[200x342]Ага, снова ВГ, снова письма. На этот раз - к друзьям. Конечно, не так пронзительно и оглушающе, как письма к брату, ибо речь больше идет о жизни и роли художника в целом, о живописной технике и сущностной точности изображения, о художественной критике, о жизни и "подлинно возможном" в искусстве и пр. Однако же, познавательно... Да чего я?.. Пусть сам все скажет:
... я такой человек, который способен сам себе все испортить своей неосмотрительностью именно в тот момент, когда все по видимости идет хорошо.
...у меня есть привычка очень тщательно приглядываться к внешности человека, для того чтобы добраться до его истинного духовного содержания.
Человек не может долго болтаться в открытом море - ему необходима маленькая хижина на берегу, где его, сидя у горящего очага, ждут жена и дети.
Искусство ревниво, оно требует от нас всех сил; когда же ты посвящаешь их ему, на тебя смотрят как на непрактичного простака и еще черт знает на что.
Работать над техникой нужно постольку, поскольку ты должен уметь лучше, более точно и более серьезно выражать то, что чувствуешь; и чем менее многословна твоя манера выражения, тем лучше.
...искусство есть нечто более великое и высокое, чем наша собственная искусность, талант, познания; искусство есть нечто такое, что создается не только человеческими руками, но и еще чем-то, что бьет ключом из источника, скрытого у нас в душе...
[показать] [показать] [показать]
Как я люблю её в первые дни
Только что из лесу или с метели!
Ветки неловкости не одолели.
Нитки ленивые, без суетни,
Медленно переливая на теле,
Виснут серебряною канителью.
Пень под глухой пеленой простыни.
Озолотите её, осчастливьте
И не смигнёт. Но стыдливая скромница
В фольге лиловой и синей финифти
Вам до скончания века запомнится.
Как я люблю её в первые дни,
Всю в паутине или в тени!
Только в примерке звёзды и флаги,
И в бонбоньерки не клали малаги.
Свечки не свечки, даже они
Штифтики грима, а не огни.
Это волнующаяся актриса
С самыми близкими в день бенефиса.
Как я люблю её в первые дни
Перед кулисами в кучке родни.
Яблоне - яблоки, ёлочке - шишки.
Только не этой. Эта в покое.
Эта совсем не такого покроя.
Это - отмеченная избранница.
Вечер её вековечно протянется.
Этой нимало не страшно пословицы.
Ей небывалая участь готовится:
В золоте яблок, как к небу пророк,
Огненной гостьей взмыть в потолок.
Как я люблю её в первые дни,
Когда о ёлке толки одни!
Борис Пастернак
Вы всегда нас баловали, и дарили, и ласкали.
Как же нам вас отдарить? Чем на елку подарить?
Tom Ford и Karl Lagerfeld
2004 год. Том Форд уже ушел из Gucci Group и пребывает в состоянии творческого поиска. Он уже вынашивает идеи парфюмерной линии, модного бренда, дебюта в кино, но это пока лишь планы, и пока он лишь талантливая личность в информационном вакууме. Взять у него интервью так же сложно, как и у Карла Лагерфельда. Но все становится очень легко, когда интервью у Форда берет сам Лагерфельд -- просто набрав телефонный номер. А интервью в итоге получается беседой давних друзей.
Перевод Денис Максимов
Том Форд: Как дела?
Карл Лагерфельд: Все отлично. Рад тебя слышать!
ТФ: Как прошел твой день рожденья? Как прошло лето?
КЛ: Все было замечательно, мы были в Биаррице. Все были там и мы много веселились, но сейчас уже кажется, что это было так давно... Столько всего произошло за это время.
ТФ: Мы с тобой очень давно не виделись.
КЛ: Давно, я уже соскучился по тебе. Между нами говоря, мир моды стал таким скучным без тебя... (на момент интервью Том Форд еще не вернулся в моду -- прим. S)
ТФ: Спасибо, Карл! Ты наверное говоришь это всем бывшим дизайнерам? (смеется)
КЛ: Я не знаю таковых. Вернее знаю нескольких, но они совершенно не гламурные. Они воспринимают себя слишком серьезно, хотят, чтобы их считали интеллектуалами или «художниками».
ТФ: Ненавижу это.
КЛ: Мне очень сложно брать интервью у человека, которого я считаю своим другом, потому что не могу задавать вопросы, которые обычно задаю... Дорогой мой, на какой вопрос ты хотел бы ответить?
ТФ: На любой.
[показать]
КЛ: Любой?? Но не на личную тему?
ТФ: Личные вопросы хороши, они гораздо интереснее деловых.
КЛ: Да, но ты наверняка не хотел бы видеть опубликованными ответы на них?
ТФ: Почему же? Я не против, так что задавай.
КЛ: Да, это уж точно не похоже на наши скромные обеды в Caviar Kaspia (смеется).
ТФ: Это точно!
КЛ: Ты счастлив?
ТФ: Я очень счастлив.
КЛ: Приятно слышать...
