«Она была суровой, совсем не ласковой с виду. Не гламурной. Не приторно любезной. У неё не было на это времени. Да и желания не было. И происхождение подкачало. Простой она была.
Всю жизнь, сколько помню, она работала. Много. Очень много. Занималась всем сразу. И прежде всего — нами, оболтусами.
Кормила, как могла. Не трюфелями, не лангустами, не пармезаном с моцареллой. Кормила простым сыром, простой колбасой, завёрнутой в грубую серую обёрточную бумагу.
Учила. Совала под нос книги, запихивала в кружки и спортивные секции, водила в кино на детские утренники по 10 копеек за билет.
В кукольные театры, в ТЮЗ. Позже — в драму, оперу и балет.
Учила думать. Учила делать выводы. Сомневаться и добиваться. И мы старались, как умели. И капризничали. И воротили носы.
И взрослели, умнели, мудрели, получали степени, ордена и звания. И ничего не понимали. Хотя думали, что понимаем всё.
А она снова и снова отправляла нас в институты и университеты. В НИИ. На заводы и на стадионы. В колхозы. В стройотряды. На далёкие стройки. В космос. Она всё время куда-то нацеливала нас. Даже против нашей воли. Брала за руку и вела. Тихонько подталкивала сзади. Потом махала рукой и уходила дальше, наблюдая за нами со стороны. Издалека.
Она не была благодушно-показной и нарочито щедрой. Она была экономной. Бережливой. Не баловала бесконечным разнообразием заморских благ. Предпочитала своё, домашнее. Но иногда вдруг нечаянно дарила американские фильмы, французские духи, немецкие ботинки или финские куртки. Нечасто и немного. Зато все они были отменного качества — и кинокартины, и одежда, и косметика, и детские игрушки. Как и положено быть подаркам, сделанным близкими людьми
Мы дрались за ними в очереди. Шумно и совсем по-детски восхищались. А она вздыхала. Молча. Она не могла дать больше. И потому молчала. И снова работала. Строила. Возводила. Запускала. Изобретала. И кормила. И учила.
Нам не хватало. И мы роптали. Избалованные дети, ещё не знающие горя. Мы ворчали, мы жаловались. Мы были недовольны. Нам было мало.
И однажды мы возмутились. Громко. Всерьёз.
Она не удивилась. Она всё понимала. И потому ничего не сказала. Тяжело вздохнула и ушла. Совсем. Навсегда.
Она не обиделась. За свою долгую трудную жизнь она ко всему привыкла.
Она не была идеальной и сама это понимала. Она была живой и потому ошибалась. Иногда серьёзно. Но чаще трагически. В нашу пользу. Она просто слишком любила нас. Хотя и старалась особенно это не показывать. Она слишком хорошо думала о нас. Лучше, чем мы были на самом деле. И берегла нас, как могла. От всего дурного. Мы думали, что мы выросли давно. Мы были уверены что вполне проживём без её заботы и без её присмотра.
Мы были уверены в этом. Мы ошибались. А она — нет.
Она оказалась права и на этот раз. Как и почти всегда. Но, выслушав наши упрёки, спорить не стала.
И ушла. Не выстрелив. Не пролив крови. Не хлопнув дверью. Не оскорбив нас на прощанье. Ушла, оставив нас жить так, как мы хотели тогда.
Вот так и живём с тех пор.
Зато теперь мы знаем всё. И что такое изобилие. И что такое горе. Вдоволь.
Счастливы мы?
Не знаю.
Но точно знаю, какие слова многие из нас так и не сказали ей тогда.
Мы заплатили сполна за своё подростковое нахальство. Теперь мы поняли всё, чего никак не могли осознать незрелым умом в те годы нашего безмятежного избалованного детства.
Спасибо тебе!
Не поминай нас плохо.
И прости. За всё! Советская Родина»...




