяток кошек, смотреть на радующегося человека – не самое лучшее время провождение, пусть даже в метро. странно, но эта улыбка его преследовала – ему казалось, что девушка смотрит именно на него и зачем-то ему улыбается. Причем, не кокетливо и интригующе, а как-то тепло, по-доброму. Чудеса! «У вас мания величия, тесно переплетенная с манией преследования, молодой человек!» - язвительно откомментировал внутренний голос. Мысленно скорчив гримасу этому грамотею, он повернулся к окну, чтобы прочитать название приближающейся станции. Когда же его взгляд снова пробежался по вагону, той девушки уже не было. Куда она делась? Вышла? Но ведь двери еще не открывались. Затерялась в толпе? А может, ему привиделось, и ее вовсе не было?...Бред! – решил он и, прислонившись головой к стене, закрыл глаза…
Поезд остановился, двери открылись, и вагон выплюнул на перрон толпу людей, которые тут же рассредоточились по всей площади платформы. На спеша он поднялся по ступенькам и вышел на улицу. Справа виднелись уже работающие торговые палатки с ассортиментом от цветов до туалетного мыла, по левому борту бабушки в теплых платках продавали клюкву. Лимоны, соленые огурцы, виноград и все, что только можно вырастить на подмосковных дачных участках. Знакомая картина, но с некоторых пор он стал чувствовать, что это «знакомое» его раздражает. Все как всегда – серо, скучно однообразно. Убежать бы куда-нибудь, где асе по-другому, где все не так, где можно чувствовать себя спокойно и ни о чем не думать, где…Он сам усмехнулся подобной мысли.
«Мир, в котором я живу, называется мечтой.» - надрывался магнитофон в одной из палаток. Ага, мечта еще та! – вновь съехидничал
Читать далее...