С некоторых пор я буквально чувствую как что-то назревает в воздухе, словно вокруг меня собираются маленькие щекотные пузырьки, и вот, пару дней назад, движимый этим неясным чувством перемен, я решил обновить обстановку в своей комнате, а поскольку передвигать мебель здесь особо некуда, я решил удовольствоваться перестановкой автомоделей в своей коллекции. Благо с тех пор, как меня сократили в бюро переводов ("без обид, приятель, это просто бизнес"), времени у меня стало предостаточно, чтобы заниматься всякой галиматьей. И едва я с закончил с перестановкой, как вдруг вспомнил одну восточную поговорку, согласно которой, если ты хочешь перемен в своей жизни, нужно передвинуть в своем доме двадцать семь предметов. Почему именно двадцать семь - я не знаю. Но я попробовал состчитать все передвинутые модели - и получилось как раз около тридцати (см. мое видео); думаю, должно сработать)) А еще кстати, число 27 - это мое число по жизни, которое как добрый знак сопровождает все самые важные для меня события. Вот и теперь оно снова дает о себе знать... Я не то чтобы всерьез интересуюсь нумерологией, но привык для своей же пользы относиться внимательно ко всяким таким "вещам". Короче, на этот раз я не поленился и разыскал в электронных дебрях нумерологическое разъяснение числа 27, и вот что там написано:

   "ДВАДЦАТЬ СЕМЬ — рай; абстрактное религиозное восхищение; мистические переживания единства и гармонии Вселенной; мистическое единение ученика, учителя и Учения; блаженные.

Комментарий. 27=3³ — двадцать семь символизирует гармонию, наступающую на шестом уровне проявления духа после великого испытания двадцати шести (27=26+1). Символ двадцати семи — это рай, страна вечного блаженства святых и праведников, стойко выдержавших земные испытания. Двадцать семь — это совсем не плоская гармония наивной тройки и, тем более, не показное совершенство девятки; двадцать семь хранит память о всех числах, ему предшествующих, и его гармония охватывает весь уровень понимания плотного плана, его кармы и связей с тонким планом, достигнутых на предшествующих этапах эволюции духа. Двадцать семь — это та блаженная тишина, внезапно наступающая после выдержанной черной бури, в которой явственно ощущается полное единство Вселенной и человека и совершенное согласование всех планов их развития; в жизни среднего человека такие состояния длятся немногие секунды, но переживаются как непостижимое откровение Космической гармонии, объемлющей и несущей оправдание всей его жизни целиком.

Двадцать семь (= 3³) символизирует гармоничное объединение и взаимодействие трех планов: плотного, тонкого и тончайшего, или нашедших друг друга ученика, практического духовного учителя и высокого духовного Учителя. “Когда ученик готов, приходит Учитель”, “Когда готов учитель, появляется ученик”. Однако лишь в редчайших случаях, когда мировая гармония являет себя так ярко, как в двадцати семи, то и другое происходит одновременно, то есть духовный учитель и духовный ученик приходят к человеку вместе и через него осуществляется связь тончайшего и плотного планов — интимнейшее и труднейшее духовное переживание, которое требует умения мгновенно переключаться с очень высоких на очень низкие энергетические вибрации или работать на тех и других одновременно. Таким образом, двадцать семь символизирует гармоничное объединение всех планов Бытия, которое, однако переживается не столько духовно, сколько мистически (двадцать семь оканчивается на семерку, то есть 27 º 7(mod10) , что символизирует явное проявление духовности в человеческом канале (десятка), но все же на семь не делится, что означает отсутствие отчетливо акцентированной связи с тонкими планами как изолированными мирами).