(с) М. Жванецкий
[389x490]

Итак, дорогая моя, когда ты станешь старой…
. Никогда никого не поучай. Даже если точно знаешь, что окажешься права. Вспомни, как это раздражало тебя в свое время. И следовала ли ты сама советам старших…
. Не старайся помочь, если тебя об этом не просят. Никому не навязывайся. Не пытайся оградить близких от всех напастей мира. Просто люби их.
. Не жалуйся! На здоровье, на соседей, на правительство, на пенсионный фонд! Не превращайся в склочную старуху на лавочке у подъезда.
. Не жди благодарности от детей. Помни: нет неблагодарных детей – есть глупые родители, ждущие от детей благодарности.
. Не произноси фраз типа: «Я в твоем возрасте…», «Я отдала тебе лучшие годы…», «Я старше, поэтому я лучше знаю…» Это невыносимо!
. Если у тебя будут внуки, не настаивай, чтобы они называли тебя по имени, а не бабушкой. Это глупо.
. Не трать последние деньги на омолаживающие процедуры. Это бессмысленно. Лучше потрать их на путешествие.
. Не смотри на себя в зеркало и не делай макияж в затемненном помещении. Не льсти себе. И старайся по возможности выглядеть элегантно. Именно элегантно, а не моложаво. Поверь мне – так будет лучше.
. Береги своего мужчину, даже если он стал морщинистым, беспомощным, ворчливым старикашкой. Не забывай, что когда-то он был молодым, сильным и веселым. И наверняка он один из немногих, кто помнит тебя юной, тонкой, красивой. И возможно, он единственный, кому ты сейчас по-настоящему нужна…
. Не старайся любой ценой угнаться за временем: разбираться в новых технологиях, маниакально следить за новостями, постоянно изучать что-то новое, чтобы не «отстать от жизни». Это смешно. Делай то, что тебе нравится. Сколько можно?!
. Ни в чем себя не вини. Как бы ни сложилась твоя жизнь или жизнь твоих детей – ты сделала все, что могла.
. В ЛЮБОЙ СИТУАЦИИ СОХРАНЯЙ ДОСТОИНСТВО! До самого конца!
Постарайся, моя дорогая, это очень важно. И помни, если ты до сих пор жива, значит это кому-нибудь нужно.




©
[700x689]

К чёрту земные беды. Просто давай сбежим. Ноги облепят кеды — в новую рухнем жизнь. Будем смешить дороги сказками о любви, щедро лечить ожоги ядом волшебных вин.
Город менять не поздно, смело хватай рюкзак. Небо украсят звёзды, выкрадем кадиллак. Кистью покрасим щёки в спелой черешни цвет. В горло вопьются строки — свой создадим дуэт. В косы густые смело солнца добавим нить. Ты под моим прицелом. Буду тебя любить, томно баюкать жажду, нежно смотреть в глаза — так расцветут однажды редкие чудеса.
Шёлковой рухнет лентой море из бирюзы. Будем с тобой моменты складывать под язык, трещиной
темно-красной падать на угол рта, песни тянуть на гласный.
Выбросим паспорта.
Кто запретит такое? В мире запретов нет. Нас ведь отныне двое, каждый — больной поэт, льются слова, как реки, свой пролагая путь. Будем, целуя веки, линию счастья гнуть, верить в мечты нелепо, день прижимать к груди.
К чёрту земные беды.
Я выезжаю.
Жди.

© мирленская
[560x700]

[581x700]

[544x624]

На берегу зацветает дрок, совы кричат, как банши, буря с гряды холодит к утру мартовскую листву. Нордстон стоит уже сотни лет - стены и пики-башни: школа для тех, кто открыл талант к чарам и волшебству. Каждый ребёнок, как чудный сон, ждёт по утрам конверта - почерка грани, витки чернил, красные, будто кровь. Пахнет смолой деревянный мост, ставни скрипят от ветра - поезд доставит тебя туда, где ты родишься вновь.

