Это два слова вообще-то. Лень было нажать на пробел. С тем, что происходит на улице, примириться невозможно, тем более что наши районные дворники в самый, как водится, животрепещущий момент устроили забастовку и перестали чистить двор и прилегающие территории. Поэтому в очень ленивом режиме работаю дома, переговариваюсь с разными людьми по громкой связи, наряжаю ёлки. Их в этом году получилось какое-то неприличное количество, одну, уже наряженную, даже хотела отдать в безвоздмездное пользование симпатичной фигуристке в съёмную квартиру, но у нее пару месяцев как кошка.
И пеку всякое подарочно-вкусное под биатлонную Тюмень и не только.
По работе подчищаю хвосты по Ханты-Мансийску (интервью с Наташей Терентьевой на ближайшей очереди), по ситуации с отъездом в США Аннабель Морозов/Игоря Ерёменко решила ничего не писать, хотя со всеми сторонами пообщалась, а самих фигуристов перехватила на стыковке в Стамбуле. Сейчас поставлю на сайт интервью с Олегом Татауровым и буду вытаскивать из духовки результат очередного кулинарного эксперимента с калифорнийским уклоном. Оливковые хлебцы-сконы.
Это такой рецепт-экспромт (в доме хлеба не оказалось). Аутентичными сконами считаются британские, но они, как правило, сладкие и к чаю. Ну а мне захотелось остро-солоноватых и к вину. Что получится, пока не знаю, но запах достойный. Интригующий даже, я бы сказала.
Если вкус будет соответствовать, в комментариях напишу рецепт. А пока картинки





Всем вечера!

Дружочки, раз уж вы обленились настолько, что лень писать, я с готовностью присоединяюсь к этому движению и просто информирую, что все материалы поставлены на сайт, включая сегодняшнее интервью с Виктором Майгуровым, и будут добавляться (это информация прежде всего для тех, у кого сложности доступа на сайт RT), там же много чего добавлено в кулинарный раздел, я в выходные на фигурке, а на следующей неделе в Тюмени.
Всем привет!

Кто смотрит клубный биатлон в Ханты-Мансийске, рецепт наверняка знают: выйти на старт, закрыть максимум мишеней на четырёх рубежах, обыграть Антона Смольского на финише, и миллион твой. Точнее — Карима Халили, которому это в субботу и удалось.
У меня вариант швейцарский, запавший в душу в тот самый момент, когда хорошая спортивная знакомая, вернувшись со сборов из Швейцарии, мрачно вручила мне перевязанную ленточкой коробочку. На вопрос, в связи с чем вдруг образовалась такая мрачность на лице, ответила: «Жопа растёт. А оторваться — ну, совершенно невозможно».
Итак, швейцарский ореховый торт. В оригинале — Bündner Nusstorte. Толстый слой начинки из сливочной карамели с грецкими орехами в тонкой оболочке из песочного теста.
В оригинале торт выпекается круглым в форме с низкими бортами. Технологически в форму укладывается тесто с перехлёстом на бортики, внутрь идёт предварительно замороженная в форме чуть меньшего диаметра начинка, всё закрывается ещё одним тонким кругом теста, смазывается яйцом, поверх при помощи обычной вилки наносится традиционная для такого пирога сетка, вилкой же накалывается, чтобы не вздулось при выпечке, и выпекается до золотистого цвета при температуре 200 градусов.
Карамель приготавливается следующим образом: в одну кастрюльку идёт 250 сахара и сок половинки лимона. В другую — 150 мл жирных сливок и 200 г сахара. Туда же — 60 г жидкого мёда. Это, повторяю, оригинальная раскладка, рассчитанная на то, что пирог будет у вас выпекаться в форме диаметром 24 см, а начинку отправите застывать в форме 22 см.