Вместо физической фигуры высокого Учителя может включиться другой канал связи с тончайшим миром, например, отчетливая духовная интуиция или Учение, которое прозвучит для человека именно так, как написано, то есть с прописной буквы. Однако в сочетании с одновременно появившимся духовным учеником или даже несколькими, подобное проявление двадцати семи будет иметь в первую очередь сильное мистическое воздействие на человека; реальность вокруг него меняется и

Смотреть это видео

   Согласно восточной мудрости (спасибо Милане Александровне, случайно просветившей меня на этот счет), если хочешь перемен в своей жизни, передвинь в своем доме двадцать семь предметов. Я вспомнил об этом пару дней назад, когда, движимый смутным чувством назревающих перемен,  решил сделать перестановку в своей коллекции автомоделей. Посчитал - оказалось, как раз, около тридцати предметов - думаю, должно сработать)) Кстати, сама цифра 27 - моя цифра по жизни, вроде хорошего знака, отмечающего важные для меня события. Не то чтобы я всерьез занимался нумерологией, но я стараюсь прислушиваться ко всяким таким "вещам", а с некоторых пор я чувствую как что-то словно собирается в воздухе вокруг меня, вроде маленьких щекотных пузырьков,  и снова мое число напоминает о себе, и вот на этот раз я не поленился и разыскал в электронных дебрях астрологическое разъяснение смысла числа

27

"ДВАДЦАТЬ СЕМЬ — рай; абстрактное религиозное восхищение; мистические переживания единства и гармонии Вселенной; мистическое единение ученика, учителя и Учения; блаженные.

Комментарий. 27=3³ — двадцать семь символизирует гармонию, наступающую на шестом уровне проявления духа после великого испытания двадцати шести (27=26+1). Символ двадцати семи — это рай, страна вечного блаженства святых и праведников, стойко выдержавших земные испытания. Двадцать семь — это совсем не плоская гармония наивной тройки и, тем более, не показное совершенство девятки; двадцать семь хранит память о всех числах, ему предшествующих, и его гармония охватывает весь уровень понимания плотного плана, его кармы и связей с тонким планом, достигнутых на предшествующих этапах эволюции духа. Двадцать семь — это та блаженная тишина, внезапно наступающая после выдержанной черной бури, в которой явственно ощущается полное единство Вселенной и человека и совершенное согласование всех планов их развития; в жизни среднего человека такие состояния длятся немногие секунды, но переживаются как непостижимое откровение Космической гармонии, объемлющей и несущей оправдание всей его жизни целиком.

Двадцать семь (= 3³) символизирует гармоничное объединение и взаимодействие трех планов: плотного, тонкого и тончайшего, или нашедших друг друга ученика, практического духовного учителя и высокого духовного Учителя. “Когда ученик готов, приходит Учитель”, “Когда готов учитель, появляется ученик”. Однако лишь в редчайших случаях, когда мировая гармония являет себя так ярко, как в двадцати семи, то и другое происходит одновременно, то есть духовный учитель и духовный ученик приходят к человеку вместе и через него осуществляется связь тончайшего и плотного планов — интимнейшее и труднейшее духовное переживание, которое требует умения мгновенно переключаться с очень высоких на очень низкие энергетические вибрации или работать на тех и других одновременно. Таким образом, двадцать семь символизирует гармоничное объединение всех планов Бытия, которое, однако переживается не столько духовно, сколько мистически (двадцать семь оканчивается на семерку, то есть 27 º 7(mod10) , что символизирует явное проявление духовности в человеческом канале (десятка), но все же на семь не делится, что означает отсутствие отчетливо акцентированной связи с тонкими планами как изолированными мирами).

Вместо физической фигуры высокого Учителя может включиться другой канал связи с тончайшим миром, например, отчетливая духовная интуиция или Учение, которое прозвучит для человека именно так, как написано, то есть с прописной буквы. Однако в сочетании с одновременно появившимся духовным учеником или даже несколькими, подобное проявление двадцати семи будет иметь в первую очередь сильное мистическое воздействие на человека; реальность вокруг него меняется и приобретает выраженный магический характер, весь мир видится взаимосвязанным и взаимообусловленным, и даже плотная карма, со всеми ее узлами, необходимой и прекрасной составной частью общего гармоничного миропорядка.

