Говорят, будто уходя, многие жалеют о том, что мало путешествовали, много работали, и недостаточно любили…
Не знаю… может быть…
Но я работала с серьёзными проблемами тех, чьи путешествия охватывали весь мир, а у некоторых были просто образом будничной жизни…
С неврозами тех, кто вообще не работал, или работал так, что много времени это точно не отнимало…
С депрессиями и срывами тех, кто не был обделён состоявшейся взаимной любовью…
И много… очень много разговаривала с людьми уходящими…
И часто бывало так, что люди вообще ни о чём не жалели…
Находили мудрость принять свою судьбу в том варианте, в котором она состоялась…
А если кто и жалел, то лишь о том, что простая жизнь обыкновенного человека открылась им, как счастье, только на последнем пороге… а на протяжении долгих лет они всячески от неё открещивались, думая, что обыкновенными быть стыдно…
И начинали долгие игры в НЕобыкновенных…
В «просветлённых», допущенных до «сакральных тайн бытия», воспаряющих над своей бренной сущностью, освоивших небанальные практики, очищенных святыми водами, посвящённых невъ… ми сенсеями в невъ… ые нирваны, дотянувшихся до звёзд, развивших сверхспособности, прыгнувших выше головы, создавших себя с нуля, утоляющих утончённый голод пищей горных эльфов, принимающих божественные асаны, дострогавших себя до ошеломительной идеальности…
В таких, про которых и не подумаешь, что, простите, в туалет ходят… разве ж только нектарами какими…
Они играли в эти игры, не становясь просветлённее и счастливее…
И совсем не понимая, что по-настоящему круто — это удержаться от игр…
Круто — быть обычным, и по своему личному убеждению, а не религиозному учению, не предавать, не блудить, не убивать, не унывать, не создавать себе кумиров…
Круто — быть бережным к людям…
Круто просыпаться и засыпать в чистой постели после трудного дня…
Круто — не бросать в беде…
Круто — оценивать не по внешнему лоску, а по благородству души…
Круто — поднять детей не только на уровне сыты и одеты, а ещё услышаны и приняты в своей данности…
Круто — закурить после большой усталости, присев на удобную ступеньку…
Круто — стоять, обнявшись, до утра на прохладной набережной…
Круто — встретиться после разлуки, и понять, что ничего не кончилось…
Круто — жить друг с другом без ножей в спинах, и без подлости…
Круто — делать что-то, от чего пробирает мурашками радости до самых пальцев…
Круто — танцевать босиком на полуночной кухне…
Круто — знать, что нет тех, для кого ты источник горькой боли…
Круто — быть у себя таким, каким ты случился после миллиона километров печали, без претензий к мешкам под глазами, изломам морщин, молниям драных шрамов…
Круто — подняться после поражения и отправиться жить дальше, не загружая мешков грядущей мести, и не соревнуясь с победителями…
Много чего круто, ребята, если не претендовать на место Магистра Просветления…
И по-настоящему жаль, если узнать об этом за три шага до вечности…
Сделать первый… и остановиться в восхищении — я могу идти, чёрт возьми…
Сделать второй, и вспомнить вкус тех губ, которых не надо было добиваться в невротической погоне — они сами тянулись к тебе в добровольности подлинной любви…
Сделать третий… и сказать себе… нет, ничего уже не сказать…
Это так важно — успеть побыть просто людьми… и вовремя отказаться от невидимой короны…
Чтобы жить…






© Лиля Град
[700x700]

Прорвемся, что ж, сорок седьмая осень.
Сентябрь тоже номер сорок семь,
Ты слишком много задаешь вопросов,
А мне на это наплевать совсем.

Вздыхает небо и горят зарницы
В пустых глазах у маслянистых луж,
Я до сих пор учусь читать по лицам,
Запоминать уколы зимних стуж

И продолжаю глупо верить в знаки,
В сердца людей и добрые слова,
Мне снятся в зиму лютики и маки,
И греют псы холодную кровать,

А время никогда не будет легким…
В попытках тщетных сохранить мечту,
Куплю горячий кофе на Петровке,
Проеду свой излюбленный маршрут,

Сорок седьмая осень мне откроет
Простой, но удивительный секрет,
И море зашумит в ушах прибоем,
И для печали в сердце места нет.


© Екатерина Юргель
[392x700]

Глупо не общаться с человеком,который тебе дорог. И не важно,что случилось. Его в любой день может не стать. Представляешь? Навсегда. И ничего не вернёшь.


(с)
[473x455]

А ценности остаются прежними: честность, порядочность, ноги подруги, плечи ребенка, беседа с умным, молчание с ним же, гости издалека, цикады ночью, утренний запах сада, бесшумная походка кошки, книги, дающие возможность жить не здесь, и нормальная дружба, когда обоим ничего не надо.

