Хороший, кстати, пример – проигрыш "Газпрома" в Стокгольмском арбитраже (разбирательства 2014–2018 гг.) стал результатом столкновения жесткой договорной позиции с изменившимися реалиями европейского энергетического рынка и антимонопольного права. Если говорить кратко - юристы и руководство "Газпрома" сделали ставку на святость подписанного текста (pacta sunt servanda – "соглашения должны соблюдаться"), в то время как "Нафтогаз" успешно сыграл на принципах европейского конкурентного права, доказав, что старые условия контракта являются кабальными и рыночно необоснованными.
Например, "Газпром" требовал от Украины оплатить огромные суммы ($56 млрд) по условию "бери или плати" (Take-or-Pay). Арбитраж отклонил это требование, сочтя его «кабальным». Суд постановил, что обязательный объём закупки в 52 млрд кубометров не реалистичен (он превышал все потребности Украины), а формула цены, привязанная к нефти, устарела. Суд пересчитал цену на рыночную (хабовую) и снизил обязательный объём в 10 раз...
Ошибкой было и игнорирование досудебного урегулирования (Settle, don't sue (Договариваться, а не судиться) – к 2014 году рынок газа в Европе изменился. Почти все европейские клиенты «Газпрома» (E.ON, Eni, RWE) потребовали пересмотра цен (уход от нефтяной привязки к спотовым ценам).
С европейцами "Газпром" договорился и дал скидки, чтобы не идти в суд. А с Украиной (и понятно, какой человек за этим стоял) – "Газпром" занял принципиальную позицию "ни шагу назад", считая контракт 2009 года "железобетонным"...
Юристы Газпрома настаивали: "Подпись стоит – платите". Но были, кстати, и косяки – серьёзный промах – над которым глумились юристы Нафтогаза (ведомая норвежской фирмой Wikborg Rein) - это отсутствие текста Ship-or-Pay "зеркальные обязательства" – самый обидный для "Газпрома" момент.
В контракте 2009 года не было чёткого условия «качай или плати» (Ship-or-Pay) с прописанными штрафами, было лишь обязательство по объёмам (110 млрд кубов). Юристы "Газпрома" были уверены, что раз штрафы не прописаны, то и платить за недопоставку транзита не придётся. Однако "Нафтогаз" убедил суд, что транзитный договор должен зеркалить договор поставки. Логика суда: "Если вы требовали от Украины "бери или плати", то справедливо, чтобы и вы отвечали за "качай или плати""... В итоге суд влепил оговорку Ship-or-Pay задним числом. Арбитраж встал на сторону Украины, присудив ей $4,63 млрд компенсации. После взаимозачёта долгов (Украина была должна за уже поставленный газ около $2 млрд), "Газпром" остался должен $2,56 млрд... Арбитраж просто принудительно привёл контракт к рыночным условиям, но с огромными убытками для российской стороны.
Если пробросить аналогию на сегодня – с заморозкой денег и активов ЦБ России в бельгийском Euroclear – то первое было коммерческим спором (кто кому сколько должен по контракту), а заморозка активов ЦБ РФ – это вопрос публичного права, санкций и суверенитета. Однако, если присмотреться, ситуация выглядит зеркально: сейчас именно Евросоюз использует стратегию "Нафтогаза" против России, а Россия оказалась в позиции "Газпрома" образца 2014 года.
В случае с Euroclear ситуация иная:
1) Euroclear не виноват (Форс-мажор): Бельгийский депозитарий не по своей воле удерживает деньги ЦБ. Ему это запретил закон (Регламент ЕС 269/2014 и последующие пакеты санкций). В суде Euroclear скажет: «Мы бы рады отдать, но нам запрещает государство, это форс-мажор». И любой европейский суд с этим согласится.
2)
Примат политики над коммерцией: В Стокгольме судили коммерсантов. В деле активов ЦБ суд (будь то Суд ЕС в Люксембурге или бельгийский суд) будет рассматривать правомерность действий политических органов ЕС. Европейские суды крайне редко отменяют внешнеполитические решения Брюсселя, аргументируя это вопросами безопасности.
Именно это сейчас делает Еврокомиссия с активами ЦБ:
1) Священный текст (как контракт Газпрома): В международном праве есть
принцип суверенного иммунитета. Имущество Центробанка неприкосновенно, его нельзя отобрать. Это «железобетонное» правило, как и принцип pacta sunt servanda.
2) Креативный обход (как решение арбитража): Юристы ЕС поняли, что отобрать само тело активов ($300 млрд) нельзя – это будет грубейшим нарушением международного права (тот самый «священный текст»).
3) Решение: Они придумали конструкцию с windfall profits (сверхдоходы). Логика такая: «Сами активы мы не трогаем (иммунитет работает). Но эти активы лежат в Euroclear и генерируют прибыль. Эта прибыль не принадлежит ЦБ РФ, это побочный эффект. Значит, мы заберем прибыль».
Это чистая «нафтогазовщина»: формально закон соблюдён (активы на месте), но по факту деньги изымаются через новую трактовку права.
Ну и размышление – какую стратегию могли бы (и должны) использовать юристы ЦБ
Если стратегия «Нафтогаза» (апелляция к рынку и справедливости) тут
Читать далее...