Низшая октава двадцати семи — это “дурачки”, блаженные, на высоком уровне — это святые, вокруг которых сама по себе постоянно создается

В эти выходные, когда я ездил гулять с сыном, я захватил с собой один особенный предмет. То есть, особенный для меня, а вообще-то, обычный светильник, только довольно подержанный, 1987 года выпуска. Юля как-то пожаловалась, что вечером бывает трудно уложить Юрика спать – так он расходится, что даже телевизор не помогает, и мне вдруг вспомнился этот светильник, который уже почти двадцать лет лежал и пылился где-то в одном из шкафов. У меня в душе всколыхнулись какие-то смутные и трепетные воспоминания, связанные с ним, и я подумал, что он понравится Юрику. Выглядит светильник так: прямоугольный пластиковый корпус, примерно фут в высоту, стенки сделаны в виде рельефных декоративных решеток, покрашенных в серебряный цвет, в «космическом» стиле, по моде 1980-х годов, а внутри находится обычная лампочка, вертикально закрепленная в патроне, и проволочный держатель для цилиндрического абажура из полупрозрачной пленки, раскрашенной по диагонали полосами разных цветов; верхняя, круглая часть абажура представляет собой пластиковый винт, который начинает вращаться под действием теплого воздуха, поднимающегося от лампочки, в результате чего по стенам темной комнаты кружатся, просвечивая через орнамент решетки, фантастические разноцветные полосы, сливаясь друг с другом. Устройство светильника – простейшее. Но в детстве он казался мне чем-то невероятно таинственным, почти волшебным. Все дело в том, что когда-то, пожалуй как раз в 1987 году, его купил мой отчим, дядя Женя, удивительный человек, очень много значивший для моего детского восприятия.

В то время, когда я дохаживал последний год в детский сад, мама вышла замуж второй раз (с моим отцом они развелись, когда мне был примерно год), за человека, с которым она познакомилась, отдыхая где-то летом на курорте. Дядя Женя был на самом деле удивительный человек, харизматическая и энергичная личность, который все время создавал ощущение какого-то непринужденного балагана, тем более что он играл на пианино (как и моя мама (как и я в то время)) и на гитаре (и пел как Высоцкий), а еще он водил нас в походы, жарил шашлык, катал в такси на разные выставки, учил меня каратэ, чтобы плохие мальчишки не обижали, и все такое прочее… Дядя Женя вырос в детском доме, куда его сдала родная мать – от тяжелой жизни, и которую он любил почти благоговейно, и во всех отношениях он «сделал себя сам», по нему было видно, что он – тертый калач, и знает о жизни что-то такое, о чем не следует говорить вслух в присутствии детей. Чтобы вам было легче представить его, вспомните Остапа Бендера в исполнении Сергея Юрского, или Жан-Поля Бельмондо или Владимира Высоцкого – вот такой он был человек. Конечно, моя бабушка (мама моей мамы) сразу и резко невзлюбила его, и пыталась – разумеется совершенно безуспешно – настроить меня против него, внушая мне страшным шепотом, что он – бабник, алкоголик и тунеядец. Смысл этих слов был для меня в том возрасте довольно туманен, зато я знал, что дядя Женя – отличный малый, с которым всегда весело, и точно знал, что он любит маму. Они прожили вместе с переменным успехом примерно пять лет, но даже после развода дядя Женя еще несколько лет (я тогда уже заканчивал школу) продолжал захаживать к нам в гости, несмотря на беспардонные выпады бабушки, и теперь я понимаю, что за своей всегдашней бравадой и улыбкой бывалого вояки он прятал свое бесприютное сердце и надежду на что-то… Наверно, моя мать, при всей ее холодности, почти стерильности, насквозь пропитанная книжками Диккенса, Льва Толстого и Пушкина (которого она едва ли не боготворила), была для него воплощением чистоты, которой он так мало видел в жизни.

И вот, теперь я вспомнил этот его светильник, который дядя Женя однажды вечером, когда мне было лет шесть или семь, включил в нашей комнате, и по стенам стали медленно кружиться разноцветные полосы, а я смотрел на них в тишине широко раскрытыми глазами. Я почти сразу нашел его в одном шкафу, аккуратно достал, сдул с него пыль, поставил на стол и рассматривал какое-то время, потом снял крышку и вдохнул слабый и такой томительный запах пленки, из которой был сделан абажур, снял его – такой легкий, почти невесомый, и увидел там лампочку, оставшуюся наверно еще с тех времен… Я как в гипнозе вставил вилку в розетку, погасил в комнате свет, присел у стола и нажал на кнопку: волшебство свершилось, стенки светильника заиграли огнями – малиновыми, синими, желтыми, я легко крутанул абажур, и по стенам закружились разноцветные косые полосы. Столько всяких даже не воспоминаний, а ощущений поднялось у меня в душе, губы растянулись в улыбке, а глаза увлажнились от слез. Не знаю, сколько времени

   Будьте женственными. Продолжайте вдохновлять нас на все хорошее. Дарите Любовь.