Швейцарские кондитеры предупреждают: количество сахара можно уменьшить (я уменьшаю, кстати). Но это будет уже несколько иной рецепт.
Обе кастрюльки ставим на огонь. Пока сахар с лимонным соком тает и карамелизуется до золотистого цвета (помешиваем его в процессе венчиком), смотрите, чтобы сливки не перекипели. Нам они нужны горячими, чтобы в момент вливания этой смеси в карамельную не произошло шоковой реакции.
Влили? Всё очень сильно забурлит (имейте в виду), но, продолжаем мешать и держим на огне при небольшом кипении до загустения. Минут 7-8. По температуре — там внутри должно быть порядка 120 градусов (у кого есть термометр).
Сняли с огня и вмешали в карамельную массу 310 г слегка наломанных грецких орехов. Можно раздробить их до более мелкой крошки — по желанию. Выкладываем массу в круглое кольцо, поставленное на пергамент — и охлаждать. Вся она довольно быстро схватывается в корж.
Пока мы этого ждём, готовим песочное тесто.
220 г масла, порезанного кусочками, 85 г сахара, 15 мг сливок и 1/4 чайной ложки соли. Всё в процессор, если его нет, месите тесто ручками, но это не слишком правильно, поскольку масло начинает быстро таять и из теста в готовом виде уйдёт хрусткость. В процессоре предполагается сначала соединить в одну массу всё, кроме муки, и только потом её добавить (330 г). Вымешивать недолго, без фанатизма.
Ну и потом, собственно, идёт процесс сборки и выпечки.




А теперь подсказки. Лично у меня круглой формы нужного размера нет — беру прямоугольную. С тестом тоже не заморачиваюсь — делаю его таким, как для рогаликов: в равных пропорциях (по 100 г) масло и сметана, 250 примерно муки и никакого сахара. Вымесить до состояния пластилина. Оно пластично, легко раскатывается и вообще нравится мне в подобных тортиках.
С замораживанием карамели я тоже не стала связываться (ввиду отсутствия тех же форм). Выложила остывшую карамель прямо на тесто, разровняла, накрыла другим пластом, обрезала края. И всё получилось в лучшем виде. Совершенно новогодний такой вариант, когда считать калории совсем не к месту.
Спойлер: их в этом тортике чёртова прорва...

Вчера получился очень длинный день — с подъёмом в 2 часа ночи по московскому, без сна в самолёте и с необходимостью (помимо стирки, глажки и приготовления еды) отсмотреть этап по фк в Казани и написать колонку о Камиле Валиевой.
Колонка со вчера готова, должна появиться на сайте утром, но точно не скажу, когда — не от меня зависит. О самом прокате меж тем уже много чего сказано, я же могу только повторить то, что написала в Тележке:

«По ситуации с Камилой удивительно вот что: арбитры в Казани вполне могли «не заметить» потерю равновесия в слайдинге и, соответственно, не дать спортсменке второй балл штрафа. У судей в этом сезоне случались куда более критичные косяки, а применительно к Валиевой, да ещё и в Казани, это выглядело бы куда более естественно, нежели «—2» и рухнувшая вторая оценка, как следствие.
Никаких протестов в этом случае точно ни от кого не последовало бы, правила это исключают. Соответственно Камила с более высокой второй оценкой могла оказаться второй за Соней Муравьёвой, что выглядело бы совершенно нормально и не унизительно.
Допустить, что судейские оценки Валиевой случились потому, что судьи внезапно и единогласно стали невероятно беспристрастными, можно разве что в горячечном бреду. Такого просто не бывает. Изменить вектор собственного восприятия они могли, как мне кажется, лишь в том случае, если получили чёткие распоряжения на этот счёт.
Если так, то это означает, что Валиева перестала быть неприкасаемой, и её опустили на землю. Жёстко так опустили, показательно».

Написанное вовсе не значает, что я понимаю, что происходит. Зачем Валиеву в её текущем и совершенно ужасающем состоянии заявили на старт, да ещё и с четверным прыжком, я могу только догадываться, и догадки эти точно не стоит озвучивать.

На этом с фигурным катанием пока пауза, на очереди пять интервью из Ханты-Мансийска, ими всю неделю и буду заниматься. Если есть вопросы — я на связи.
Хорошей всем недели!

