Играл скрипач в осеннем сквере, я тихо слушал и стоял.
Я был один — по крайней мере, я никого не замечал.
Я плакал, и дрожали руки, с пространством переплетены.
И пусть я знал, что лгали звуки, но я боялся тишины.

О, Русь в тринадцатом столетьи!  Сквозь глубину лихих годов,

Я вижу неостывший пепел Дотла спаленных городов…

Я слышу свист татарской плети И визг безжалостной орды!
И детский плач разносит ветер, Деревни пеленая в дым

Грядет Земли погибель Русской, Во храмах пустота сквозит.

Любой почти, кто не был трусом, В бою пленен или убит.

И каждый недруг ободрился, И ополчился каждый враг!
Да с ними некому сразиться. Над Родиной сгустился мрак…

Но в час, когда ушла надежда Молитвой тихой в небеса,
Сверкнул, вдруг, Солнцем в тьме кромешной,
Князь новгородский Александр!

Он рать собрал могучим кличем, Презрев кичащихся врагов,
Хотевших Русь окатоличить, Кровавым покрестив клинком.

Он сокрушил надменных шведов На берегу реки Невы!
С того-то памятного лета Князь Невским стал в устах молвы.