Неделю тому назад наткнулся на давно, казалось бы, почивший в бозе аргумент о неправильности Советского Союза. Мол, когда спускали советский флаг над Кремлём, никто не вступился. Ни сколько-то там миллионная КПСС, ни хомо советикус вульгарис ан масс. Не тот, значит, Союз-то был, а? В августе за новую свободную Россию, эвон, под танки бросались.

Люблю такие рассуждения, когда они звучат не в споре со мной, а так, мимолётом. Если человек помер от сердечной недостаточности, то, значит, был дураком или сволочью.

Оно бы и ладно, боевая ностальгия с некоторых пор не мой вид спорта. Однако сам предмет, этим изнаночным аргументом затронутый, с тех же пор стал актуален, и его бы не грех рассмотреть.

Теория. Есть такой предмет, как легитимность государства, и, если выжимать смысл из его словарных определений, то это потенциальное согласие подданных государства с его действиями. Потенциальное, как потенциальная энергия в физике.

Легитимность в отдельно взятом государстве трудно наблюдаема и сложно измеряема. Её легко объявить существующей или несуществующей, и неважно, существует она де-факто или нет здесь и сейчас. Так поступают «цивилизованные страны», когда объявляют настоящим, «легитимным» президентом своего зарубежного клиента, проигравшего выборы или не дошедшего до них. Другое дело, что долго поддерживать хорошую мину в этой игре невозможно, и «легитимный» клиент рассасывается во втором переносном смысле.

Следствием этого балагана оказывается инфляция самого понятия «легитимность»: её и продолжают отождествлять с внешней оценкой местных дел, хотя она, во-первых, совсем другое, а, во-вторых, критически важна для общества, у которого есть государство.

Легитимность трудно посчитать, однако можно указать на проводимые в жизнь государственные решения, однозначно снижающие легитимность этого государства.

Отличительным признаком таких решений станет бессудное поражение подданного в субъективных правах.

Права эти, опять же в моём понимании, сводятся к гарантированным государством возможностям подданного добиваться своих целей. Свободы, в моём же понимании, описывают ограничения на эти цели. Свободы – это «что можно», права – это «как можно».

В обсуждении состоявшейся или возможной делегитимации речь идёт именно о лишении прав, которые были, а не об отказе в предоставлении прав, которых не было. Именно поэтому требования прав мигрантами и ещё прав всевозможными меньшинствами не посягают на легитимность соответствующих государств.

На полях отмечу, что возможности, то есть суть субъективных прав – это не только возможность что-то делать, но и возможность чего-то не делать. Западные общества, в силу господствующей там этики, придают большее значение первой категории возможностей. Апологеты советского общества обычно говорят о второй («право на труд» как возможность не искать работу и проч.).

Лишение человека каких-то субъективных прав в принципе не может быть приемлемым для человека, даже если он именно этими правами здесь и сейчас не пользуется, достигая своих целей с помощью других субъективных прав. При этом самое резкое отторжение таких решений и у него, и у его близких, и у ему подобных возникает при отсутствии возможности оспорить эти решения. Суд, как учреждение, и нужен-то для того, чтобы такое отторжение смягчить.

Соответственно, делегитимация государства происходит тогда, когда подданные рассматривают, как действительную, возможность бессудной потери своих субъективных прав. Не обязательно только «тогда», но «тогда» обязательно.

История. Советский Союз не вышли защищать не потому, что не понимали, к чему идёт, – хотя последствий уж точно не предвидели – а потому, что он потерял легитимность в глазах своих граждан. Было государство, и нет государства. Нет его потому, что подавляющее большинство граждан знало: оно может им легко сделать крупную гадость. Не сделало, проклинать незачем. Исчезло, ну и скатертью дорога.

Замечу, что такой взгляд никак не противоречит тому, что СССР, по мнению любого отдельно взятого гражданина, был плохим или хорошим, адом или раем. Легитимность этим мнениям безразлична, она о том, что может быть, а не о том, что было или есть.

Как был делегитимизирован Советский Союз? Очень просто.

За свою историю Советская власть многажды творила дела, полностью подходящие под данное определение, – бессудное лишение субъективных прав – в отношении заметного числа граждан советского государства, а равно их близких и знакомых, которые гражданами, например, стать так и не успели, когда пришли красные.

Повторю: эти дела понижали легитимность советского государства в глазах современников, хотя те же современники могли считать их правильными и нужными (например, массовые репрессии 1937-1938 г. г.). Разумеется, Советская