ПыСы: Кекс, кстати, чёрный ямайский, получился умопомрачительным. Можно брать на вооружение. Сейчас выползу из одеяла, заставлю тушку запихнуть в себя порцию физкультуры, сгоняю до кондитерского магазина за дополнительными кексовыми формами и дрожжами для штолленов, и устрою себе день психологической разгрузки

Фигурное катание в промышленных количествах вредно для душевного равновесия, поэтому вся следующая неделя — снег, лыжи, биатлон и ничего больше. Если, конечно же, в Ханты-Мансийске не сбудутся мрачные прогнозы Гисметео и не зарядит дождь.
Вчера подчищала плановые фигурнокатательные «хвосты», разговаривала с тренером, который очень мне нравится своей работой, в том числе о Илье Малинине и четверных прыжках, о том, что уход уходу рознь, ну и о кровавых ногах фигуристов и руках — гимнастов немножно.
Мне было интересно — это всё, что пока могу сказать, а дальше, как любил говорить мой начальник в «СЭ», «Вскрытие покажет...»
По мере свободного времени постараюсь посмотреть, что параллельно будет происходить в славном городе Казани, где центром турнира снова по моим ощущениям станет парное катание, возможно, даже что-то напишу по этому поводу, но в те же самые дни у нах в Хантах будут свои соревнования — Первый снег.
Ну а сегодня у меня кулинарный week-end — изготовление подарочных кексов и печенек для одного хорошего человека в Хантах. Кекс новый. Чёрный. Пьяный. Ямайский. Посмотрим, что получится...
Хорошей всем недели и жду пожеланий и вопросов

Лет семь или восемь назад мне позвонил совершенно незнакомый человек и попросил о встрече. Подъехал он почти к моему дому, в ближайшее кафе, и, не дожидаясь заказа, стал раскладывать на столе какие-то бумаги, газетные и журнальные вырезки, ксерокопии документов, фотографии и афиши.
Собеседником оказался Михаил Белоусов — директор одного из первых в нашей стране балетов на льду. Того самого, где когда-то каталась Этери Тутберидзе с Николаем Аптером.
Проговорили мы тогда часа три, большую часть под диктофон, но беседа продолжения не получила: Михаил был сильно и небезосновательно обижен на свою бывшую звезду из подтанцовки, хотел предать огласке некоторые довольно пикантные факты американского периода, я же сказала, что совершенно не собираюсь в этом участвовать хотя бы в силу того, что у издания, где работаю, несколько иной профиль.
Но бумаги мне тогда Белоусов оставил — со словами, что ему они уже не нужны, а меня, возможно, когда-нибудь заинтересуют.
Сейчас же, после нашумевшего интервью просто тупо сопоставляю цифры и факты. Балет был создан Белоусовым в 1991-м по стандартной схеме, то есть, в труппу входили люди, умеющие кататься, но не нашедшие себе применения в спорте. Времена были тяжёлые и голодные, соответственно Белоусов задался целью сделать из балета выгодный бизнес и вывезти его в США. Что и реализовал в сентябре 1994 года, заручившись предварительной поддержкой американской стороны и подписав договор о намерениях.
Там действительно имела место несколько мутная история с паспортами, из-за чего часть фигуристов развернули прямо в Шереметьево по причине сомнительных виз, и присоединилась они к труппе спустя месяц или около того.
Труппе в какой-то степени повезло: с одной стороны, их кинули с контрактом американцы, но с другой, на дворе было предрождественское время, поэтому найти дармовую еду, или возможность за эту еду где-то сплясать, было не слишком сложно. Поисками таких приработок для своих артистов Белоусов и занимался. Параллельно он искал способы как-то наладить сотрудничество с американскими продюсерами, но тут было сложнее: тех денег, которые хотел Михаил, ему давать не собирались в принципе.
А через четыре месяца случился теракт в Оклахоме после чего коллектив стал разваливаться.
Что из этого следует? Ну, хотя бы то, что героиня нашего повествования оказалась в Америке не в 18 лет (как утверждает википедия) а в 20 с хвостиком. В 21 — после теракта, который случился 19 апреля 1995-го, оформила брак с партнёром по выступлениям. Произошло сие событие 12 мая того же года, если верить документам. После этого пара какое-то время пыталась кататься, где придётся, но не слишком успешно. И даже если по-максимуму натянуть сову на глобус, ледовая эпопея в США (не готова назвать её тренерской) не могла продолжаться больше трёх лет. Потому что в 1998-м Этери вернулась в Москву.
Каким образом здесь можно насчитать «шесть лет работы в Америке», я ответить затрудняюсь. Каким образом за это, непростое во всех отношениях время можно было получить два высших образования, не имея никакой связи с Россией за исключением дорогущих и потому редких звонков домой — тоже вопрос без ответа. Не говоря уже о том, что при той зашкаливающей степени тщеславия, которую мы так или иначе наблюдаем у героини, эти дипломы уже миллион раз были бы продемонстрированы публике.
Точно так же в пух и прах разбиваются многие другие моменты интервью.
Жаль на самом деле, что Леонид Слуцкий выступил в этом разговоре не как профессиональный тренер, а как блогер-фанат с достаточно неоднозначным тренерским прошлым.

