Коллега рассказала историю.
Ее друг, поклонник канцелярских всяких товаров (ну вы знаете, есть такие), купил себе однажды новый суперкрутой какой-то фломастер. И так ему не терпелось этот фломастер попробовать, что он не смог даже доехать до своего этажа и написал им прямо в лифте. Написал слово "Фрукты".
Очень мило, я считаю.
Прелесть просто!
Не знаю как у вас, а у меня расцвел багульник.
Еще в этом декабре очень много новой музыки.
И я уже даже перестал отслеживать откуда она заползает в мой айтюнс...
Уверена, многим художникам пригодятся)
Компания представила новую разработку, которая позволяет во всех подробностях, предельно наглядно изучить нашу с вами анатомию, не покидая веб-браузера. Да ещё и в трёхмерной графике, без использования дополнительных плагинов вроде Java или Flash.
Как-то брякнул я не подумав, что с помощью блогосферы можно найти кого угодно, так меня сразу поймали на слове. Вернее поймал. Редактор. И попросил найти контакт Бориски с Марса (Борис Товстинев) который из детей Индиго будет. Тот, что рассказывает о своих прошлых жизнях и предсказал катастрофы «связанные с водой» в 2009 и 2013 годах. Кстати, по его словам таких детей будет всё больше - это своеобразный десант и в конце концов те, которых мы называем Индиго, а на самом деле обычные пришельцы с более высокого уровня развития, заменят нас тут. И обойдутся без вторжений войн и колонизаций...
В общем, если кто знает, или знает, кто знает, напишите мне, буду очень благодарен. Спасибо.
После успешной интерпретации событий трилогии "Назад в будущее" издание Playboy решило продолжить эксперименты с популярными кинообразами. Фотосессия "Game On" является переосмыслением фильма "ТРОН: Наследие" в стиле журнала для взрослых. Фотографом выступил Джаред Райдер (Jared Ryder), в съемке участвовали модели Ирина Воронина(Irina Voronina) и Саския Порто (Sasckya Porto), а также задействован иллюстратор Найджел Эван Деннис (Nigel Evan Dennis).
<...>
Потому что нашей сути, нашему предназначению нет дела, что мы страдаем нимфоманией или неумением любить (а сами кричим, что любим безмерно – так, что этого адресату нашей любви просто не вынести)... Нашей сути, нашему кащееву яйцу (а в нем, как известно, иголка) есть дело только до того, смогли ли мы эту свою нимфоманию и неумение любить переплавить в тигле стихотворения (а для непишущих – в жизни) так, чтобы хоть что-то самим – пусть на короткий гаснущий день – понять о себе, настоящих (а настоящие – мы совсем другие, без этой эгостической и своевольной душевной помойки), перед тем как опять свалиться в очередной годовой приступ.
<...>
На губах у тебя – пыль. А в карманах у тебя – кулаки и крошки.
И все это чудо красоты и чистоты, вся эта чужая сегодняшняя любовная жизнь, которая прошла мимо тебя, поманила облаком, но не остановилась, не почла честью, не далась, не улыбнулась – вдруг обернется на тебя через сто лет и позовет по имени.
...из весеннего дождливого дня, из прибитого праха, из будущей апрельской дымки....
«Дайте мне то, что хочу, моих зверей, мои яблоки и мои веселые сковородки, и я покажу вам, как умею быть счастливой!»
Не дадут.
Потому что УЖЕ СЕЙЧАС дали. И именно здесь.
Сколько можно?
Не нашим иллюзиям. И не нашему своеволью.
А – нам.
(«А что ты, собственно, сделал, чтоб быть счастливым?»
– «Я? Ничего не заметил».)
Мы все ничего не заметили.
Потому что наша мечта о счастье была как силуэт керосиновой лампы, вырезанный из светящегося шара. То есть представьте: стоит в воздухе светящийся шар, сгусток смысла и энергии (ну пусть как шаровая молния, чтоб ограничить его объем, – не солнце же представлять).
И ты берешь черный лист бумаги, не пропускающий света, ставишь его перед шаром (как ширму) и потом вырезаешь в середине фигуру. Вообще-то это может быть что угодно: олень, собака, машина, мужчина, женщина, РАО «ЕЭС», но я, я предлагаю – лампу. Почему-то вижу ее керосиновой. Во-первых, фигура красивая, с окружьями и прямыми, во-вторых, тоже какой-никакой источник света. И это – правда.
Так как этот силуэт вырезанной из черной бумаги керосиновой лампы тоже светится.
Когда наводишь его на шар.
В рамке из черной бумаги – особенно ярко.
Только это не весь шар.
И керосиновая лампа – это не ты.
И не я.
Это просто какая-то ерунда.
Бессмертный апрель.
(Дмитрий Воденников из эссе о Цветаевой)
Есть одна интересная теория, что у наших предков было три языка. Первым они общались с богами. Вторым между собой. Ну а третьим – с чертями. Хотя чертей тогда не было, они у нас тысячу лет назад только появились, благодаря Владимиру. Так что не с чертями, а с простой нечистой силой.