[700x420]

[показать]

   Я всегда любил книги. Начиная с позднего детства и до тех пор, пока я сам ни стал отцом, они играли весьма важную роль в моей жизни (то есть, я и сейчас не прочь перелистать книжку-другую на сон грядущий, но тогда это было совсем другое дело). Когда-то книги были моим флагом, моим прибежищем, моим наваждением... Они спасали меня от кошмара повседневного существования, привносили видимость смысла в мою жизнь и помогали мириться с неизбежным. Но вместе с тем, они словно вымывали меня из реальной жизни, и я сам не заметил, как окружающий мир перестал волновать меня сам по себе и стал восприниматься исключительно через призму прочитанного. Это было добровольное и очень заманчивое "не-бытие", которое как бы освобождало меня от ответственности за все, происходящее вокруг. Так или иначе, судьба должна была как следует потрудиться, чтобы извлечь меня наружу из этого кабинетного рая и заставить самому принимать решения и действовать вовне. (К тому времени у меня был накоплен колоссальный багаж теоретических знаний о человеческой жизни, но на практике они распознавались только после того, как я наступал на очередные грабли: "а, так вот о чем это было!"). Вот уже пару лет как мои отношения с книгами можно назвать непринужденным компанейством, взамен религиозного паломничества или бурного романа, как это было раньше. И мне это нравится - теперь я могу видеть жизнь во всей ее полноте и быть героем своей собственной пьесы, сюжет которой сочиняется по ходу действия и при моем участии. К слову сказать, моя склонность к писательству никак не нарушает достигнутого компромисса между мной и книгами, даже напротив, помогает поддерживать его, ведь чтобы было о чем писать, нужно по-настоящему жить.

   Так или иначе, книг из моей домашней библиотеки вполне хватило для того, чтобы сложить такую вот забавную горку:

[показать]

   Иногда поздним вечером, когда в доме уже тишина (только если соседи не устраивают пьяную разборку), я сижу в своей комнате, читаю что-нибудь или досматриваю фильм или просто растворяюсь в какой-нибудь приятной музыке, и на меня вдруг нисходит такое мимолетное, но очень ясное ощущение - что всё на самом деле хорошо, а дальше будет даже лучше, словно меня невзначай захватил мимолетный поток гармонических флюидов. На какое-то мгновение я выпадаю из этой реальности, не замечая никакого подвоха. А потом внезапно спохватываюсь и понимаю, что я по-прежнему (или снова?) здесь, и весь этот мир тоже здесь, такой, какой есть, со всеми своими - то-есть моими - сложностями, несостыковками, неизбежными компромиссами. Но я все равно продолжаю помнить это чувство всехватной гармонии, и верю, что оно посещает меня не случайно.

   А сегодня еще думаются мысли о моей Родине: о людях, которых я люблю, о чувствах и мыслях дорогих мне людей, выраженных в образах, словах, звуках, которые сумели пережить их самих в этом мире, и донести их живое дыхание через пространство и время до меня. Это моя насторящая Родина, она не имеет ничего общего с громкими лозунгами или парадами военной техники. И я готов защищать ее до последнего вздоха.

  [показать]

Мак...

Мак...

Захотелось лета....

собирала с deviantart.com


[показать]

АРТ АРТель

от Alex Edgar

[465x700]

   В субботу, в День Святого Валентина, я работал с утра до четырех (хотя «работал» это сильно сказано – заказов было совсем немного, зато мы с напарницей нормально попили чаю с печеньем (в честь праздника), я отправил электронный «Валентиновый привет» Лене, а потом немного почитал Джона Фаулза).