Дьявол — он всегда в деталях. Самая большая загадка красноярского турнира по фигурке — зрители. Казалось бы, крошечный по современным меркам дворец, три с чем-то тысячи вместимость. Вокруг микрорайоны, город-миллионник, то есть, заполнить трибуны — вообще не проблема. И на этом фоне грустный рассказ хорошей знакомой, директора одной из спортивных школ: мол, разнарядка пришла сверху: от каждой организации отрядить десять человек на соревнования. А как отрядишь, когда офисных сотрудников в школе всего восемь? Значит, надо отправлять тренеров. Но чтобы получить в кассе билеты, нужно сначала взять что-то типа ваучера в ЦСП. А ЦСП находится на Острове Отдыха. А кассы в центре. Ну и какой тренер станет ради всего этого тренировки отменятЬ?
И ведь не только под фигурку такая схема существует. Под ноябрьский борцовский турнир Бувайсара Сайтиева предусмотрено то же самое.
Ну а в фигурке перерыв на две недели, и это благо: пусть форму набирают. Хотя мне частенько кажется, что все разговоры мэтров о «неплохой на начало сезона» готовности — это что-то из разряда времён, когда в фигурном катании существовало два с половиной турнира в сезон и самый ранний из них — Нувель де Моску, проводился в конце ноября-начале декабря.
Сейчас лично я рассуждаю просто: если мы идём на то, чтобы платить спортсменам немыслимые (ещё пару лет назад) призовые, то будьте добры эти деньги на льду отработать на всех турнирах так, чтобы не стыдно.
Или я слишком многого хочу?
Но вообще деньги — великая сила. Можно запасаться попкорном и вести счёт внезапным возвращениям в спорт тех, кто давно уже как не. Мне кажется, таких будет немало.
Хорошей всем недели!

А тебе говорили, что любят? Прямо тебе, в ухо, чтобы никому.? Так же будет ещё? Чтобы я да. Пожалуйста...  Я вас всех люблю. Честно. Забирайте меня по частям или целиком, я на всё согласен, лишь бы .... да что со мной не так...

