- В чём твоя проблема?

- Женщины.

- Что, не получается?

- Нет. Просто женщины - это в любом случае проблема.

Вся жизнь похожа на медленное падение вниз. Падение в глубочайшую и холодную бездну. Все кругом говорят о взрослении, о становлении, о мудрости прожитых лет, - но нет, это именно падение. И чем глубже ты падаешь, тем всё сильнее чувствуешь свою обречённость. Познание жизни - вот, что это за падение. С каждым прожитым годом, с каждой крупицей знания, мы оказываемся всё ниже, и всё ближе к той черной бездне под нами. Всё холоднее и безысходнее.

И вроде бы, вокруг тебя, так же как и ты, падают люди. Кто-то ещё намного выше тебя, кто-то уже недостижимо ниже. Но ты знаешь, что там внизу тебя ждёт величайшее из всех одиночеств. Ты чувствуешь его каждой клеточкой своего тела, и с каждым днём ощущаешь всё сильнее. И другие его чувствуют, но не говорят. Они орут, что есть мочи, дёргают руками и ногами, закрывают лицо, бьют себя в грудь и желают выцарапать себе глаза. Но стоит дотронуться до любого из них и взглянуть в глаза, ты увидишь в них отражение этой бездны. Ты увидишь первобытный ужас, общий для всех. Этот человек поймёт, что ты увидел, и сам увидит тоже в твоих глазах. И в это маленькое мгновение вы забудете про одиночество.

Но мгновение заканчивается, и вы непременно разлетаетесь кто куда. И снова одни орут, другие плачут, третьи молча, обняв бутылку виски, летят в глубочайшую дыру во Вселенной навстречу самому страшному из одиночеств. Блаженны лишенные разума! Блаженны спящие! Горе homo sapiens!

Женщина совершенна уже одним фактом своего существования, если только не сильно портит его продуктами своей жизнедеятельности.

Как много слов пустых и лишних,
Как много действий не зачем.
Мы не изменим наши жизни,
Ведь так боимся перемен.

С трибуны льёт самодовольство
И алчность маленьких властей,
Изображая беспокойство
За судьбы множества людей.

Активность - это хорошо,
Ведь надо денежку копить.
Но не понятно для чего,
Нам дальше в этом мире жить...

Сегодня они рассуждают о том, как ужасно общество потребления и глупы люди-потребители. Завтра же они идут на работу, а затем в магазин, чтобы тратить заработанные деньги. Ну и где тут настоящая глупость?

Мы стали старше, и перед нами открылся весь мир. Раньше он казался загадочным и бескрайним, имеющим множество путей и возможностей. Теперь он стал маленьким и скучным, и люди в нём оказались такими же маленькими (может быть от того мы иногда делаем вид, что нам в нём не так уж и тесно?). Перспектива множества путей на деле оказалась механической необходимостью. Вопрос выбора решён предопределённостью. Я часто ощущаю беспричинные приступы тошноты. Тошнота, как психологическое или даже духовное состояние: слишком тесно, слишком скучно, слишком грустно.

Забавно, что в детстве мы часто играли. А играли потому, что нам это нравилось, ведь нам было интересно. Только что мы играли, а через мгновение уже забывали об этом. Но мы играем и теперь, став старше. Только сейчас мы играем, потому что иначе будет невыносимо больно и одиноко. Играем в счастье, в успех, в родителей, в политику и любовь. Изображаем из себя учителей, врачей, водителей и милиционеров. Достаточно взглянуть в сводку новостей, чтобы понять, что это не более чем подражание. Кто-то изображает увлечённо и добросовестно, а большинство - как получится.

Мы играем, чтобы хоть как-то понимать друг друга. Игра - это обращение к стереотипным ситуациям и одинаковому образу мышления. Отказавшись от себя и следуя "чужим" моделям, мы облегчаем чувство глубинного одиночества. Облегчаем, но не избавляемся от него. Что такое идея счастья, как не желание недостижимого? - преодоления первобытных страхов и чувства одиночества. Но не лучше ли привыкнуть, чем искать избавления от того, что есть мы сами, что составляет нашу природу?

Всё это фальшь и мифотворчество. Но мы всё равно с тупым упорством и остервенением продолжаем играть. Мы, чуть заглушив боль, убеждаем себя, что выбрали правильный путь. На самом же деле - как всегда: вместо болезни мы лечим симптомы. А болезнь проста - смерть и наше знание о ней. Здесь берут начало страхи и одиночество. Слишком мало времени, чтобы понять себя, а уж тем более других. Слишком мало времени, чтобы осознать, что такое жизнь. Смерть - не только конец жизни, но и финал любых размышлений и идей. Лучше просто не думать, играть и сидеть на обезболивающем. Просто лететь вперёд, закрыв глаза, делая вид, что ты знаешь и чувствуешь достаточно, чтобы считать себя живым. Лучше изображать роль, занятого человека, чем найти время в нашей короткой жизни, чтобы понять и почувствовать эту самую краткость.

