Прокатиться на слонах не хотите ли? Если да, то забирайтесь на спину и поехали.
Это самый медленный, но экзотический способ добраться во дворец Амбер. Впрочем, все по порядку.
Современную столицу Армении основал в VII веке до н.э. царь Урарту по имени Аргишти I. В 782 году до н.э. он заложил в благодатной Араратской долине большую крепость под названием Эребуни, спустя тысячи лет ставшей Ереваном.
Великому царю установлен памятник в образе воина на колеснице.
Правил Аргишти Урарту в 768-764 годах до нашей эры. Правление этого могучего царя относят к золотому веку Урарту, максимальному расширению границ этого государства. Аргишти нанес тяжелое поражение ассирийцам, отрезав извечных врагов от стратегических поставок лошадей и железа из Малой Азии. Заодно далеко продвинул свои владения в Закавказье, дойдя до озера Севан.
Музей расположен на холме Арин-Берд, рядом с остатками урартской крепости Эребуни. В нем собраны многие экспонаты, которые были обнаружены в результате раскопок крепости в середине прошлого века и раскопок соседнего урартского города Тейшебаини.
Здание музея идеально вписывается в общий архитектурный комплекс крепости, повторяя дизайн и принцип урартских дворцовых сооружений. Приковывает внимание огромный барельеф на центральном фасаде здания, который изображает основателя Эребуни, царя Аргишти I.
Снится зима, свадьба, троллейбусы, люди в красных и серебристых одеждах.
Вокруг осень, слякоть, раскисшая почва, эти вечные дожди и печали. Ёбаные болезни.
Греет очередной какао, очередной Евгенидис, очередная польская вафля без глазури, некоторые мысли.
Кот развалился на кедах.
Приятно заглянуть куда-то в прошлое. Буквально на два-три фото. Словно глоток свежего воздуха. Ааааапп — и обратно.
Хочется написать письмо, запись в дневник, какой-то рассказик. Что-то в духе Бротигана
Кажется, совсем разучился писать — то есть: брать ручку с синими чернилами, линованную бумагу; брать мысли и как-то извлекать их из себя.
Вода стала совершенно противной на вкус. Будто бы я Тору Окада и осталось лишь найти пересохший колодец.
Но я сделал слишком многое, чтобы мы больше никогда не встретились.
Армянский академический театр оперы и балета им. А. Спендиарова находится в самом центре Еревана. Здание спроектировал великий армянский архитектор Александр Таманян.
Если Площадь Республики называют сердцем Еревана, то Оперу (как ее окрестили ереванцы), смело можно назвать душой столицы.
Каскад – это уникальное место, где можно прочувствовать национальный колорит Армении и любовь этой нации ко всем видам искусства.
Это точка притяжения и жителей Еревана, и гостей столицы Армении. Вместо более привычного в Ереване розового туфа здесь основным материалом стал травертин – белый, пористый и шелковистый на ощупь.
В самом центре Еревана расположен монументальный комплекс Каскад. Удивительный архитектурный ландшафт состоит из парков, зеленых террас, каскада водопадов и фонтанов, галерей, связывающих по наклонной верхнюю и нижнюю части города по северной оси.
Эта достопримечательность не местного, а мирового уровня. Не каждая столица мира может похвастаться такой лестницей, ведущей на шикарную обзорную площадку. Каскад единственный в своем роде.
Добро пожаловать в ресторан "Кавказская Пленница". У входа гостей встречает легендарная троица – Трус, Балбес и Бывалый.
В Ереване два ресторана с таким названием. Мы были в том, который очень близко к нашему отелю: проспект Саят-Новы, 25. Второй находится на улице Амиряна, 4/6 .
Дядя умер. Дядю нашли на каких-то окраинах в каком-то полузаброшенном здании. Или просто в заброшенном. Нашли не дядю, конечно, а его труп. Дядя давно и много пил и шатался где придётся, по таким местам, которые лучше и не описывать. Я там был. Мне бы не хотелось побывать там снова. Дядя перенёс какие-то там операции, выходил из окон, ночевал без одежды на мёрзлой земле. Орал. Видел призраков и говорил с ними и о них. Катался по земле. Иногда дядю забирали и держали в какой-то областной психиатрии, но всегда отпускали. Пальцы на дядиных руках все были скрюченными да и сам дядя под конец жизни походил больше на живого мертвеца, на зомби, чем на человека. Теперь он реально мертвец. Такие дела.
У меня есть фото дяди, снятые в семьдесят каком-то году. Чёрно-белые. Зенитовские. Там зима и там дядя с другом упражняются на турнике у дома, а затем бегут купаться в море. Посреди снегов и льда. Дядя в юности занимался боксом, пользовался иностранными одеколонами и имел прекрасную подборку зарубежных пластинок. И Queen были там, и Boney M, и Kiss. Он даже фотографировал эти пластинки на фоне всё тех же снегов. А комнате у его отца тогда стояла пижонская Radiotechnika — вертушка, усилители, кассетная дека и пара полочных S30.
Ещё у дяди был эрдельтерьер. Когда собака умерла, дядя уже спился. Он пришёл к нам за санками, чтобы вывести труп и похоронить. Посреди тех же льдов, в том же снежном безмолвии. Дядя тогда сильно плакал. Санки были мои, на них я гонял с горок и обрывов. После трупа собаки я к этим санкам не прикасался.
Иногда дядя заваливал к нам в пьяном угаре, чтобы переночевать и поесть. Когда было холодно. Бесило, если в тот момент шли Секретные материалы и я из-за дяди пропускал серию.
Теперь я стою, а дядя лежит во гробу и гроб выглядит так, как будто на дворе не две тысячи двадцать пятый, а восемьдесят восьмой. Глаз у него как будто подбит. Жарко — как летом. Церемониймейстеры похорон никогда не говорят "до свидания", они говорят "прощайте". Я стою, оперевшись на ржавую оградку какого-то мальчика (1977 — 1985) и гляжу на похоронных рабочих, перекидывающих кучку земли с одного места на другое.
Вчера моросил дождь и сверкали молнии. Часто и долго. Ветра совсем не было. Душно. Я думал о дяде и о той кучке земли. О санках и о турнике в заброшенном саду. В том самом саду, который он полностью успел расчистить за прошлое лето. И который опять, спустя всего год, превратился в заброшенный сад.