Расправить тело, как скрученную мокрую простыню, встряхнуть и резко дернуть по краям. Выпрямиться, встав на носочки, дотянуться кончиками пальцев до косяка двери.
Вцепиться ногтями и подтянуться... Каждый порог, любой двери, каждые ворота, створки лифта, калитки маленькие, спрятанные в листве – это неизвестность. Это новая реальность, это лазейка в душной, темной, затхлой комнате. Это окно.
Раскачаться на пороге и прыгнуть, бросить свое новое тело вслед за разматывающимся клубком Ариадны... Всегда есть дверь, в которую можно выйти, всегда кто-то, кем можно стать, пропасть, упав в высокую острую траву, беспокойно шепчущуюся на ветру...
И лежать под чужим небом, собирая себя заново, как мозаику. Складывать полупрозрачные разноцветные стекляшки на месте своего тела, то ли бутылочные осколки, то ли витражи католических храмов, и вдыхать в них жизнь. Осторожно вставать, на будто не умеющих ходить ногах, раскидывать руки для равновесия, и делать первые шаги.
Какое новое тело - совсем другая балансировка, походка легкая и неспешная, спина прямая, волосы длинные, немного вьющиеся, всё как мне нравится.
Масляными красками ложатся татуировки- картины миров, карты- путеводители по дорогам и улицам, гитарными струнами звенят голоса и имена, песни и сказки, легенды и истории, отблесками ночных костров – чьи-то вздохи и шепот.
Ложится, встает на место, новое прошлое, чьи-то обиды и радости, слова, больно ранящие и чья-то искренность, приходят, кусками, отрывками, воспоминания.
А впереди раскинулся новый мир, впереди новая музыка, новые книги, новые люди. Они могут еще стать друзьями или любовниками, могут – врагами или противниками, с ними еще можно будет сидеть ночами и разговаривать, о смешном или горьком, они уже здесь, и они ждут.
А новая реальность затаилась и рассматривает тебя, она удивлена, еще никто так не приходил. Она немного боится, что ты будешь шуметь и подорвешь её нерушимый авторитет, основы её власти. Она боится, но чуть-чуть. Потому что она уже читает твои мысли, и знает, что вам обоим есть что скрывать.
Ты поднимаешь голову, сводишь лопатки и расправляешь крылья, говоришь этому миру притихшему, дурманящему, зовущему:
- Позволь мне остаться, позволь полюбить тебя. Позволь мне стать твоим небом.
Действия, ежедневно выполняемые человеком, делятся на сиюминутные и долгосрочные.
Первые - осуществляются по непосредственному велению духа и животных инстинктов, воплощая в себе средство и цель одновременно.
Вторые - осуществляются ради Будущего, каковое по разумению осуществителя непременно обязано наступить.
Обе категории действий присущи не только человеку, но и прочим живым существам; достаточно вспомнить белку, запасающую орехи на зиму, или паука, ткущего паутину, чтобы поймать муху. Тех же, кто пренебрежительно отмахнётся: "Инстинкт", я хотел бы спросить - неужели они думают, что слово "инстинкт" само по себе хоть что-нибудь говорит о внутренней мотивации существа? Вы когда-нибудь были пауком или белкой, чтобы утверждать, что они никак не объясняют себе своё стремление ткать паутину или собирать орехи?
Лишь человеку, однако, свойственно полагать вторую категорию действий более значимой, вплоть до полного вытеснения ею первой категории.
Подобное именуется по-разному и принимает разные обличья.
Трудоголизм, карьеризм, здоровый образ жизни. Жертвование сиюминутным ради долгосрочного.
Покупка Будущего ценою Настоящего.
{Читать_далее?}