OFFICIAL SOUNDTRACK #1
That woman who was hanged eighth
[Verse]
Cold chains of fate
Clanging hate
She swings from the gallows
Sealed doom
Darkness swallows
Endless gloom
Life drained in the shadowed state
[Verse 2]
Rusty iron
How they creak
Chains tight
Her spirit weak
Final gasp
No more to speak
Silent echo
Death's mystique
[Chorus]
Eighth to hang
Forgotten name
Tales whispered
Only shame
Ghosts of past
Haunting frame
Silent cries
Endless blame
[Verse 3]
Mists of morning
Shroud the site
Where shadows dance in eerie light
Broken souls lost in night
No release
No respite
[Bridge]
Vengeance found
But justice failed
Innocent blood
Still impaled
Ancient curse
Darkness availed
Eternal torment
Always jailed
[Verse 4]
Lanterns flicker
Dim despair
Death’s grip
A vacant stare
Unheard whispers fill the air
Bound by sorrow
Unaware
Coming soon more...
  |
И, как смешно,
Это убьет и тебя и меня
Даже если подержимся за руку,
Поцелуемся.
Решетка, холодный бетон, земля
Выше не выпрыгнуть.
А так то казалось что деньги,
Белье от викториас сикрет
Должны решать.
Коридорный идет поп прогону.
Чаю бы, чаю,
И немножко свободы.
И можно будет никогда не вспоминать
Твои счастливые ладошки.
Лишь кошки
Глядят на замочную скважину
Не в силах дотянуться
Придет ли наш ласковый
Погладит ли, подержит в руке ли лапку
Позовет ли ласковым голосом?
Тихо.
И никому и никогда не объяснят
Ничего
Все эти ряды крестов.
Эти обрывки выцветших
Камуфлированных
Штанов.
Фотографии в касках,
Где не видно глаз,
Потому что их прячут -
Они ослепшие и огромные, как у сов.
И остается лишь камень,
Под которым остов
От стыда или скромности,
Будто бы прячется
Под остов.
Этот пост должен был выйти неделей ранее.
Именно тогда дневнику исполнилось совершеннолетие.
Поскольку только я создал дневник, как в тот же день познакомился со своей сестрёнкой по оружию Ками, то со временем у меня появилась традиция каждый год поздравлять её с днём знакомства.
Обычно это какие-то тематические рисунки или открытки. В этом году я тоже собирался нарисовать что-то, но как-то не задёргалось по понятным причинам. Появилась идея получше, да и не до рисования.
Идея состояла в том, чтобы подрядить кого-то, кто рисует гораздо лучше и качественнее. Жертвой этого коварного плана я избрал нейросеть «Миджорней» %) Естественно для масштабности я решил получить изображения всех более-менее значимых персонажей отчёта. За бортом собственно остались совсем уж эпизодическая Кора и Роджер, который больше монстр по сути.
Но «воевали на бумаге, да забыли про овраги». Нейросеть упрямо не желала рисовать, что её просили. Причём портреты тех, кого я считал самыми простенькими для изображения вообще не получались, а Шарлин вышла идеально практически сразу. Так оно и затянулось. Поэтому я решил перенести поздравлялку на не менее значимый в отчете Хэллоуин и разместить результаты здесь. Местами казалось, что реально легче было бы это всё нарисовать самому. Причём вся эта (!) неделя ушла практически на получение только портрета Валери.
Но не будем затягивать. Всем причастным задание: попытаться угадать/вспомнить, кто есть кто на картинках.
Всех с Хэллоуином!
P. S. Но и это ещё не всё. У подарка есть ещё и вторая часть. О которой позже! ;-)
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
Наше молчание рушит миры.
Убивает ребенка, отца,
Бабушку, дедушку, мать.
Стрелка часов не отправляется спать,
Время идет.
Мы убиваем солдата,
Ежика, кошку, собаку, лягушку.
Фашисты или же коммунисты,
Галлы или карфагеняне.
Убиваем ребенка, в этот раз вместе с няней
Морозно черны бинты,
Хочется спать, спать, пить.
Но мы, как не пришедший пока что в себя котенок,
Слепыми глазами и теплым носом тычемся:
Как повернуть, куда выстрелить, как убить?
Тьма залепила нам рты.
Мы молчим, оловянный солдатик плавится,
Время орет, вместо "мы" остается чувство дыры
В пространстве морали, но нам это не интересно.
Наше молчание рушит миры.
Ну а дети... Дети далее умирают.