Не знаю, следует ли искать правды или лучше плыть по течению с закрытыми глазами. Я не могу понять лишь ту лёгкость, с которой люди принимают свои игры за подлинную реальность. Но так или иначе, готовы ли мы к этому или нет, - итог печально прост. "Могила...знаете ли вы, что смысл её победит целую цивилизацию..." (В.Розанов "Уединённое")

Вчера читал Буковски. Чувствую себя просветлённым и в дерьме.

"Сколько я себя помню, меня всегда преследовал страх смерти, который в период полового созревания и в первые годы после двадцати временами становился невыносимым. Мысль о том, что я умру и тем самым перестану быть, что я войду в ворота Царства мрака, что существует нечто, чего я не способен контролировать, организовать или предусмотреть, была для меня источником постоянного ужаса. И когда я вдруг взял и изобразил Смерть в виде белого клоуна, персонажа, который разговаривал, играл в шахматы и, в сущности, не таил в себе ничего загадочного, я сделал первый шаг на пути преодоления страха смерти." (Ингмар Бергман "Картины")

Расставание всегда похоже на смерть, только хуже, потому что с ним невозможно до конца смириться. Всегда есть маленькая и бессмысленная надежда, что всё когда-нибудь вернётся вспять.

Здесь нет любви и нет тепла,
Здесь воцарились холода,
Здесь перекрёсток всех ветров,
Здесь пропадает смысл слов.
Здесь красно-жёлтый листопад
Деревьев распустил наряд.
Тропинки, что разводят врозь,
Давно сковала изморозь.
Но здесь ещё остался след
Любви моих прошедших лет.
Здесь было нам вдвоём тепло,
Всегда уютно и светло.
Здесь где-то орхидеи цвет
Хранит любовный наш завет.

"И заповедовал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь" (Быт. 2:17)

"И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло." (Быт. 3:4)

"И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковые листья, и сделали себе опоясания" (Быт. 3:7)

"И нарек Адам имя жене своей: Ева (Жизнь), ибо она стала матерью всех живущих." (Быт. 3:20)

"И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно." (Быт. 3:22)

Господь Бог создал Эдем, населил его жизнью разной, растительностью, создал мужчину и женщину, запретив им есть плоды с одного особого дерева ("древа познания"), расположенного посреди рая, запретил под страхом смерти. Стоит заметить, что говорится не о чем-то длительном, но о прямом и незамедлительном наказании, о смерти в тот же "день". Конечно, говорится не о смерти в течении суток, но явно имеется ввиду сама смерть, а не потеря бессмертия (а было ли оно? - это тоже вопрос открытый).
Далее змей, по своей злой природе, или же из желания справедливости (в Библии говорится лишь о его хитрости)  "открывает" людям глаза, убеждая вкусить запретный плод, под предлогом открывающегося понимания добра и зла (что значит - стать подобным богу). Было ли обещанное наказание за неповиновение? Нет. Змей же сказал правду. Люди получили знание. Но каким оно оказалось? Все, что они узнали "открыв глаза" - это то, что они наги.
В первой главе встречается первая заповедь Бога людям "...плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю...". При этом, сама глава является кратким описанием сотворения мира. Во второй главе подробно рассказывается о сотворении человека и рая. Между событиями обоих глав есть несостыковки: одновременное создание мужчины и женщины в первой главе, поочередное - во второй; создание животных в 5-й день, т.е до появления человека - в первой, во второй же животных Господь Бог образовал из земли в помощь человеку после его появления и т.д. Не могу не согласиться с выводами "библейской критики" на счет того, что текст был составлен разными авторами (редакторами), и даже скорее всего отдельные части написаны в разное время.
В данный момент интерес представляют 2-я и 3-я главы ("Жреческий кодекс"). Разбирая их, я пришел к выводу, что в мифе о грехопадении главную роль занимает скрытая тема эроса и размножения.
Господь Бог сотворил мужчину и женщину для жизни и служения ("возделывать землю"). И ничто не лежало в поле забот их, кроме того, что уготовил им Господь Бог. Лишь на одно был запрет, на плоды древа познания. Познания собственной наготы, то что ранее им было не заметно.
Не является ли это описанием зарождения влечения? Того, что не было раньше, новых забот, в которых не стало места для Бога? На что искусил змей, как не на познание друг друга мужчины и женщины? Вот та страшная тайна, которая должна была быть сокрыта, тот сладкий и запретный плод. Влечение благодаря которому, люди теряют Господа Бога, становясь подобны богам, создавая жизнь. Ведь и наказание было связано с темой эроса: муки женщины при родах, господство мужа через влечение жены. После Адам дал имя жене, в честь того, что она стала "матерью всех живущих". Люди были изгнаны из сада Эдемского дабы, не вкусили они плодов с дерева жизни и не стали жить вечно.

