Вязкий озноб, простудная хрипотца, книга, перечитанная с конца, начинается вынос лета из клеток тела - ты всё пела, милая, это, конечно, дело, а теперь попляши под ветром, не прячь лица.

Всё, что было отложено, летом не решено, с осенью неразлучно сопряжено, вдето в ушко игольное паутинкой. Так бери, вышивай, сиди над своей картинкой, распутывай, что тебе суждено.

Осень настигнет, как настигает тать, не сыграть наперёд, обратно не отмотать - вывернет все карманы, проверит сумки. Все наши бусы, и ягоды, и ростки, тёплые реки, солнечные мостки, нынче в её владениях - пустяки.
Нитки и пяльцы.
Память, стихи, рисунки.

(с)

из всего, что ты можешь мне предложить,
я могу выбрать только — револьверы или ножи,
сколько шагов, с секундантами или без.

к чёрту ножи, крепко держи инкрустированный эфес.
вот она, жизнь без сохранённых версий —
только ты не захочешь такую жизнь.

и в глубине непроглядной своей души
я не пытаюсь тебя понять,
я тебя понимаю.

здесь нет правильного ответа, поэтому не спеши.
но — слышишь — скрипят простые карандаши:
точка, точка и между ними

единственная прямая.

(с)

Мальчик родился ночью, звезда качалась,
Жвачку жевали тихо в углу волы,
Когда он заплакал, а женщина замолчала,
Хотелось тепла обоим, а не хвалы.

Она обернула сына своим подолом,
И вытерла кровь с измятой его щеки,
А он улыбался сонно, смешной и голый,
Сжимая свои, ещё целые, кулачки...

Когда у дверей затопали чьи-то кони,
Она заметалась птицей в тугой горсти,
Цари принесли ему золото на ладонях,
Как плату за право смертью весь мир спасти.

Она же стояла молча, зажав руками
Жарко горящий криком безумный рот,
А перед ней ломалась коса о камень
И истекал отчаяньем небосвод.

Люди какие-то шлёпали вереницей,
Восемь, двенадцать... неважно, ведь Он - один,
И улыбался, глядя в пустые лица,
Маленький, глупый, такой беззащитный сын.

Кто в него бросит камень, кто даст напиться?
Кто с ним разделит плоть, и вино, и кров?
Только одна из многих, и та - блудница,
Впрочем, кто лучше шлюхи поймет любовь?

...Муж тормошил за плечи, кричал: "Мария!
Что ты, очнись, он плачет, давай, корми!.."
Громко в костре трещали дрова сырые.
Тихо надежда пряталась меж людьми.

(с)

...

Спящая просыпается, трёт глаза:
Опочивальня, трапезная, бальный зал —
Необозримый паркетный узор навязчивый;
Библиотека, розовый дивный сад.
Ни одного неспящего.

Дремлет на троне властный отец-монарх, —
Редкий смолл-ток, и только на похоронах,
Или на свадьбах, что в целом одно и то же;
Мать-королева занята в вечном сне —
Это, на самом деле, даже слегка честней,
Чем ходить, как эти вот, с сонной рожей.

Дамы придворные яростно голосят,
Но об одном, и в двадцать, и в пятьдесят.
Местные комплименты давно не лестны.
А поцелуем будивший её визави
Говорил так много — но только не о любви,
А потом укатил в своё королевство.

Не удивляет даже придворный шут:
Скажет, бывало, слово — и все заржут,
Шутки объект еле сдерживал меч свой в ножнах,
А в последние годы всё шутит о вечном сне —
Спать ли, не спать и что на другой стороне,
Стоит ли здесь барахтаться с этой ношей?

Бойкий заезжий фокусник-шарлатан
Предлагает свои услуги и тут, и там:
"Полное пробуждение навсегда!",
Жаркие речи, ловко мелькают пальцы.
Думает королевна: эй, имярек,
Этим ты так не продашь ничего вовек,
Здесь чего только ни делает человек,
Чтобы не просыпаться.

Бальные танцы, выматывающий труд,
Горячительные напитки, упругий прут.
Что здесь тебе подарят, что отберут?
Снова ты ничего бы не потеряла.
Снова, не расплетая своей косы,
Бросив взгляд на стоящие век часы,
Тихо кладёт таблеточку под язык —

И укрывается одеялом.

(с)

Это цитата сообщения Горный_Стай Оригинальное сообщение

Веселости на 31 декабря

Читать далее...