Женя Беркович:
"То ли новостей перебрал,
То ли вина в обед,
Только ночью к Сергею пришёл его воевавший дед.
Сел на икеевскую табуретку, спиной заслоняя двор
За окном. У меня, говорит, к тебе,
Сереженька, разговор.
Не мог бы ты, дорогой мой, любимый внук,
Никогда, ничего не писать обо мне в фейсбук?
Ни в каком контексте, ни с буквой зэт, ни без буквы зэт,
Просто возьми и не делай этого, просит дед.
Никаких побед моим именем,
Вообще никаких побед.
Так же, он продолжает, я был бы рад,
Если бы ты не носил меня на парад,
Я прошу тебя очень, (и делает так рукой),
Мне не нужен полк,
Ни бессмертный, ни смертный, Сереженька, никакой.
Отпусти меня на покой, Серёжа,
Я заслужил покой.
Да, я знаю, что ты трудяга, умница, либерал,
Ты все это не выбирал,
Но ведь я-то тоже не выбирал!
Мы прожили жизнь,
Тяжелую и одну.
Можно мы больше не будем
Иллюстрировать вам войну?
Мы уже все, ребята,
Нас забрала земля.
Можно вы как-то сами.
Как-то уже с нуля.
Не нужна нам ни ваша гордость,
Ни ваш потаённый стыд.
Я прошу тебя, сделай так,
Чтоб я был наконец забыт.
Но ведь я забуду, как в русском музее
Мы искали девятый вал,
Как я проснулся мокрый,
А ты меня одевал,
Как читали Пришвина,
Как искали в атласе полюса,
Как ты мне объяснял, почему на небе
Такая белая полоса
За любым самолетом,
Как подарил мне
Увеличительное стекло…
Ничего, отвечает дед,
Исчезая.
Тебе ведь и это не помогло".
Говорит Господь: «А я тебе не рад.
Ничего не знаю, топай прямо в ад.
Ревущий зов к наслаждению,
Тьма сладкая, вяжущая, сворачивающая кровь.
Вопящая
Поглоти меня, о, поглоти меня!
Орущая
Сатурн! Сатурн! И тайное имя...
Герметические жрецы со свернутой шеей,
Потому что не знали куда смотреть
(Выше - то же, что ниже).
Крик ночной птицы на перекрестке,
Капель в лесу,
Эти елки я обрезал чтобы набрать лапник для похорон, а теперь
Они вернулись
И рады
Пушатся, растут
В безсветье колют руки.
Как алтари, как алтари
Как железные лезвия
Как взгляд твой
Ты - время, ты - горе
Ты - болезнь моя
И напасти вкус
На разрезанном языке
О, посмотри на меня
Разве не пленник я
Так же как ты, в цепях
В коже своей, дурной
Черный кунжут и шерсть
Кровь и кусочки шкур
Сгорающие в огне
Слышишь ли ты слова
Таящиеся во мне
Слышишь.
Ты-время, ты-цепи, железо, земля, старик
Прости меня, господи, я пока еще не привык
Болезнь, жатва, чудовище, власть
Посреди красных песков ты готовишь снасть
Черное зеркало вместо ступни,
Кого ты будешь ловить?
Я знаю, я знаю, я знаю.
Песок на зубах, очень хочется пить,
Но я не осмелюсь пока не увижу знака.
Сигиллы вспыхивают в низком облаке,
Но я не верю, не верю,
Возьми меня за руку и проведи в мой сон
Отец отцов Сатурн, отец отцов Сатурн
Хранитель камня, земли и погребальных урн
Холодный сухой черный бог седьмого дня
Вот и узнал о тебе еще кто-то, да
Короток вечерок
А договор велик
А разговор
Разговор, старик
Если позволишь, то нескончаем
Как любой конец в идеале
Не чаем.
Но знаем тобой, о великий.
Ну так а что еще надо?
Вот и окажется, что луна
Важнее всех этих страданий и песен.
И сны, и сны!
И все, что чувствуешь после сна
Укладывается в простейшее "не интересен".
Кошачья миска покрыта росой,
Какие-то маргаритки высвечены фонарем у крылечка -
Вот и все что мы знаем, что видим.
Все что дальше-луна, ком в горле.
Куда мне идти, если повсюду тьма?
Казалось, в чужих воспоминаньях, можно жить бесконечно,
И даже не жить.
Но вот и они закончились.
Но я еще жив, жив! Уродливым когтем
Срываю обертки, крышки, бумажные этикетки.
