Аркадий Укупник раскрыл секреты Пугачевой и Антонова
70-летний композитор-юбиляр категорически отказывается писать для Клавы Коки: «Было бы бессмысленно»
Алла Пугачева как-то давно, лет 40 назад, шутливо осадила Аркадия Укупника: «Мальчик». Согласно известному афоризму от Остапа Бендера, Аркадий в любом случае был не девочкой, но даже без ироничной аллюзии к Кисе Воробьянинову он и сейчас, в свои солидные 70, со всеми регалиями и достижениями известного музыканта, композитора, певца, актера, заслуженного артиста, выглядит мальчиком. И не только со спины...
70-летний композитор-юбиляр категорически отказывается писать для Клавы Коки: «Было бы бессмысленно»
Фото: Из личного архива
За юбилейным трепом для «ЗД» с Аркадием Семеновичем на его студии не покидало ощущение общения с задорным, ироничным человеком, все еще молодым и душой, и физической формой. Неведомо, что тому «виной» — жизнелюбие, гены, образ жизни, три жены и трое детей (младшей дочери Соне уже 11 лет, но все любимые и желанные) или непроходящий творческий кураж. Главное, что все это есть. А тяжеленный, на тома повествований, жизненный и профессиональный бэкграунд добавляет лишь изумления: сколько в это хрупкое тельце вместилось событий и свершений почти эпохального масштаба.
Знаменитый «Петруха» — разбитной весельчак, вызывавший у публики всегда улыбку и умиление, признался, что перелистывал, играючи, разные страницы в своей жизни. Образ на стыке шута и сатира был удачно найденной краской, но не сутью. Свойскость, вроде бы и доступная, но на уважительной дистанции, без сваливания в панибратство. Впрочем, эпоха легких и задорных хитов давно уже в прошлом и не вызывает желания туда вернуться. Зато всецело захватила новая страсть — крупная форма, мюзиклы. К наработанной декадами легкости и изящности музыка мэтра приросла эпикой и размашистым академизмом, симфоническим мышлением весьма пристойного уровня. Публика в восторге. На юбилейных показах мюзикла «Князь Серебряный» царили не только аншлаг, но и оглушительные овации.
Но «если сравнивать с Киркоровым» (действительно, а с кем еще?), то, насмешливо улыбаясь, Аркадий «сетует» на нищету. Живу, говорит, в Барвихе, в маленьком особнячке площадью лишь в 220 квадратных метров — не замок поп-короля с роскошной лестницей в парадную залу, по которой «Филипп снисходит до своих подданных». Ну и что? Укупник не в обиде.
— На самом деле никакого дискомфорта нет, — уверяет, — вот, например, родился ребенок, у него маленькая комната, но она у него есть. Конечно, Филипп с его масштабом вряд ли бы поместился даже физически. Это ему не пойдет вообще никак. Но если меня передислоцировать в такой замок, как у него, это будет страшный дискомфорт, — облегченно резюмирует именинник.
И, спохватившись, чтобы, не приведи судьба, не выглядело выпадом, добавляет: «Филипп на самом деле человек, которого можно только безмерно уважать. Всё, что он делал и делает, не только экстраординарно, но и бесконечно талантливо».
— Аркадий, не разберусь в твоей иронии, так ты о чем жалеешь: что не стал звездой масштаба Киркорова, недозаработал чего-то, роскоши не хватает?
— Жалости относительно чего-то материально нажитого или не нажитого вообще никакой нет. Как у любого человека, думаю, даже у Филиппа, есть сожаление по поводу чего-то нереализованного.
— В творчестве, в профессии?
— Ну, конечно. Хотя еще не та ситуация, когда ты лежишь уже на смертном одре и страдаешь: мол, как много я не успел. К большому счастью, моя жизнь превратилась в календарь из многих страниц, которые я все время перелистываю. Сейчас у меня очередная страница, которая началась где-то в 2019 году, которую, как и остальные, никак нельзя было предвидеть в начале жизненного календаря, когда, допустим, я окончил музыкальную и среднюю школы в городе Каменец-Подольский в Украине, поехал поступать в Москву и поступил. Хотя поступить было непросто, в то время был определенный ценз.
— Ты имеешь в виду пресловутую пятую графу?
— Да, пятая графа. Бытовал вполне институциональный антисемитизм. Был ценз, на курс допускались максимум два человека еврейского происхождения. Было такое. Это совершенно точно.
— Ты на себе ощутил эту мерзость?
— Я не ощутил. Я вообще не знал ничего такого. Поехал поступать с папой, мы жили в гостинице «Заря». Папа — учитель математики, а мама — учительница русского языка и литературы. Я сдавал благополучно экзамены — «пятерки», «пятерки», «пятерки», и последний экзамен по математике. Я пришел, написал всё, что нужно, мне задали дополнительный вопрос — задачу, какие-то две прямые вне листа должен был соединить, что-то объяснить, сейчас уже не помню. Я ее решил, пришел в гостиницу, рассказал, показал задачу. Папа на меня в изумлении уставился: «А как ты это решил?» — «Ну, как-то решил». — «А ты бы это не мог решить, это не в твоих силах». «Пап, — говорю, — я не знаю, но как-то решил». То есть это была задача на сверхспособности из программы, которую абитуриенты в школах в принципе не
Читать далее...