Я встретил его давно, уж не помню точно -
То был сентябрь, а может быть лета исход,
Лицо и голос впечатались в память прочно,
А время - увы, не запомнился даже год.
Спросил закурить он, мы с ним додымили пачку,
Бросая бычки на асфальт, в дождевую воду...
Эх, если б я знал, поступил бы тогда иначе,
Но время назад, увы, не имеет ходу.
А он мне твердил, что, мол, неба с земли не видно,
И я все не мог понять - так к чему он клонит?
Пойми, говорил он, до боли в висках обидно,
Что ветер нельзя удержать в ладонях.
Потом он вдруг и навзрыд заплакал,
Дрожащей рукою со щек вытирая слезы,
И прошептал мне - Эх, знал бы ты, как же гадко
Жить, зная ответы на все вопросы.
На это я про погоду съязвил не к месту,
Он сплюнул: Как же вы все похожи,
Как вас не месишь, из глины не выйдет теста,
Да и из теста глины не выйдет тоже.
Вон там, на небе, за вас на кресте распятый
Уж много лет каждый день, каждый час страдает
Без отпусков, выходных, зарплаты,
А ваших грехов Эверест все никак не тает.
Он сотню бы раз еще умер, только
Всего результату - в ногах и ладонях шрамы,
Напишете Библию, чтоб положить на полку,
И богу, еще одному, взгромоздите храмы.
Вам с самого сотворенья ответов надо,
Зачем, скажите, зачем в небеса кричать?
И хоть бы один, опустившись на шепот, задал
Вопрос, на который стоило б отвечать.
Закончив, он отвернулся к стене в бессильи,
И лишь тогда я заметил - из под плаща,
Облипшие грязью дорожной, виднелись крылья,
И нимб потертый в кармане его торчал.
Потом он ушел, прикрываясь рукой от ветра.
Как жаль, что я сразу не принял его всерьез.
А годы идут, и все ищут свои ответы,
Лишь я, оглашенный, с тех пор все ищу вопрос.
(с) bezruk
И ты, вероятно, спросишь: какого лешего?
А я отвечу пафосно: было нужно.
Ну, в общем, кажется, звали его Иешуа,
Мы пили красное поздней ночью из чайных кружек.
И он как-то очень свежо рассуждал о политике
И все твердил: мол, нужна любовь и не надо власти.
И вдруг сказал: "Ты уж не сочти меня нытиком,
Но я устал, понимаешь, устал ужасно.
Стигматы ноют от любых перемен погоды,
И эти ветки терновые к черту изгрызли лоб.
Или вот знаешь, летом полезешь в воду,
И по привычке опять по воде - шлеп-шлеп...
Ну что такое, ей-богу, разнылся сдуру.
Что ж я несу какою-то ерунду?!
... Я просто... не понимаю, за что я умер?
За то, чтобы яйца красили раз в году?
О чем я там, на горе, битый день долдонил?
А, что там, без толку, голос вот только сорвал.
Я, знаешь ли, чертов сеятель - вышел в поле,
Да не заметил сослепу - там асфальт.
И видишь ведь, ничего не спас, не исправил,
А просто так, как дурак, повисел на кресте.
Какой, скажи, сумасшедший мне врач поставил
Неизлечимо-смертельный диагноз - любить людей?"
Он сел, обхватив по-детски руками колени,
И я его гладила по спутанным волосам.
Мой сероглазый мальчик, ни первый ты, ни последний,
Кто так вот, на тернии грудью, вдруг понял сам,
Что не спросил, на крест взбираясь, а надо ли?
(У сероглазых мальчиков, видимо, это в крови).
... А город спит, обернувшись ночной прохладою,
И ты один - по колено в своей любви.
(с)reine de chaos
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать.
Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять.
В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско,
солнце оставило в волосах выцветшие полоски.
Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы.
Витька с десятого этажа снова зовет купаться.
Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят.
Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый.
Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник.
Витька научит меня нырять, он обещал, я помню.
К речке дорога исхожена, выжжена и привычна.
Пыльные ноги похожи на мамины рукавички.
Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки.
Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки.
Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна.
Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно.
Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели.
Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен.
Солнце облизывает конспект ласковыми глазами.
Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета.
В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это.
Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен.
Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе.
Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме.
Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма.
Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки,
только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше.
Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее,
мы забираемся на крыльцо и запускаем змея.
Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд.
Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс.
Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу.
Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье.
Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле.
Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите.
Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите.
Пусть это будет большой секрет маленького разврата,
каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата,
горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона,
все друг при друге - и все одни, живы и непокорны.
Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик,
Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях.
Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки.
Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку.
Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться.
Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета.
Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах.
Сонными лапами через сквер, и никуда не деться.
Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве.
Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу,
я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы.
Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене.
"Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время.
Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу.
Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы,
ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку,
кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом.
Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать.
Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять.
Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
(c) А. Кудряшева
*чешет лапой за ухом* очень живой исполнитель... песни разные - одни пробивают на слезу, другие вызывают чистую добрую улыбку, а от третьих рвется хохотом диафрагма ;-)
Сергей Трофимов (Трофим) - композитор, поэт, музыкант, исполнитель своих песен. родился 04 ноября 1966г. в г. Москве.
С 1973г. по 1983г.: состоял солистом Московской Государственной хоровой капеллы мальчиков при институте им. Гнессиных. Учился в Московском Государственном Институте Культуры и в Московской Государственной Консерватории (кафедра теории и композиции).
1985г.: дипломант XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в г. Москве.
1986г.: работал в ресторане г. Москвы.
1987-1991гг.: начал концертную деятельность в качестве рок-барда.
1991-1993гг.: служил в церкви (певчий регент подьячий).
1992-1993гг.: выпустил альбом певицы Светланы Владимирской.
1993г.: Пасхальная всенощная г. Москва.
1994г.: начало гастрольной деятельности под псевдонимом «Трофим».
1994г.: выпустил альбом «Грешной души печаль» исполнитель Александр Иванов.
1995г.: выпустил альбом певицы Каролины «Мама, все, о'кей», альбом Светланы Алмазовой «В десяточку», а также собственный сольный альбом «Аристократия помойки часть 1»
1996г.: выпустил сольный альбом «Аристократия помойки часть 2», альбом певицы Аллы Горбачевой «Голос»
1997г.: сольный альбом «С добрым утром»
1998г.: второй альбом певицы Каролины «Королева», собственный сольный альбом «Эх, я бы жил»
1999г.: выпустил сольные альбомы «Аристократия помойки часть 3» и «Девальвация», является соавтором музыки к кинофильму «Ночной перекресток» США. 24 ноября участвовал в «Музыкальном ринге» с Михаилом Кругом
2000г.: сольные альбомы «Война и Мир» и «Я рождаюсь вновь», выступление в городах России, ночных клубах г. Москвы; сольный концерт в ДК им. Горького, состоялась поездка в Чечню, был заместителем председателя попечительского совета ГУИН России
2001г.: сольный альбом «Аристократия помойки часть 4», член союза писателей России
Работал с певцами: Вахтангом Кикабидзе, Лаймой Вайкуле, Ладой Дэнc, Александром Маршалом, Николаем Носковым, Еленой Пануровой и др.
Heather Dale
Эта музыка меня не отпускает. Это прекрасно - то, что и как они поют.
Услышала случайно в комплекте к клипу.
Heather Dale - Mordred's lullaby
Колыбельная Мордреда
Текст
Перевод
Клип, если кому интересно
Только что узнала, что музыка из фильма The Mists of Avalon
Снежинки из бумаги
Снежинки из бумаги самые распространенные зимние украшения.
Снежинки очень просты в изготовлении и необыкновенно красивы. Для того, чтобы вырезать снежинку из бумаги вам понадобится только белая бумага и ножницы.
Искусство японских художников.
Картины Hasui Kawase (1 часть)
Кофе со сливками?.. виски?.. зеленый чай?
Ты извини, я забыла твои привычки...
Помню лишь только, как наспех своё «прощай»
Ты написал мне на сердце обугленной спичкой.
Я обещала простить? Я простила... Давно...
Даже ждала... и в окне оставляла свечи...
Дни без тебя были словно немое кино...
Кончилась пленка у памяти... стало полегче...
Я не звонила? Ты прав... а зачем звонки?
Ты свою роль, как всегда, отыграл безупречно...
Слишком болит, когда плавно стальные гудки,
Тишь разрезая, сплетаются в целую вечность...
Кофе со сливками?.. виски?.. зеленый чай?
Ты не ответил, а я не пытаюсь вспомнить -
Память свою слишком долго учила молчать...
Чтобы хобя б тишиной своё сердце заполнить.
© Алена Серебрякова
ПозитивноКошковое от Linda Jane Smith
Зверошарфики. Коллекция.