© Михаил Жванецкий
[560x700]

Блестящий монолог о поколении женщин после пятидесяти!

K тому, что в нашей стране исчезают отдельные люди, мы уже привыкли. Но у нас внезапно исчезло целое поколение.
Мы делаем вид, что ничего не случилось. Пропадают женщины. Пропадают женщины после пятидесяти.
Они исчезли с экранов, они не ходят в кино, они не появляются в театрах. Они не ездят за границу. Они не плавают в море.
Где они? Их держат в больницах, в продовольственных лавках и на базарах и в квартирах.
Они беззащитны. Они не выходят из дому. Они исчезли. Они не нужны. Как инвалиды.
Целое поколение ушло из жизни, и никто не спрашивает, где оно. Мы кричим: «Дети наше будущее»!
Нет. Не дети. Они наше будущее. Вот, что с нами произойдет.
Всю карьеру, всю рекламу мы строим на юных женских телах и на этом мы потеряли миллионы светлых седых голов.
Почему?! Как девицам не страшно? Это же их будущее прячется от глаз прохожих.
Много выпало на долю этих женщин.
Дикие очереди, безграмотные аборты, тесные сапоги, прожженные рукавицы.
И сейчас их снова затолкали глянцевые попки, фарфоровые ляжки, цветные стеклянные глаза.
Юное тело крупным шепотом: «Неужели я этого недостойна?» Ты-то достойна. Мы этого недостойны. Мы достойны лучшего.
Мир мечты заполнили одноразовые женщины, которых меняют, как шприцы.
Поддутые груди, накачанные губы, фабричные глаза. Все это тривиально-виртуальное половое возбуждение, от которого рождается только визит к врачу.
Вы представляете стихи об этой любви?
Мы изгнали тех, кто дает стиль, моду, вкус к красоте, изящной словесности, кто делает политиков, кто сохраняет жизнь мужей.
На них кричат в больницах: «Вы кто, врач?» «Я не врач, говорит она тихо. Но я борюсь за жизнь своего мужа, больше некому в этой стране».
Они эти женщины сохраняют для нас наших гениев. Потеряем их уйдут и их мужья, люди конкретного результата.
Останутся трескучие и бессмысленные политики и несколько олигархов, личная жизнь которых уже никого не интересует.
Они ее вручают в совершенно чужие руки. Вопрос только в том, станет ли иностранная медсестра за большие деньги временно любящей женой.

В тридцать лет останутся только ноги, в сорок глаза, в сорок пять уплывет талия, в пятьдесят всплывут отдельные авторши отдельных женских детективов, в пятьдесят пять борцы за присутствие женщин в политике, а в шестьдесят исчезнут все.
Хотя именно эти исчезнувшие женщины создают королей и полководцев. Они второй ряд в политике. А второй ряд в политике главный.
Они оценивают юмор, живопись, архитектуру и все сокровища мира, а значит, и оплачивают их через своих мужей.
Я этим летом на одном благотворительном концерте увидел их. Я увидел исчезнувшее в России племя, племя пожилых дам стройных, красивых, в легких шубках и тонких туфлях и их мужчин, чуть постарше.
Это была толпа 60, 65, 70, 80, 85-летних. Они хохотали и аплодировали, они танцевали и играли в карты. Они заполняли огромный зал с раздвижной крышей.
Это были не олигархи, не министры, не короли. Это были женщины, лица которых составляют герб Франции.
Определить талант очень просто — вы смотрите, какая женщина возле него. Возле Пушкина, возле Высоцкого, возле Есенина. Потом вспоминаете, какая женщина была возле Брежнева, возле Хрущева, возле Сталина. Не было их у них! Всё было у них, а этих людей у них не было! Вот я и говорю: ты сам такой, какая женщина возле тебя!






© Михаил Жванецкий
[700x505]

У осени свои мораль и смысл.
И методы пронять разнообразны.
Ты в октябре всё чаще смотришь ввысь -
Там взмахи крыл у птиц крестообразны.
А в лужах - отражения мостов,
Бегущих ног, угрюмых лиц, деревьев
И перекрестия оград, крестов… крестов…
Вороньи взмахи оставляют перья,
А взмахи веток осыпают вниз
Свои листы в отчаяньи избитом.
Проходит осень, вместе с нею жизнь.
Но кто-то не сдается - на Авито
Пытается продать замшелый хлам
И повторить с нуля свою попытку.
Декабрь придет - контрольный в лоб удар,
На Новый год пришлет тебе открытку
Без подписи. Но ты поймёшь: конец.
Фенита ля комедия, сеньоры!
Так и не сбыв застиранный куртец,
Рукой взмахнув по-птичьи, сдвинешь шторы…





(c) Злата Черн
[466x700]

...Сказать ведь им, что, например, престижная итальянская приправа орегано - это всего лишь душица, которую её бабка заваривала ей в детстве от кашля - удавятся от ужаса бытия и несовершенства мира.

