иногда мне является прошлое.
с руками опущенными и тоской пришельца,
которому расстаться так сложно
с этой планетой. он шепчется
с единственной своей звездочкой:
не-зови-не-зови-не-зови...
будто он с ней vis-a-vis,
а не при всей галактике через форточку...

и вот стоит мое прошлое, белое,
неплотное такое, призрачное...
а я по-детски румяная и капризная...
Боже, что ж я с тобой сделала!

забыла.
забила досками дверь в твой дом.
замела все тропинки, что к дому вели.
стерла все: остались одни нули
от телефонов твоих и возрастов, гром-
ких приветствий, остатков вины в бокале.
и ни глаза не искали,
ни руки к тебе не тянулись
сквозь мириады улиц...

ты смотришь печально,
и без укора
как добрый начальник,
с которым я вечно спорю...

ну что ты, может, присядешь?
хочешь, я подарю тебе бусы
из темных вишен и пера капитана Блада.
не хочешь? - грустно.

не удивляйся мне слов-
но я мутация в рамках вида...
пойми, за мою к тебе нелюбовь
ни вот столечко мне не стыдно.

пролегла вдоль позвоночника
точеная, точная
взлетная полоса
ветер путается в волосах
твоих с тишью и ночью.
по позвонкам-кочкам
прыгает
как флейтист Пан,
твое сердце.
аэроплан.
унося душу из пяток к самому горлу
я рядом с тобой Горлум
гордой
твоей песни насмешка
горб мой
поперек счастья.
я помню тебя так часто.
я забываю тебя так редко.
ты мне елей
я тебе едкий
дым тонкой сигарки
в тонких твоих пальцах.
кто над тобой-надо мной сжалится?
кто склеит яркий
наш фотоснимок
где мы друг другом так нежно любимы?

взлет - мимо.

не остановишь теперь этот вздор
сердце-
пламенный твой мотор -
аэроплан кружит на посадку.

мой аэроангел. спи сладко.

эти ливни за окном - о приморские циклоны - ливни, под которыми танцуешь до хрипа в горле. я ни с кем не бываю так честна, как с ними. в моем городе нет мягких трав, нет теплой земли, пятки сбиваются в тугую сталь об асфальт. стекла впиваются в подошвы ног. мы танцуем. я и моя осень.
можно ли бросить все ради мечты? танцуя, изорвать в лохмотья свадебное платье. устроить шабаш для себя одной. пить свет свечей из огромного бокала. засыпать беспокойно в мокрых обрывках атласа и органзы.
проснуться и пить кофе - любимый марагоджиб со взбитыми сливками - заливать его горячностью разорванное в клочья горло.
да. я так кричала тебе о своей любви, что теперь едва ли могу прошептать это.
ты не можешь слышать меня.
и не можешь танцевать со мной.
и мы разные - не повторяй, или я отрежу свои уши, чтобы не слышать этого.
и ты уже любишь
и ты уже любим
а у меня - черт возьми - осень! но мое сумасшествие не передается. и ты спокоен.

а я хочу безумия. на троих. я, ты и ливни.

Ваша красота похожа на... тёплый вечер...

...мягкая, нежная, пушистая... слекга доверчивая и нежная... Ваша красота лирична, прекрасна, как вечерняя луна, как невесомая струйка ароматного дыма и достойна тысячи стихов... вы красивы истинной, настоящей красотой — и вам, должно быть, очень трудно даются отрицательные роли — ведь даже играя их вы способны затмить кого угодно.) Иногда слишком мечтательны, иногда слишком закрыты от чужих глаз — вы всегда сможете сохранить себя и свою красоту, даже если это потребует невероятных усилий. Гордитесь и цените это.

Пройти тест

проснулась. небо - слоеный пирог.
острыми кромками занавески
отбриваю себе законный кусок.
небо - blue curasao -
выпиваю в один глоток.
через два часа - О!
небо - вишневый сок
выжмет
и прольет на горизонт.

небо пустит высокий ток
в мои провода,
и я зажгу свет
в доме, где даже лампочки нет.
клацнет
включатель "кд-да"
в потолке загорится звезда.
Сентябрь застал меня в доме влюбленных.
звезда коптит и пахнет паленым.

Такие крохотные цветы, символ таких огромных чувств. "Я тебя люблю. Твой образ в моем сердце. Я ни на минуту тебя не забываю"

Материалы: вощеный шнур "бледно-голубой", бусины стекло, бусины пластик (в т.ч. искусственный жемчуг), чешский стеклянный бисер.

цена вопроса 1000 рублей. умеющим торговаться делаю скидки :)
[394x394]

очень здоровское изображение
людского отношения к богу и вере...
[370x375]

В колонках играет - вот оно родимое и играет

http://narod.yandex.ru/100.xhtml?zemlib.narod.ru/Files/madam.mp3
всем ходить, качать прекрасное.