Зверошарфики очень нравятся не только детям, но и взрослым, ведь все мы в душе остаемся детьми! [показать]
[показать]
[показать]
Полное руководство по ФУРОШИКИ - японскому искусству складывания ткани
В последнее время в сети часто стала возникать информация о классическом японском искусстве складывания ткани "фурошики". Эта занимательная техника зародилась еще в 710 – 794 годах нашей эры в Стране восходящего солнца. Слово "фурошики" дословно переводится как "банный коврик" и представляет собой квадратный кусочек материи, что применялся для заворачивания и переноски предметов разных форм и габаритов. Данный пост расскажет вам о истории этого удивительного искусства, здесь вы сможете научиться завязывать основные узлы фурошики, найдёте схемы и видео-уроки, которые сделают из вас настоящего мастера по фурошики! |
Настроение сейчас - задумчивое
Мои родители встретились на сайте знакомств, в сообществе любителей дайвинга. Начав общаться, они тут же выяснили, что их объединяет не только подводное плавание: оба они тогда работали волонтерами в зоопарках, отец – в тель-авивском, а мать – в варшавском. Вскоре отец предложил матери серьезные отношения, а спустя год они оформили брак. Свадьба проходила дистанционно – отец хотел приехать в Европу, но в это время началась Вторая экономическая война, и его призвали в армию как специалиста по маркетингу. Когда спустя два года мои родители решили завести ребенка, они отправили свои репродуктивные материалы в одну из швейцарских клиник, и спустя девять месяцев на свет появился я.
Я не помню своих первых видео-чатов с родителями – первые сеансы проходили, когда мне, должно быть, было не больше трех. До пяти лет я воспитывался в интернате, а когда научился читать и писать, моим воспитанием занялась мать. Поскольку она в то время жила уже в Бразилии, воспитание осуществлялось дистанционно, и из-за занятости на двух работах у нее не всегда находилось время для общения со мной. Так что в основном мне приходилось искать всю нужную информацию в сети. Отец также подключился к процессу: именно он посоветовал мне выбрать специализацию «компьютерная мифология», когда мне было двенадцать, а на четырнадцатилетие он подарил мне доступ к порно-контенту. Что касается матери, то я каждый год получал от нее в подарок виртуальную овечку. Ничего не имею против овец, но они поедали всю траву на моей игровой ферме, а проку от этих животных никакого.
Когда мне было пятнадцать, родители разошлись. Я переживал это событие очень болезненно – пришлось даже обращаться к сетевому психологу. После этого мать стала чаще выходить на связь. Главным образом она использовала наши сеансы, чтобы пожаловаться на отцам: по ее словам, в последние годы он не баловал ее вниманием – часто игнорировал ее сообщения и прерывал видео-чаты, ссылаясь на крайнюю занятость. По версии отца все выглядело иначе: если верить ему, после моего рождения мать превратилась в истеричку – она регулярно устраивала ему сцены беспочвенной ревности, а один раз чуть не приехала в Шанхай, где он тогда жил, но ее не отпустили с работы, и личное выяснение отношений не состоялось.
Многие мои знакомые встречались со своими родителями, некоторые делают это регулярно. Что касается меня, то я совершил лишь одну попытку: это было в Бангалоре, во время моей первой научной командировке – мне тогда было семнадцать. Мать, как мне было известно, находилась в том же городе, и мы созванивались с ней раз двадцать, но то у меня, то у нее не находилось зазоров в графике. А с отцом нам всегда хватало видео-чатов: мы болтали с ним не реже раза в месяц, даже когда он уже был не в лучшей форме.
Отец умер в прошлом году. Отчетливо помню трансляцию его похорон: пакет с телом исчез в похоронном аппарате, а спустя несколько секунд из прорези на передней панели выпала спрессованная из праха таблетка с отцовским именем. Таблетку разделили на две части и отправили мне в Лондон и матери в Баннгкок. Мы созвонились с ней на следующий день после похорон. Мать выглядела сильно постаревшей – она сослалась на неудачную пластическую операцию. Она обратилась ко мне с просьбой. Вообще она редко просила меня о чем-то, как и я ее. Она хотела, чтобы я поскорее завел семью – для нее было очень важно, чтобы это произошло при ее жизни. Я не стал спрашивать, зачем ей это нужно, но пообещал сделать.
Почти полгода я тянул с тем, чтобы заполнить анкету на сайте – то меня отвлекала работа, то виртуальные симуляторы, то что-то еще. Но вот, наконец, руки дошли. Возможно, на вопрос о моей семье не следовало отвечать столь развернуто, но мне хотелось рассказать кому-нибудь эту историю – прежде я никогда этого не делал.
© Антон Фридлянд