А моцарелла - это если в молоко плеснуть скисшего вина (уксуса, говоря проще), и откинуть на марлю. Неликвид, в общем, который пить никто уже не может, утилизировать хоть как-то.

Добить тем, что суши - это когда нищий рыбак (которого на берегу за блеск ножа просто зарубит любой самурай) сидит в море в лодке и торопясь, срезает дольками мясо со свежепойманной рыбы, потому что развести огонь нельзя. Потом макает в уксус, потому что в рыбе весёлые червячки кишат, а потом лезет холодной рукой в мешок с рисом, скатывает там комочек влажного и солёного от морской воды риса и жрёт это. Причем панически оглядываясь, не видит ли кто - они вообще это в мозг не смогут уложить.

Можно провести контрольный выстрел, рассказав, что такое фондю. Это когда нищий швейцарский крестьянин, обогревая зимой хату собственным теплом, ползёт в погреб (а там всё сожрано) и собирает окаменелые обрезки сыра, чтобы разогреть их и когда они станут мягкими - дабы туда сухари макать. Просто потому что жрать было нечего.

А престижный французский суп буйабес - это когда рыбак, живущий прямо в своей лодчонке (потому что даже на шалаш на берегу денег нет), продав основной улов, заваривает остаток улова - который не удалось продать даже за гроши.

И на всё это смотрят они, живущие в стране, где буженина, расстегаи, блины с икоркой, стерлядь да двенадцатислойный мясной пирог, балык, кулебяка на 4 края и 4 мяса. Смотрят и офигевают. Потому что всё вышеперечисленное внезапно не Престижно - ибо не Загранично. И что?

Бедные, бедные злые люди...








© Александр Ширвиндт
[399x700]

Это была почти единственная песня, от которой плакала моя стойкая к землетрясениям жизни бабушка…

К землетрясениям — да, а вот снегопад Нани Брегвадзе пробирался к самой закрытой двери в её душе, без наглости, бережно отворял её, и тихо ложился на пол в комнате заброшенной нежности, которую она заперла очень давно и навсегда, оставив снаружи более пригодные в непростой жизни чувства…

Едва в нашем старом радиоприёмнике начинал звучать гордый, не заигрывающий ни с кем, голос Нани, как бабушка, маленькая и сухая, мгновенно останавливала своё кухонное снование и садилась, наклонив белую в своей стопроцентной седине голову в сторону прекрасной музыки…

А я на этой песне, наверное, понемногу входила в профессию, потому что мне уже тогда очень нравилось наблюдать за людьми, разгадывать тайный смысл их бессловесных реакций, размышлять о чувствах, и видеть картины, которые моментально визуализировала моя голова, иллюстрируя ими услышанное…

…Не спеши, снегопад, я ещё не готова…

К чему?.. пыталась понять я в свои десять…

По бабушкиным щекам текли слёзы… она понимала, к чему, в тогдашние свои почти семьдесят пять…

Много лет спустя, в Москве, я сидела в Большом зале консерватории…

На сцене стояла неповторимая женщина, которая возвращала меня своим неповторимым голосом в неповторимые фрагменты моей жизни…

Снегопад, снегопад… не мети мне на косы…

Я плакала, потому что мне уже не надо было догадываться о том, о чём ещё понятия не имела та девочка с косами, которая сидела на кухне и грызла сочную капустную кочерыжку, отданную бабушкой после её долгих приготовлений к суточным щам…

…Если женщина просит…

Снегопад неумолим… а бабье лето торопится даже тогда, когда не торопится…

Но всё-таки…всё-таки…всё-таки у нас есть ещё время не прятать на вечное хранение свою неизношенную нежность…

Ещё есть время быть в любви…

Ещё есть время…

Главное, не забыть о нём, пока оно действительно есть, дорогие мои…

И ты, снегопад, знай об этом…






© Лиля Град
[466x700]

Любите тех, с кем хочется проснуться,
Молчать, обнявшись, в комнате пустой!
Любите, когда хочется коснуться
До сердца – сердцем, до руки – рукой!

Любите тех, кто в минуту грусти
Обнимет, пожалеет! Не предаст!
И если все на свете отвернутся,
Всегда вам руку помощи подаст!

Любите тех, кто любит и не ранит,
Не обижает глупо, невпопад!
Любите тех, кто, все изъяны зная,
Быть рядом с вами несказанно рад!

Любите тех, кому нет страха верить,
С кем хорошо и просто, без затей!
Любовь и страсть, увы, нельзя измерить!
Любите тех, с кем хочется детей!