ТФ: Ну, если быть до конца откровенным я не совсем счастлив, потому что Буш только что был переизбран, я несколько разочарован этим...
КЛ: Понимаю тебя, но все же это было ожидаемо. Моя сестра, которая живет в Америке, сказала мне как-то, -- «Лос-Анджелес и Нью-Йорк это не Америка, но центральная Америка - это very much Bush».
[200x287]Родственники, как известно, ужасные люди, считающие себя вправе лезть в вашу жизнь и при этом требующие, чтобы вы их любили. Роман Троппера - довольно забавная иллюстрация этой максимы, растянувшаяся почти на пятьсот страниц. Отец большого еврейского семейства умирает, успев попросить родных отсидеть по нему шиву (семидневный траур, во время которого члены семьи собираются в доме покойного и принимают визиты соболезнующих). Родные собираются, сидят и - с той же неизбежностью, с какой героям детектива, оказавшимся в отрезанном от мира отеле, приходится искать убийцу, - вынуждены неделю выяснять отношения.Отношения они выясняют в диапазоне от легких словесных перепалок до мордобития, чему способствуют не только существующие в любой семье давние обиды и тлеющие конфликты, но и подбор персонажей. Среди них мать - автор педагогического бестселлера, имеющий большие проблемы с воспитанием собственных детей. Сестра и трое братьев (путевый, непутевый и шлемазл), а также их мужья, жены, дети, подруги, друзья детства и бывшие возлюбленные.
На зажигательных диалогах, постельных рокировках и прочих более-менее комичных происшествиях роман благополучно прикатывается к финалу, который, впрочем, не радует. Закончить дело хэппи-эндом Тропперу, видимо, не позволила совесть, а оставить все конфликты неразрешенными, как это обычно и бывает, не хватило смелости. В итоге книга заканчивается маловразумительно и даже не остроумно, хотя на последнее вполне можно было бы рассчитывать.
[показать]
[показать] [показать]
Юридическая Компания "Агат" отличная организация по защите прав потребителей. Высококвалифицированная помощь в сложных ситуациях - быстро, качественно, надежно))) А также качественное предоставление Бухгалтерские услуги.
[483x600]Кот и повар. (Иллюстрация басни И.А. Крылова). 1854
Уходя в кабак, Повар оставил кухню на попечение Кота Васьки, чтобы тот стерег от мышей съестные припасы. Но, вернувшись домой, Повар обнаруживает, что Кот, «припав за уксусным бочонком, мурлыча и ворча, трудится над курчонком».
"По ком звонит колокол" я уже читала когда-то, только по диагонали, потому что к экзамену. Совсем забыла все подробности, да и сюжет вообще, помнила только, что книга мне понравилась. На этот раз ничего с впечатлением от нее не изменилось, разве что оно усилилось. Как недавно для меня был открыт Ремарк, так сейчас новое открытие в виде Хэмингуэйя. Мне кажется, Хэмингуэй очень ярко, красочно рисует героев, такие они характерные и симпатичные. Джордан, Пилар, Мария, старик. Мне нравилось обилие испанских слов в нашем переводе, во-первых, очень способствует погружению в атмосферу, во-вторых, испанский язык мне мил и на этом уровне даже понятен.
Мне близко то, как Хэмингуэй передает разговоры героев внутри себя, с собой. Вот так часто и бывает, прямо так. Понравилось, как он показал любовь, как передал ощущение, когда земля из под ног уходит. Почему-то Пилар говорит, что так бывает только три раза. Может, и правда.
Понравилось, что герои так отважны, готовы отдать жизнь за свои идеи, за свободу. И конечно, стойкое впечатление, что и с той, и с другой стороны одинаковые люди, обычные люди, они борются по какой-то ошибке, навязанной свыше, даже когда надо убивать, душа болит и совершенно ясно, что в любом случае убить другого - это неправильно.
В то время когда я валялалась в депресухе, мне под руку попалась книжка. То есть конечно не книжка, не книжёнка, не книжечка это КНИЖИЩЕ, и дело даже не восьмистахпятидесятивосьми страницах!!! На мой взгляд это просто шедевр. Об этой книге сейчас много пишут, называют ""Тысяча и одна ночь"современности". Если честно я не согласна. От сказок там очень очень мало. Были такие моменты когда мне становилось реально дурно с желудком от описания условий жизни в тюрьме в Бомбее на Артур - роуд. Мне было страшно и ужасно холодно в горах Афганистана, и отвратительно душно в час пик на вечно запруженных улицах Бомбея. Я смеялась до коликов с Прабакером Кишаном, вдыхала зловонный воздух труущёб и танцевала с их обитателями, дралась вместе с Лином в подворотнях Колабы и страстно влюбилась в холодного и жестокого иранца Абдуллу Тахери. Я оплакивала погибших друзей, обнималась с медведем, погружалась на дно героинового болота и следовала на чужую войну за своим не родным отцом.... и это наверное сотая доля всех приключений которые мне подарил Мр. Робертс, в своей незабываемой, неописуемой, нерассказуемой книге "Шантарам"
Если вы любите читать, если вы любите жить, если вы верите что жизнь прекрасна, эта книга никогда не оставит вас равнодушной. Язык изложения просто сказочный, описания детальные и сочные настолько что я уже и сама затрудняюсь ответить на вопрос "была ли я в Индии???"