Эмили, может быть, далеко до королевы класса: лупы-очки, хрипотца, серьга - хитрый железный винт. Эмме шестнадцать - тугой рюкзак: книги, мобильник, краски, носом ловить дуновенья снов, искры чужой любви. Эмме шестнадцать и ей уже поздно ходить сквозь стены - только лежит на столе письмо, хочешь - сходи проверь! Поезд несётся в волшебный мир, рельсы пронзают тени - выйти к воротам и провести пальцами по траве.

Свечи роняют горячий воск на отвороты мантий, гул голосов, мозаичный пол светится в темноте. Что за порода ты, что за сорт - хватит огня узнать ли? Шляпа расскажет, в какой тебя приняли факультет. Вот Сараат - голубой дракон, храбрость, стальная воля, чья-то усмешка в ночную мглу, вздёрнутый вдаль мушкет. Или Ла'мири - и чуткий нюх, маленький серый кролик, быстрые мысли, и всякий страх смело поймать в прыжке. Если весь мир - миллион дорог, лазов и перекрестков, примет к себе молчаливый Гар - бронзовый хитрый лис. Мудрость, борьба, совершенство слов? Это в помине просто - ждёт тебя Норвин, бродяга-волк, белый, как чистый лист. Много других - выбирай смелей: дом, окруженье, дружбу, крепкое знамя, волшебный герб, тайный входной билет.

Только бывает порою, ты знаешь, что точно нужно. Эмма встаёт, оглянувшись в зал, и отвечает - «нет».

Пусть в Эмме вредности не занять - хватит на сотню пенсий, пусть и не вышло с разрезом глаз, смехом, спиной прямой - только звучит в ней другой мотив, бьётся другая песня - дружбу, дороги и волшебство ей выбирать самой. В зал проливается тишина, крутится старый компас, пара лучей, осветив витраж, смотрят из-за дверей. Может, однажды не про неё кто-то напишет повесть, только судьба её - не в руках шляп и Домов-зверей.

Эмма идёт по краям дворов - как бы не слушать память? Замок остался тревожным сном - где приключилось, с кем?

...Только к закату на площадях крутят в ладонях пламя, кто-то танцует на берегу - джинсы в морском песке.

Время мечты заплетает в хвост, пальцы вплетает в струны. Пахнет июлем твоё плечо, травы твоих волос. Наше весёлое волшебство бродит за нами руной, и прибегает на первый зов, словно лохматый пёс. Чары не спрятать в глухой подвал, в башнях пустых не скрыться, не раздробить на обрывки глав, рамки и падежи. Дай мне ладонь, приложи к груди - слышишь, как будто птица? Ты улыбаешься, и она тихо во мне дрожит. Кто рассказал тебе эту жуть - магглы и серый Лондон? Чудо всегда охраняет вход, в ливень, в пожар, в беду. Нежно возьми за запястье страх, и назовешься Лордом, тем-кого-страшно-и-называть всем, кто остался тут. Сердце моё разгоняет ночь и поднимает флаги, в ящике почты полно газет, и ни письма нет, но если я слышу, как ты поёшь - это сильнее магий, это как будто бы целый мир встал за моей спиной.

Кто-то рисует в ночи жар-птиц и освещает небо, кто-то способен найти слова - те, что всего нужней. Чудо находит себе приют средь темноты и снега, в тех, кто старается быть сильней, ярче, светлей, нежней. Бережно свой отыщи талант, сделай своим богатством, не потеряйся, не утони в бурной реке людей. Я узнаю тебя по глазам - значит, ты тоже в братстве: ведьма дорог, городской колдун, солнечный чародей.

Там, за воротами - крики сов, мётлы, зельеваренье, швы заклинаний, драконий крик, выступы на крыле. Вот в коридоре живой портрет - слышишь отсюда пенье? Волнами плещет на грязный пол старенький гобелен. Рыцари собраны по краям, ленты и эполеты, ты не успел бы на свой урок, коль не проход в стене. Каждый наряжен в любимый цвет, собран по факультетам...

только посмотришь со стороны - разницы, в общем, нет.