Все это - описание грехопадения, как нарушения божественного целомудрия, данного людям от рождения. Ведущего к вечной жизни при Боге, с Богом, в саду. Вместо этого люди выбрали страсть, низвергнув Бога и служение ему из своих душ. Первородный грех - это не вина человечества за познание Адамом и Евой некоего добра и зла, но греховное влечение, соитие, зачатие новой жизни. Не даром первый же стих 4-й главы гласит о том, что делали люди оставившие Эдем: "Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина..." 

В своей человечности мы звери

Я вижу, каждый день уходит в никуда,
И растворяя жизнь, течет по венам яд,
У каждого из нас один всего лишь путь
С него нам не уйти, и некуда свернуть.
Так что же будет здесь, когда погаснет свет,
Когда придет покой и бесконечность лет?
Не важен будет счет количеству потерь,
Тебе скажу одно, а ты поверь...

Что смерти нет, есть только вечность,
И мертвый холод в людских сердцах.
Не изменить законов жизни,
Ведь мы мертвы уже с рождения.


Нам дан короткий миг, подобный сну в ночи,
И бесконечный бег круговорота лжи.
Что можешь ты успеть в свое мгновение?
Зачем произошло твое рождение?
Свет миллиардов звезд, ушедших в никуда,
Живет один лишь миг, но виден сквозь века.
Придай хоть сотню смыслов пустому бытию,
Но бездну не наполнишь, а я скажу…

Что смерти нет, есть только вечность,
И мертвый холод в людских сердцах.
Не изменить законов жизни,
Ведь мы мертвы уже с рождения.

Если бы в мире не было зла, то добрые люди с гипертрофированным чувством долга погрузили бы его во тьму.

Я знаю, что Бога нет, и это истинно, настолько же насколько Бог знает, что я есть.

Странная штука. При практически патологическом желании избавиться от лжи если уж не во всем мире, то хотя бы в собственном, и быть откровенным с самим собой и со своими близкими, я замечаю, что либо порой приходиться врать, либо все время молчать. Нет, я не буду оправдывать себя тем, что ложь - часть этого мира, и человек не может без нее обойтись, ибо она естественна его поведению и существованию на грешной земле. Без нее можно прожить, но лишь тем, кто готов все потерять, тем, кому ничего не жаль, тем, кто готов ранить близких себе людей, быть может, законченным циникам.

Солнца свет растопит слезы
И ударит по глазам.
Янтарем раскрасит щеки,
Дрожь пройдется по губам.
Может быть нам только снится,
Может быть все это – сон.
Завтра сможем мы проснуться,
И исчезнет он.

Наш последний день,
Настанет ночь, и я уйду.
И уходя закрою дверь,
Я знаю точно, что не вернусь.

Угости прощальным взглядом,
Он останется в душе.
Больше ничего не надо,
Его хватит мне вполне.
Говори все что захочешь,
Лей поток хрустальных фраз,
Между нами – только пропасть,
Что сильнее нас.

Наш последний день,
Настанет ночь, и я уйду.
И уходя закрою дверь,
Я знаю точно, что не вернусь.
 

Льется кровью иззлобленный крик
Сквозь давление горла немого,
Веря в мудрость пророческих книг
И читая их снова и снова.
Сам еще не пророк, но владыка
Тайных знаний носитель, герой,
Знает он, что за ним Эвридика
Тенью мир покидает иной.

Он безумцем прослыл среди тех,
Кому речи свои посвящал.
И в ответ слышен был только смех,
Когда днем с фонарем он искал
Среди чуждой и праздной толпы,
Тех, кто в вере спасения ждет.
Бога в них он к себе призывал,
Зная, что этот Бог уже мертв.

Он оставил пирующий люд
На останках былого Творца,
Пусть же с ним они вместе гниют.
Им однажды он сможет сказать,
Возвратившись в последний свой раз
Из далеких пространных миров,
Что настал человечеству час,
Исполнять роли прошлых богов.

Величайший из всех гуманист,
Полюбивший людей как себя.
Может в нем воплотился Антихрист,
Может он - посланник Христа.
Но борьба ни к чему не ведет,
Бесконечно сансары вращение,
От греха до греха нас несет
Разрушающей силы движение.

Я не пишу стихов,
Лишь парой громких слов
Я сотрясаю воздух
И больше - ничего.

О жизни я не знал
И вряд ли буду знать
Хоть что-нибудь такое,
Что стоит рассказать
В гармонии слогов,
В размере, ритме строк,
В хитросплетении
Мыслительных дорог.

Я просто так живу,
Мне ничего не жаль,
Но не понять суть сказок
Про вечную мораль,
Про счастье и судьбу,
Про бесконечный долг.
Мне не понять зачем,
К чему весь лишний толк.

Я не пишу стихов,
Всего лишь парой фраз
Я сотрясаю воздух
И жизненный баланс.

Если мои песни сподвигнут кого-либо к самоубийству - я буду рад, если же остановят кого-то от этого действия - буду рад вдвойне.