   А сразу с работы я поехал к Юле с Юриком, потому что в этот день мы должны были переезжать (точнее, я должен был помочь им переехать) на новую квартиру, в город Воскресенск, чтобы обретаться там до осени, когда подойдет очередь в детский сад. Во-первых, так будет всем спокойнее, в том числе Юрику (в том смысле, что он не будет свидетелем постоянных разборок между Юлей, ее мамой и братом), и к тому же, врачи советовали больше бывать с ним на свежем воздухе. Я погрузил вещи в такси, мы выслушали напутствия Юлиной мамы, и поехали (Юля решила, что она сядет на переднем сиденье, а я буду на заднем, с сыном – «а то он к тебе все равно рваться будет»). Юрик почти сразу уснул у меня на руках, а Юля какое-то время переговаривалась с водителем, а потом тоже стала клевать носом. Ехали мы довольно долго, и когда достигли Воскресенска, уже стемнело.

   Наша квартира находилась на втором этаже кирпичного четырехэтажного дома, построенного в середине XX века. Во дворе никого кроме нас видно не было, и когда водитель помог мне разгрузить машину, и такси уехало, мы втроем остались совсем одни и, осмотревшись кругом, принялись заносить вещи в подъезд. Когда я поднимался с первой партией в обоих руках, передо мной возникла какая-то полоумная – и далеко не первой свежести – бабка, и стала повелительным тоном звать меня к себе ночевать, как будто я был ее внуком. Я вежливо проигнорировал ее предложение, и продолжил носить вещи. А Юля была «просто в шоке» от перспективы такого соседства. Вскоре мы занесли в квартиру все, что нужно, оставив коляску в подъезде, под лестницей, и Юля с Юриком стали осматривать свое новое жилище.

   Я был здесь раньше, на прошлой неделе, когда подписывал договор с владельцем, и успел немного прибраться в квартире, условно обозначенной риэлтором как «бабушкин вариант без капитального ремонта» - но и цена была соответственной. Две комнаты с облупленной мебелью и отстающими обоями, высокие потолки, окна с частыми двойными рамами, просторная кухня с газовым водонагревателем и санузел, тоже довольно просторный, с нормальной ванной, но без раковины, телефона нет (что было особенно актуально, учитывая, что Юля недавно посеяла свой мобильник, и хотя мама дала ей свой, я очень удачно напомнил в последний момент взять зарядное устройство), зато есть телевизор с тремя программами. Первоначально я не планировал оставаться здесь на ночь, думая по быстрому собрать кроватку Юрика, поменять в ванной шланг для душа (потому что старый был совершенно изодран, и ржавые металлические лоскуты завивались во все стороны) и успеть на обратный автобус в Москву, но теперь, глядя на все эти тюки, сумки и свертки, почувствовал, что вряд ли у меня это получится. Юрик деловито бегал по квартире, издавая возгласы изумления, Юля разбирала вещи, а я тем временем принялся собирать кроватку. Когда мы стали осматривать кухню, Юля вспомнила, что у нее ничего нет, чтобы зажечь плиту (хотя я заранее говорил ей взять спички или зажигалку), а мое невинное замечание о том, что я с утра ничего не ел, почему-то вызвало у нее бурно-негативную реакцию в том плане, что это моя проблема, и она не собирается кормить меня, зато она развеселилась, когда холодильник, едва я подвинул его, пытаясь обнаружить ближайшую розетку, которая оказалась – ну конечно же – за буфетом, стал заваливаться на меня, поскольку был без передних ножек (на кубиках из детского конструктора). Насчет спичек я предложил спросить у соседей, но Юля сказала, что они наверняка окажутся здесь вредными и подозрительными, и лучше, если я сам пойду и найду здесь какой-нибудь магазин и заодно куплю молоко.

   И вот, я вышел на свежий ночной воздух и пошел наугад, решив к тому же осмотреть район, еще раньше показавшийся мне довольно приятным местом, и скоро нашел магазин, спросив дорогу у одного прохожего. Меня особенно тронули автомобильные двуполосные дороги с редкими машинами, которые сами уступают дорогу пешеходам, даже без светофора. На обратном пути я пошел окружным путем по широкой освещенной аллее с заснеженными клумбами, где вовсю играли подростки, отличавшиеся от московских какой-то неуловимой простотой. Смотреть на них было так заразительно, что мне самому