свернусь клубочком
тонкой колючей шерсти.
точкой.
полоской жести
в профиль, главное - невидимкой.
булавкой затерянной в стоге сена
дырявой лодкой на берегу Сены
мелкой вещицей без всякого Дзена
потеряной, дикой.
Орфеевой Эвридикой.
лишь бы не трогали.
ласково, строго ли.
перестаньте. не рвите на части.
я сама себе счастье.
[400x282]

[450x300]
когда казалось
прожигает запах
размокших листьев
правое легкое,
октябрь - топ - на мягких лапах,
подкрадывается,
хлопает -
ух - уха у самого.
усами щекочет
продрогшую
шею
набрякшую ливнями
тяжелую голову.
мысли голые
выгоняя,
выветривая -
ну и пусть улетают клиньями
стройных резных журавлей.
усатый октябрь -
кот-котофей -
шерстинками длинными
коснулся самого нежного звука
струнной моей сонаты
аукай теперь- не аукай
шестикратной
силой раздастся в небе
крылатое соль-соль-ре
и растает от неги
в сладком
вымокшем октябре.

вышла на улицу. будто невидимая форточка распахнулась перед лицом. и в нее - пых! - ветер. запахи не вмещаются в легкие, заполняют голову, и там - в голове - становится туманно и мучительно. руки-ноги двигаются сами, им легко шагается, а сознание потеряло само себя от аромата прелых листьев, сырого кленового сиропа, мокрой коры, костра, холодного асфальта.

небо затянуто серым флисом. однотонно. одна тонна неба. оно укрывает от плотоядного космоса дрожащие, трепещущие ржавые листья. пахнут травы. и самое время собирать калину и корни вороньего глаза, чтобы зимой не болеть горлом.

это время просит вишневого шарфа и вишневых же перчаток. надо где-нибудь их отыскать.

девочка-пуля прямая, как трасса
от Оклахомы до Техаса,
напротив села. Буравит взглядом
дыру под сердцем
- о черт, как больно -
и нет с ней сладу
ни днем, ни ночью.
засела прочно.
черною точкой.
бельмом в глазу.
в дырявом тазу
из пламенной меди
обитает ее отражение
истинной леди,
лучшей из женщин.

девочка-пуля навылет
прошивает меня уже пятый день к ряду
и плевать, что здесь ей не рады,
все равно выльет
свои свинцовые мысли.
у нее ломкие руки флейтистки
и улыбка Кейт Уинслет.

девочка
семь с половиною граммов свинца
потерпи - говорю я себе - до конца
осталось не больше двух вдохов - раз
я уже не увижу рас-
света, и лета следующего,
билета на несмешную комедию - два...

Поздравляем!!! Вы - Ёжик в тумане

Продолжайте строить свои миры за гранями большого засранного синего шара...у вас здорово получается..главное-чисто!

Пройти тест

роняя изгиб плеча
в клетчатость пледа
рукою махну сгоряча:
уеду

лестницей – вверх ли вниз,
продрогшим трамваем.
я – с небом. обрывки лиц
смываем.

я с небом иду вразнос
мараться следами.
так долго стихал шум колес:
куда мы?

я с небом иду вразвес
на граммы и гаммы.
солнца плюшевый бес,
куда мы?

я с небом иду вразнос.
хмуро, по-детски всерьез.
жухлыми под ногами –
осени телеграммы.

самые удачные записи в дневнике
это те, у которых нет комментариев.
значит,
нечего сказать. нечего добавить.
хорошо.

недавно посмотрела Небо над Берлином. в четвернтый раз.
а после пересмотрела Город Ангелов...

и подумала
вот если бы перенести Николаса Кейджа в ту, старую ленту...
с его бесконечно печальными за все человечество глазами.
с его драматическими губами.
с его лицом, на котором написаны все переживания и сомнения.

и кажется мне, что он смотрелся бы лучше, чем тихий и улыбчивый Бруно Ганц

соком губ твоих гранатовых ли
гранитовых
не напиться.
небо синей тряпицей
электровены тянутся нитями
ариадны
с какого дна ада
тебя достала рука гадалки
мой безупречный идальго
рыцарь ордена семиветрия
тебе ли поверила?
все камни брошены
в плохое/хорошее
невозвратное, впрочем, прошлое...
бездомной, ободранной кошкою
шмыгнула
к тебе за пазуху...
радуюсь,
что видела тебя уже дважды
самого важного
моего капитана пиратского братского судна
без имени
без рода без племени...
чудный!
я хочу быть твоим единственным пленником.
милостыней продажного Яндекса
жива
от тебя две строки... только слова...

небо. сегодня тебя, как яблоко,
мыла заря,
выжимая руками сильными
губку-облако.
небо, зря
ты пускаешь к себе корабли,
что якорем
рвут твою плоть,
самолеты, с земли
они кажутся пулями.
небо, я твой Ланцелот,
я пришел за драконом, что режет тебя пополам,
чтоб из дырки
в лапы его
золотые падали звезды.
небо, я разгоню
этот чертов бедлам,
чтобы люди в тебя не вбивали
ракеты, как гвозди.
будет лишь ветер
с семью сыновьями веять.
а от дракона оставлю - Воздушного Змея.

я отпускаю кораблик по ветру
с ладони-пристани.
ветер се-верный, верный.
слежу пристально
за тяжелым килем
и напряженным парусом.
назову его "Карлссон".
неуклюжий бескрылый летун
флотилии моего величества.
лети с приветом, вернись -
а впрочем, лишнее...
или, может быть, слишком личное:
Гюльчатай не откроет личика,
как ни проси.
губы ее на арабском шепчут
все те ж "сохрани и спаси".
и я повторяю за ней
молитву
спасения кораблей.
мчись,
светлый мой,
пенных морских облаков
раздвигая сон.
мчись,
неуклюжий бескрылый летун
"Карлссон"!