Вчера, пытаясь всеми силами бороться с джетлагом (ненавижу летать на восток) думала о том, чтобы написать что-то вроде: «Три самых ярких момента прошедшего дня». Моменты были смешными. Например, встреча в магазине «Красное и белое» с известным тренером:
— О, привет! Какими судьбами?
— Да вот, за творогом зашёл.
— Надо же, а я — за сливками к кофе...
Что было правдой, кстати: магазин оказался ближайшим к отелю, и сливки я там благополучно купила.
А потом появилась новость про Анфису, и всё стало неважным.
Последний раз мы с ней виделись ровно в таком же антураже, как тот, что описан выше. В крошечном продуктовом магазине Ханты-Мансийска в 2018-м.
В магазине кроме нас и кассира никого не было, и Анфиса прошла мимо, не поздоровавшись. Была обижена на мой пост здесь же, в блоге, когда после её интервью в «СЭ» с множеством странных, на мой взгляд, откровений о других людях, я написала (кто помнит), что хорошо бы думать, что именно ты рассказываешь журналисту, особенно когда речь идёт не о себе любимой.
Вроде ерунда, но вот Анфиса посчитала тогда мои слова оскорбительными. И отношения тут же были разорваны.
А вот сейчас, перечитывая её скандальные, в общем-то, интервью (в «СЭ», на спортсе), я думаю о том, что Анфису было очень легко спровоцировать на любые откровения. Такой характер: тебя спросили — рубанул, что думаешь. И не могу найти однозначный ответ: а надо ли было?
Правда, не знаю. Она ведь на самом деле была очень здравомыслящим человеком. Мне ведь тоже доводилось очень откровенно с ней много о чём беседовать. Хотя бы вот тут. Не убирала из того текста вообще ничего.
И хочется запомнить её именно такой. А не той, что она была в отрывочных комментариях в последние годы...
А что, кстати, думаете по этому поводу вы? Показать человека, что называется, без прикрас, пользуясь тем, что сам он вообще никак не контролирует степень откровенности, это доблесть? (Не только к Анфисе относится, разумеется).
Спрашиваю ещё и потому, что буквально пару дней назад мы довольно долго обсуждали эту тему с фигуристкой, которая учится на факультете журналистики и выбрала для диплома очень близкую тему.
Если вообще не интересно, тоже годится версия — для понимания, стоит ли вообще затевать серьёзные дискуссии в блоге.
Хорошего дня, короче. А я на арену поехала

Я ела его громко, накалывая. Так
Твоё сердце, желанное,
колко постанывая,
В пятки мне отзываясь,
В самые пальчики -
Всё своё предавая, ластилось
Там,
Где все мальчики.
О.
Хуже нет лучше чувств,
Что знаешь его назубок,
наизусть...
Из уст моих мёд, и ты липкий.
Люби.
Смотри в меня, милый.
Не бойся.
Умри.

На кухоньке отпуск (к последнему комментарию прошлой темы). Кормят, но не тут. Три недели почти свободной от работы жизни, с кучей текущих задач, дел и развлечений. Например, собрать виноград в выходной день, запить все это хорошим вином в хорошей компании и распланировать следующую неделю в плане воздействия окружающей среды на здоровье двух отдельно взятых индивидов.
Вернусь в фигурнокатательное русло к началу российского Гран-при и должна признаться, что в этом сезоне этот турнир мне гораздо интереснее, чем Гран-при ИСУ со всеми международными бэшками вместе взятыми. Дело не в патриотизме, кстати. А в том, что спорт, лишённый сценария закулисной идеологии никому не нужен и неинтересен — с каждым очередным турниром (неважно, по какому виду спорта) всё больше в этом убеждаюсь.
Хорошей всем недели, короче. У меня она точно таковой будет.

Там-тарам - по крыше дождик,
Цап-царап - по крышке когти,
Кто-то прячется внутри,
Если страшно - не смотри.

Вот так-то.

Стук да стук - сказали лапки,
Ты боишься без оглядки,
Рвут на части тебя зубки,
Ты кричал всего минутку.

Правда ведь?
 

Трам-тарам - теперь ты тоже
Цап-царап - по крышке можешь,
Стук да стук - тебя на части
Зубки...

Больно...

Ты не счастлив?

 

Ну прости.

Ещё раз услышу про кофе - сожру.

