приветик))
всех с прошедшим рождеством*

вот решила написать как мы с Викой провели вчерашний день))
мы пол дня искали подарки на НГ Юле и Яне
и все таки нашли...очень классные))

потом мы пошли ко мне и купили мивину))
ахаха

у нас уже традиция такая Вика ест пюре, а я вермишель))
[700x525]

Вика сделала несколько классных фото Печеньки и меня
вот
[525x700]
ну не обошлось и без травм Вика обожгла руку, а я губу))

ну вот и все

всем удачной недели*

Нет, не потому, что на них выплетены глаза. Глазастые потому, что дарятся трем людям - кареглазому, зеленоглазому и голубоглазому - так, чтобы фенечка под цвет глаз.)
Работа одной ночи.
[показать]

[показать]

Всем огромное спасибо , тема исчерпана, список составлен).

<

список

[200x303]
Peter Ackroyd: Dan Leno and Limehouse Golem. The Trial of Elizabeth Cree

What is one murder here or there compared with the historical process?
And yet, when we pick up a newspaper, what do we find but murder alone? (с)

«Процесс Элизабет Кри» – чисто английский роман: убийство в туманах и трущобах Лондона последней четверти 19 века. Общественность, пребывающая в ужасе от того, насколько кровожаден и изощрен убийца, приписывает ему сверхъестественное происхождение и награждает прозвищем «Голем из Лаймхауса».

Это вторая книга Акройда, которую довелось прочитать. Но если «Дом доктора Ди» показался слегка занудным, то в данном случае чисто английское занудство отсутствует напрочь. Очаровывает все: удивительные переплетения казалось бы незначительных событий и их результаты, прихотливая связь и взаимовлияние героев, даже не знакомых друг с другом, художественная реконструкция исторических событий, их альтернативная трактовка и пр. Интересно, на мой взгляд, использование историко-топографического материала, что придает роману флер документальности (для увлекающихся историей Лондона; кстати, в послужном списке автора имеется работа «Лондон. Биография» – опять же, для увлеченных).

Тема смерти – и убийства в частности – лично мне видится весьма традиционной для английской литературы, быть может, даже более, чем любая другая. Но Голем не просто убийца, он маньяк претенциозный, мнит себя художником, свои убийства обставляет с шиком (по крайней мере, уверен в этом), по-детски счастлив и горд, что его «шедевры» не остаются незамеченными публикой. Декорациями Голема является Лондон – одновременно и мастерская, и галерея для демонстрации «шедевров». Однако город не только декорация, но и соучастник, ибо «Лондон безмолвно, зловеще присутствует позади – или даже скорее внутри – самих убийств…». В общем, Голем слишком буквально усвоил завещание Великого Барда: «Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры».

Театральность присуща не только линии Голема, но и роману в целом – ну, хотя бы потому, что как минимум двое из списка главных героев – Дэн Лино и Элизабет Кри – актеры, комедианты. В случае Элизабет опиум для народа временами подменяет ей действительность: в какой-то момент декорации для нее становятся реальнее, чем улица Лондона, изображенная на них. А финальная фраза актрисы «Вот мы и снова тут как тут!», произнесенная на эшафоте ^{я не спойлер – об этом читатель узнает с первого предложения первой главы}, вообще снимает реальность происходящего и превращает казнь в фарс на подмостках. Чисто английское the show must go on: «Лондонцы умеют оценить хорошее убийство – не важно, на сцене оно происходит или вне ее…».

«А напоследок я скажу»: очень порадовала эклектика и жонглерство постмодерна. Нарушение временной последовательности событий: сцена казни открывает роман и завершает его, но уже на другом витке событийной спирали. Использование различных стилей речи и различных форм повествования: стенограмма судебного процесса, воспоминания Элизабет, дневник Джона Кри, историко-топографические авторские отступления и заметки, где речь идет о героях в 3-м лице…

P.S.: «…страшная сцена была позади, повешенная ожила, и теперь начнется потеха. Элизабет Кри возникла перед ними в новом обличье, как бывало прежде…».