© Джек-С-Фонарём
[400x700]

Кем ты будешь, если в море полнейший штиль?
Убоишься зноя, жажды и тишины?
... Если было плохо, каждый из нас шутил,
Словно беды все глупы и предрешены.

Доставали в трюмах ром или новоросс,
Тасовали лица, подвиги и состав
Каждый вроде сам, но каждый куда-то рос
Чтобы небо греть дыханием, дорастав.

Кем ты будешь, если в море бушует шторм?
Сдашься морю, или будет тверда рука?
... Нас будило утром солнце из синих штор,
Задремавших вместе, грудой и кое-как.

Твёрдо знали: погибать уж, так всей ордой
Не страшились крика, гонора и пера
Даже если твой корабль — всего лишь дом
Это дом для тех, кто всё-таки, да пират

Кем ты станешь, если будет пора приплыть?
Если каждого раскинет по городам?
... Мыли кости, руки, помыслы и полы
Словно это не закончится никогда

Я не знаю, сколько лето вмещает лет
Как берётся счастье во временной кредит
Старый парус бьется бабочкой на стекле
И уже не так уж страшно, что впереди

Не терять ни рук, не песен, шагая врозь
Волны памяти ловить пересохшим ртом
Лена, Игорь, Юля, Лёша (в миру Барбос),
Лис, Дарина, Влад, Рикардо, Надян, Антон.




© Джек-С-Фонарём
[527x700]

...не влюбляйся в пустые вещи и не слушай чужую тьму,
помни - часто ты сам тюремщик, что бросает себя в тюрьму,
даже если не мысли - сажа, даже если не стон, а крик
никогда не считай неважным то, что греет тебя внутри.

знаешь, это сложней гораздо, путь нехожен, забыт, колюч
каждый в сердце лелеет сказку, эта сказка - твой главный ключ
и неважно, что там с сюжетом, кто в ней дышит и кто живёт.
просто помни, что только это может двигать тебя вперёд.

будь спокойным, как пух и лучик, никогда не борись с людьми
ты - часть мира: коль станешь лучше, значит этим меняешь мир
мир велик и неодинаков, он маяк, но и он - свеча.
если ты ожидаешь знака

вот он, знак: начинай, сейчас.

© Джек-с-Фонарём
[393x700]

Я сегодня - дождь.
Пойду бродить по крышам,
Буйствовать, панели полоскать,
В трубах тарахтеть и никого не слышать,
Никому ни в чем не уступать.
Я сегодня буду самым смелым,
Самым робким - буду сам собой!
Разноцветным -
синим,
рыжим,
белым,-
Радугу открывшим над рекой!
И никто держать меня не будет,
Разве что, штанишки засучив,
Детвора курносая запрудит
ржавых крыш упругие ручьи.
Я сегодня - дождь,
И я ее поймаю!
Зацелую золотую прядь,
Захочу - до самого трамвая
Буду платье плотно прижимать.
Буду биться, падать на ресницы,
Молниями сам себя терзать!
Буду литься на чужие лица,
Буду злиться на свои глаза.
Я сегодня - дождь...
Уйду походкой валкой,
Перестану, стану высыхать...


А наутро свежие фиалки
Кто-то ей положит на кровать.





© Виктор Гончаров
[700x700]

Так и живём – от цветения тополей
до жемчужной прохлады позднего сентября.
Что там куда вращается, Галилей?
Время идёт, ни слова не говоря.

Так, иногда толкнёт, как в толпе, плечом.
С шага собьёшься, очнёшься – летит листва.
И затоскуешь привычно – о ком? о чём?
И, как обычно, не подберёшь слова.

Нежное, зябкое, горькое и саднит –
так, что становится сладко себя жалеть.
Что я такое? Господи-Айболит,
душу пришей на место... Полудней медь

перетекает в дальний прозрачный звон,
нянчит – и только на пальцы дыши, дыши.
Облачки пара небу летят вдогон...

Вот и рубцуется краешек у души.


© Полина Орынянская
[700x668]