Обрываются речи влюбленных,
Улетает последний скворец.
Целый день осыпаются с кленов
Силуэты багровых сердец.
Что ты, осень, наделала с нами?
В красном золоте стынет земля.
Пламя скорби свистит под ногами,
Ворохами листвы шевеля.
Облетают последние маки,
Журавли улетают, трубя.
И природа в болезненном мраке
Непохожа сама на себя.
По пустынной и голой аллее
Шевеля облетевшей листвой,
Отчего ты, себя не жалея,
С непокрытой бредешь головой?
Жизнь растений теперь затаилась
В этих странных обломках ветвей.
Ну, а что же с тобой приключилось,
Что с душой приключилось твоей?
Как посмел ты красавицу эту,
Драгоценную душу твою
Отпусти, отпустить, чтоб скиталась по свету,
Чтоб погибла в далеком краю?
Пусть непрочны домашние стены,
Пусть дорога уходит во тьму.
Нет на свете печальней измены,
Чем измена себе самому…
Николай Заболоцкий
[368x133]
Он играл так, что каждая нота прожигала сердце. Его называли наследником блюза и рок-н-ролла. Но за виртуозностью скрывалась история, в которой слава и одиночество шли рука об руку.
Гари Мур со своим Gibson ES 335
Представьте себе картину: конец 80-х, уставший от всего рок-мир, блестящие пиджаки, лосины, лакированные причёски и синтетические синтезаторы, которые лезли своим 12-битным жужжанием в каждый альбом. Гитара тогда уже не казалась центром вселенной, а гитарные герои, казалось, шаг за шагом уступают свое место фонограмме и сходят со сцены. И среди всего этого неонового безумия, вдруг на сену вышел парень с Ирландии, в мятой кожанке, с лицом, будто его только что вытащили из дождя на набережной Белфаста. В руках у него была старая гитара Гибсон Леспол — тяжёлый, как сама судьба, инструмент. Он брал ноту. Не тысячу, не сотню — одну. Он держал ее до последнего. Его звали Гари Мур.
Гари родился в Белфасте в 1952 году, в городе, который к шестидесятым оказался будто на пороховой бочке: политические столкновения, драки на улицах, тревожный шум, ставший частью повседневности. С самого начала он стал играть на гитаре для правшей, хотя сам был левшой, и именно из-за этого у него сформировалась особая техника: пальцы ведущей руки ложились на гриф немного по-другому, цеплялись за каждую ноту чуть иначе, чем у других, и эта жесткость в звукоизвлечении стала в последствии его фирменным стилем, который узнавался с первой ноты. Читать далее
[700x525]
Городская жизнь таит в себе много прекрасного: романтику, загадочность, энергию. С восходом солнца просыпается шум и суета: взрослые спешат на работу, студенты — в вузы, дети — в школу, а с наступлением сумерек все преображается — зажигаются яркие ночные огни и город погружается в таинственную атмосферу. Сегодня мы поделимся с вами картинами талантливых художников, которые смогли разглядеть всю красоту городской суеты.
У Poми Шнaйдep былo вce для cчacтья, кpoмe caмoгo cчacтья
Шнайдер была настолько красивой и востребованной актрисой, что ей завидовали другие звезды Голливуда. Мать Роми хотела для нее только лучшего, но вышло так, что жизнь красавицы больше напоминала грустную сказку, чем кинофильм с «хэппиэндом».
Фарфоровая куколка
С рождения Розмари Шнайдер походила на фарфоровую куколку. У нее была прекрасная и притягательная улыбка. Голубые глаза дополняли льняные волосы. В молодости Розмари много раз сравнивали с императрицей Сисси. В 1954 Шнайдер досталась роль той самой Сисси, с которой она великолепно справилась. Читать далее