Если долго хранить апельсины, не есть их самому и предлагать другим - ну смотрите, они же такие яркие, такие свежие, так пахнут, берите! - то они пропадут. Вот и с чувствами то же самое. Такое случалось несколько раз : то я невовремя, то не под настроение, то просто человеку не до этого, я понимаю же. Но, блять, грёбаные апельсины... Лежат и лежат, никому не нужные. Устроить распродажу, отдать бомжам бесплатно? Захуярить настойку из них? ...Ну вот так и происходит, с левыми людьми ты крайне откровенен, а те, кто поближе - подождут следующей партии. Только неизвестно, когда привезут, да и привезут ли вообще, если это не окупается.
Ах, ладно, для своих я выращу сам; немного, не супер, но зато честно и своё. Но они же будут не те. И не обидно, а просто грустно. А потом все спрашивают, почему у тебя никого нет. Наверное, у меня большие запросы, нереальные какие-то - творить вместе херню, трахаться и вертеть этот мир в перерыве. До смешного уже, даже чего-то одного не найти.

"Мне скучно, Сид."
 

песни горлом, ком туши - в ресницах.
замираешь, стоя у зеркала.
быть влюблённой и вдруг не спалиться -
каждый раз с тобой лучше, чем первый.
я бежала к тебе и боялась,
на гранату бросаясь с разбегу.
я люблю, хоть бегу, спотыкаясь.
если смерть - то вот так, с человеком.

500 комментариев — это хоть и не рекорд, но достаточно много для того, чтобы устыдиться и написать новый пост. Он, собственно, для тех, кому не хватает возможности писать комментарии в Тележке.
Там я за последние несколько дней много чего понаписала, делала это не только потому, что внезапно образовалось ничем не занятое время, но и из чисто утилитарных соображений: навык быстро писать тексты уходит точно так же, как любой другой, если этим не заниматься.
В мае, честно признаюсь, я довольно много размышляла о том, не закончить ли мне с журналистской работой в связи с тем, что большой спорт схлопывается до каких-то совсем минималистических форм (и благо есть, чем заняться вне основной профессии), но потом решила, что, наверное, было бы совершенно неправильно отказываться от того, что нравится.
А для того, чтобы работать хорошо (по крайней мере, чтобы мне самой было за эту работу не стыдно), нужно быть в форме. Набирается она точно так же, как в спорте — тренировками.
Вопрос у меня вот какой: интересен ли вам вообще такой жанр, как в ТГ о фигурке (и не только)? Я вполне отдаю себе отчёт в том, что тексты написаны в достаточно авторитарном тоне, что кого-то моё мнение по тем или иным фигурам/историям может раздражать, или вообще казаться неправильным, поэтому готова поотвечать на вопросы, если они есть. Тем более что рабочий режим на этой неделе у меня снова льготный. Сегодня должно выйти большое интервью с Алиёй Мустафиной, завтра — исполком федерации прыжков в воду (где, кстати, наверняка поднимется проблема зрителей и да, я приняла все высказанные здесь замечания к сведению, спасибо), послезавтра танцуем — в смысле, интервью с хорошим фигурнокатательным человеком, в пятницу маникюр и прочие девочковые красивости, в субботу приглашена на юбилей.
Сейчас вот сижу, бездельничаю. Жду курьера, составляю рабочий план на ближайшие шесть месяцев и мысленно уговариваю себя час позаниматься физкультурой. Хотя из нерасшифрованных еще три больших интервью имеются.

Так что я вся ваша! И хорошего дня!
[700x525]