[400x646]
Настроение сейчас - как будто пыльным мешком по голове
Аннотация:Преодолеть Барьеры, границы Зон, где гравитация многократно превышает предельно допустимые нормы, все равно, что сойти в Дантов ад. Для живого человека из плоти и крови, даже снабженного всеми мыслимыми имплантами и внешними средствами защиты, такая задача непосильна. Почти. Юл Клевцов, по прозвищу Штурман, возглавивший отряд боевых сталкеров из разных локаций
Пятизонья, решил попытаться. Ключом к тайне гипершторма, разразившемуся в Железных Полях, служит таинственный артефакт Уроборос. По крайней мере, старейший сталкер Пустоши Слепой Тарас предсказал, что с фигуркой змеи, кусающей себя за хвост, Клевцов сумеет завладеть стабилизатором пи-волн. Ведь тот, кто управляет гиперштормом, управляет миром!
Новая книга Зорича "Гипершторм" произвела на меня неоднозначное впечатление. Мрачный постапокалипсический техномир Зоны, интересный динамический сюжет, а вот язык мне не очень понравился. В общем книга "Гипершторм" - хороший способ проветрить мозги и оторваться от жизненных проблем на полдня.
[показать] [показать] [показать]
Law and Order, фотограф Ellen von Unwerth
(2007)
Всем огромное спасибо , тема исчерпана, список составлен).
<
[200x303]Peter Ackroyd: Dan Leno and Limehouse Golem. The Trial of Elizabeth Cree
What is one murder here or there compared with the historical process?
And yet, when we pick up a newspaper, what do we find but murder alone? (с)
«Процесс Элизабет Кри» – чисто английский роман: убийство в туманах и трущобах Лондона последней четверти 19 века. Общественность, пребывающая в ужасе от того, насколько кровожаден и изощрен убийца, приписывает ему сверхъестественное происхождение и награждает прозвищем «Голем из Лаймхауса».
Это вторая книга Акройда, которую довелось прочитать. Но если «Дом доктора Ди» показался слегка занудным, то в данном случае чисто английское занудство отсутствует напрочь. Очаровывает все: удивительные переплетения казалось бы незначительных событий и их результаты, прихотливая связь и взаимовлияние героев, даже не знакомых друг с другом, художественная реконструкция исторических событий, их альтернативная трактовка и пр. Интересно, на мой взгляд, использование историко-топографического материала, что придает роману флер документальности (для увлекающихся историей Лондона; кстати, в послужном списке автора имеется работа «Лондон. Биография» – опять же, для увлеченных).
Тема смерти – и убийства в частности – лично мне видится весьма традиционной для английской литературы, быть может, даже более, чем любая другая. Но Голем не просто убийца, он маньяк претенциозный, мнит себя художником, свои убийства обставляет с шиком (по крайней мере, уверен в этом), по-детски счастлив и горд, что его «шедевры» не остаются незамеченными публикой. Декорациями Голема является Лондон – одновременно и мастерская, и галерея для демонстрации «шедевров». Однако город не только декорация, но и соучастник, ибо «Лондон безмолвно, зловеще присутствует позади – или даже скорее внутри – самих убийств…». В общем, Голем слишком буквально усвоил завещание Великого Барда: «Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры».
Театральность присуща не только линии Голема, но и роману в целом – ну, хотя бы потому, что как минимум двое из списка главных героев – Дэн Лино и Элизабет Кри – актеры, комедианты. В случае Элизабет опиум для народа временами подменяет ей действительность: в какой-то момент декорации для нее становятся реальнее, чем улица Лондона, изображенная на них. А финальная фраза актрисы «Вот мы и снова тут как тут!», произнесенная на эшафоте я не спойлер – об этом читатель узнает с первого предложения первой главы, вообще снимает реальность происходящего и превращает казнь в фарс на подмостках. Чисто английское the show must go on: «Лондонцы умеют оценить хорошее убийство – не важно, на сцене оно происходит или вне ее…».
«А напоследок я скажу»: очень порадовала эклектика и жонглерство постмодерна. Нарушение временной последовательности событий: сцена казни открывает роман и завершает его, но уже на другом витке событийной спирали. Использование различных стилей речи и различных форм повествования: стенограмма судебного процесса, воспоминания Элизабет, дневник Джона Кри, историко-топографические авторские отступления и заметки, где речь идет о героях в 3-м лице…
P.S.: «…страшная сцена была позади, повешенная ожила, и теперь начнется потеха. Элизабет Кри возникла перед ними в новом обличье, как бывало прежде…».
"...Людям хочется иногда расстаться, что бы иметь возможность тосковать, ждать и радоваться возвращению..."
(с) Януш Вишневский "Одиночество в сети"