Любите тех, которые как воздух,
Как солнце, иль как в засуху вода!
За поцелуи! Ласки! Несвободу!
Любите тех, кто с вами навсегда!

Любите тех, с кем хочется проснуться…






(с) Татьяна Шахова
[560x700]

[700x675]

Они говорили всю ночь до рассвета
Под шёпот дождя, за бутылкой вина.
Он фыркал небрежно: – Зачем тебе это?
– Любви не прикажешь, – вздыхала она.

Он злился: – Как ты безрассудна и вздорна!
Не стыдно влюбляться в твои-то года?
– Все возрасты этому чувству покорны.
К тому же, мой друг, я всегда молода.

Он не отставал: – Что подумают люди?
Друзья…Сослуживцы… Отступятся вдруг?
– Но если любимого рядом не будет,
Зачем тогда всё остальное, мой друг?

– А что будет дальше? – Любовь быстротечна.
Не станешь жалеть, свою слабость кляня?
Она улыбнулась: – Всё в мире не вечно,
Но жизнь без любви – это смерть для меня.

Он сник: – Хоть разочек совет мой послушай.
– Ты мне не советчик, – шутила она.

Так Разум пытался воспитывать Душу
Под шёпот дождя за бутылкой вина…






(с) Юлия Вихарева
[560x700]

Хорошо уходить по-английски
в равнодушный багряный закат
без упреков, без пошлой записки,
без случайного взгляда назад.
Хорошо уходить по-английски,
уходить в неуют, в непокой,
неба край поразительно близкий
изумленно потрогав рукой.
Отойти от вселенских законов,
от нелепых «хочу – не хочу»…
Все свои миллиарды нейронов
пригасить, как ладонью – свечу.
Позабыть о чужом постоянстве,
позабыть, где враги, где друзья,
и побыть в безвоздушном пространстве
оболочкой бестелого «я».
А вернувшись назад, не оставить
ничего на хард драйве обид.
Отыскать директорию «Память»
и, зажмурясь, нажать на «Delete».
У воды постоять, у причала,
отыграв бесполезную роль…
И начать всё по-новой. Сначала.
В полой точке под номером ноль.





(с) Александр Габриэль
[560x700]

Однажды будет вам за сорок,
Но по секрету вам скажу,
Что каждый возраст очень дорог,
Своим я тоже дорожу.
Все так же радуюсь рассвету
И верю в детские мечты...
И в то, что чудную планету
Вращают на себе киты.

И я вас точно заверяю:
Чем старше – радужнее сны.
Я с каждым годом ожидаю
Приход красавицы – весны.

Я в маникюры ещё верю,
Люблю изысканный парфюм.
Я о потерях не жалею,
Ценю находчивость и ум.

А мне уж далеко за сорок,
Но я давно не дую в ус,
Без макияжа и оборок
Какая женщина на вкус?

Без сногсшибательной улыбки,
Чтоб обязательно каблук...
И к черту прежние ошибки,
Гипертонию, сердца стук.

Примите от меня советы
Обидчиков своих прощать.
И научитесь в чём-то, где-то,
Врагов улыбкой угощать.

Встречайтесь иногда с друзьями
И проводите вечера,
Ведь жизнь как миг, и наше «завтра»
Уже меняем на «вчера»

И пусть мне далеко за сорок,
Но я всё так же хороша!
Мне возраст мой настолько дорог,
Насколько светится душа!




(с) Таня Алексийчук
[455x700]

[493x700]

Сколько там до весны? Будет целый февраль
Укрощать непокорных метелью,
Заставляя опять во спасение врать
Тех, кому «выносимо» не с теми…
Будет царство твоё тридевятым вполне,
С молодой королевой и свитой…

Чей-то профиль рисуется в завтрашнем сне…
И любимая чашка разбита
Не на счастье, а так, на короткий февраль –
Двадцать восемь случайных осколков…
Ну а ложь во спасенье – как преданный враг -
Тем, кому это нужно…
На сколько
Отдаю нынче нежность, шальную насквозь,
В равнодушные руки… На сколько?..
Укрощай нас, февраль, без обиды и слёз…
Двадцать восемь холодных осколков…


(с) Лара Мишанова
[489x700]

Зеленый чай и дольки апельсина
Как-будто улыбаются на блюдце.
Я ангелов леплю из пластилина,
Они смеются…

Им покрываю крылья серебром,
Один уже готов. Красивый,
Зима разлита на дорожке под окном
Бочонком сливок…

А в небе, словно в сказке – облака,
Плывут, причудливые, в форме слоников,
Спокойно так…в твоей руке моя рука,
А рядом ангелы, сидят…
На подоконнике…


(с) Карина Кислицина
[459x700]