Стараюсь не убивать червей
Боготворю лягушек
Кормлю редкую кошку.
Но чаще все-таки себя.
Кошка меня боится.
Тьма отказывается брать мое сердце в ладошку.
Остались только сны,
Молитвы, если б было можно,
Вино по акции,
Тоска. Тоска?
Тоскует ли больной неизлечимо
Вдруг осознавший срок
Что это за сочувствие себе, смола?
Смола смерти, вот что такое жизнь.
Какие-то маргаритки,
Кошачья миска покрывается росою,
Луна, дурные сны.
Вот жизнь.
Кажется приятным обзываться потерянной перчаткой, особенно дамской. Они не в пример изящнее.
Однако, что происходит с этими перчатками дальше, чуть позже того мгновения, когда вы заметили их лежащими на мраморах возле кассы метрополитена?
А дальше они они становятся просто никому не подходящей перчаткой.
Вполне вероятно, что именно поэтому их и не поднимают.
Неподходящие вещи без особого шика - становятся ненужными гораздо раньше сокурсников.
Чао, Кьяра!
Пахну как мамины духи!
это каддиш ятом, каддиш ятом, каддиш
ййит гадал
вьйит кадаш
шмэ
раба
Я так люблю вас что...
Хотя, начнем с начала.
Бегущая за поездом собака
Вас любит.
Камни на ваших запястьях
Вас любят.
Солнце вас любит, о, sol invictus!
И за любовь свою несут дары, не так ли?
Солнце ласкает,
Окрашивает вас бронзой.
Камни на ваших руках покоятся
Сытые вами, помнящие все песни.
Собака, та по дороге за поездом сточит лапы
Заплатит кровью и жизнью.
А я люблю вас так страшно,
И нечего вам предложить.
Разве что, поделиться ужасом.
О попробуйте, но аккуратно.
Он горек. Я горек. Он горек.
Сладки мои речи, и может ли быть иначе?
Голос из бочки наполненной медом, может ли вас обидеть?
Но когда я смотрю как вы идете,
Что от меня остается?
Как удержаться и не сказать вам, как вы красивы?
Хотел бы стать солнцем, но солнца не терпят пятен.
Хотел бы стать камнем, но едва ли мне хватит воли.
Собакою - можно, но ведь и собаки смертны.
Пробуйте. Горько. Не больно, не страшно.
Лишь горечью мясо предателей
Отлично от человечины.
Опять невозможность заплакать, молчание, молчание, молчание.
20 минут до того как инъекция начинает действовать, и я стану еще тупее и неповоротливее.
Зато не пачкаю стены и матрас кровью.
Да.
Я понял, наконец, что так ворочалось во мне, когда я слышал про закрытые чи не закрытые гештальты. Версия, но причина может крыться в моем отрицании главенствования личности над, собственно, витальной личностью. То есть над рылом, которым мы, если угодно, лезем в калашный ряд и кладем копыта на стол.
Конечно, отчасти, это характерно эскапистская позиция. Однако признать что все ужасы равно как и успехи творю над собою я сам кажется слишком опрометчивым, даже для осознающего свой невроз.
Сродни суеверию, но не в нем ли находим мы мельчайшие утехи дня. Родственный курению, обжорству, алкоголизму, матершине и резонерству, не украсит ли этот скромный порок сознания нас еще пуще?
А гештальтик-то не закрыт, ну чего вы так бледнеете, док?
Есть еще немножечко сердца
Чем гнуснее, тем интереснее,друг.
Некоторые праздники
Имеют обыкновение
Не удаваться.
Некоторые демоны
Любят тебя
Больше, чем можно представить.
Некоторые комнаты,
Сдабщиеся по часам,
Уютнее дома.
Но смерть никогда не станет
Роднее жизни.
Какая красивая песня! -
Ребенок сжимает меня в объятьях.
Скинь мне ее, скинь ее,
Я буду гулять с собакой,
Вспоминать о тебе, звать собаку по имени,
Слушать песню.
Как отказать тебе, дитя,
Целованные руки,
Настолько взрослая, что даешь имена собакам.
Вот твоя музыка.
Собака убивает утят и зайцев,
Есть же возможность, живете вы с ней возле леса.
Охотничий пес поневоле любит охоту.
Прощай, безумная девочка, и ее соба.
Я не то чтоб ушел далеко, но вы уже где-то в тумане
Времени, лет, снов, первобытного леса памяти.
Вы - чужие, а я пойду дальше.
На вас смотреть мне не стыдно.