Это сумасшедшее ощущение, словно наркотик. Предрассветное небо, окно нараспашку так, что птиц слышно в наушниках, Джаред Лето надрывается, ты в фотошопе, виски, сок и сигареты. И ты после знакомств и выпускного, полон идей и ресурсов. Это самое волшебное время, я чувствую себя лучше, чем во всех калифорниях мира, лучше, чем такое вообще возможно. Меня сегодня два раза обняли незнакомые люди и сказали, что я классный. <улыбается> Так не бывает; это ведь охуенно. Охуительно. Дайте мне пять минут, я спал весь месяц по три часа, мне только плёнку перемотать.
Виски, сиги, фотошоп, музыка классная, воздух свежий, друзья, что поднимают звонками - и мы вместе мчимся спасать мир, приносить радость, решать личные проблемы, смеяться, молчать по часу, курить, выёбываться, упражняться в мимике. Ты - неважен. Обстоятельства важнее.
Я вас обожаю. Всех, кто рядом, кто знает меня больше, чем я сам себе позволяю, кто пережил ебучий ад и, конечно же, пиздец, а потом остался. Вот такие - друзья.
Да всего-то по пальцам руки вас и, я думаю, это всё же отдельный вид любви, когда ты сбрасываешь или игноришь всех вообще, даже себя, кроме них. Даже на краю крыши. Иначе кто спасёт мир, кроме моих талантов распиздяя нас? 
Я не знаю, как можно было бы выжить, если бы не вы. Заебись, что вы не читаете это, я буду стесняться, блять, и отрицать или отшучиваться при вдруг разговоре об этом. Я столькому учусь с вами вместе, и мне это безумно нравится. 
У меня сейчас не осталось серебряных браслетов, крыльев, вещей каких-то ценных и прочих штук, но если нужно - берите от меня всё, что нужно. Я себе найду. И вам - это всё для жизни. Только будьте такими, как я вас знаю. Охуенными. Живыми.

Идёшь один через тёмные комнаты, помнишь, как в детстве? Через страхи свои, столь смешные при свете, но шаг ускоряешь, когда выключателем вниз. И потом ты живёшь долго-долго, другого боишься уже и, возможно, недетские страхи такие, когда просто - щёлк! - и совсем ничего. И бояться устал, даже жалко, даже Фредди, блять, Крюгера нет (а уже как родной), никаких тебе призраков - тут ведь учёба, любовь и пиздец, отсосите. Забыл; но потом понимаешь, что света и не было. Монстры остались, но свет не включили, и сколько уже так? Не съели. Каким надо быть, чтобы даже не съели? И ходишь вот в комнатах, ищешь, придурок, ответы в углах, сигареты просиживать в кухне, в постели... Каким надо быть, чтоб не ели тебя, не кромсали на части? Наверное, тоже "одним из"; и ты тут вспоминаешь свои пиздецы, понимая, что да, в тебе нечего есть, только сам пустоту собираешь. Сука, всю свою жизнь вырываешь у всех пустоту, со слезами, конечно, ну как же, плохой, забираешь, уносишь куда-то к себе, и потом они будто бы светятся, люди все эти. И так хорошо. Посижу в этих комнатах, поулыбаюсь им всем, а под утро беззвучно гореть, долбоёба кусок.

Я порой вижу рассветы такого цвета, будто расцарапанная кожа. Нежно-алый, и так непривычно и холодно просыпаться и бежать на балкон, расталкивая всю свою сумбурную память. Такое нельзя фотографировать или рисовать, такое только показывать. И вот ты стоишь на балконе, твои ступни обнимает ледяное дыхание воздуха - но ты чувствуешь запах своего кофе, потому что она подошла и протянула тебе молотые зёрна. "Свари, как ты это делаешь." Хочу, чтобы вот так, без одежды, купаться в самых первых лучах, и привлекаю тебя к себе, чтобы вместе, чтобы не успела замёрзнуть в эту непонятную весну. Стоишь сзади, обняв меня с этой банкой и, поджимая ступни, поцелуями в плечо пытаешься увести меня к плите. Мне хочется и стоять, и варить кофе; думаю в этот момент о ситуациях, где нет выбора, типа ночёвки в лесу на горе, но ты начинаешь чуть покусывать за бок, и я понимаю, что сейчас другое утро. Тоже счастливое, только не так, как я представлял.
И вот кухня такая без света, и всякая шкворчит яичница по-виковски со всякой хернёй (из которой по большей части перцы), и кофе подходит, и жарятся тосты на сливочном - а ты такая куришь, закинув ногу на ногу, и мне безумно нравится, что ты раздета. Успеваю принести тебе плед, завернуть в него и под дурацкие хихиканья отнести обратно в постель, где можно устроить из подушек сиденье и подать завтрак.