Очень хочется курить и спать, при чем желательно не просыпаться, но это вряд ли, я получила сообщение -- к мне едет из недалекого северного города Питера подруга Наташка. Тарам-пам-пам! Встреча состоится в восемь утра на вокзале. Я должна быть там, что ли я не друг? Друг, тока заебанный очень, но завтра с утра придется совершать подвиг -- пиздюхать на вокзал. И попиздюхаю конечно.

Трудилась сегодня бессмысленно и беспощадно -- монтировала выставку. В процессе работы голова разболелась так, что даже затошнило. Но я доблестно отстояла вахту. Состояние теперь отвратительное -- не хочу работать, не хочу работать больше никогда. Прям чувствую, что рождена не для этого. И они там все уродливые такие, даже странно -- так много людей и все такие некрасивые, как на подбор. От работы что ли? Волнуюсь -- не заразно ли это? Фу, как мерзко. Пиздят, что труд сделал из обезьяны человека, ничего он не сделал, судя по тем созданиям, которых я наблюдала сегодня в течение дня. Все, больше никогда, нахуй-нахуй. А то работаешь над собой, воспитываешь в себе, блядь, терпимость там всякую, стараешься не ненавидеть людей, которые тебе ничего плохого-то и не сделали. И за один рабочий день - все насмарку. Обидно даже. А ничего не поделаешь -- нанавиджу, как говорят украинские братья. Ненавиджу хорошее слово, более веское, чем русский аналог, я его всегда по украински думаю.

Вот если читаешь, например с пяти лет все подряд, то рано или поздно прочитанное начинает действовать. В книгах все время обещали -- совпадение, встречу, что-то такое, что является извне и меняет твою жизнь. И с пяти лет я прилежно жду чуда. Ну нет конечно, не так, я ничего не жду, я в норме, просто эта книжная премудрость осела уже где-то в подсознании и живет там своей жизнью, я ее и не замечаю, а она, возможно управляет мной, влияет на мои мысли и поступки, на все.

Под новый год наверное это обостряется. И грустно от того, что вот ты взрослый, не слишком веселый, не любящий праздников, гостей и шума человек. Но при этом ты помнишь это все -- вату, шарики, елочные бусы, которые сначала примерялись на себя, а потом уже на елку, роскошный старый дед мороз внутри мягкий, а сверху обтянутый белой поблескивающей бумагой и его невзрачная пластмассовая снегурочка, по телевизору какая-нибудь Мария-Мирабелла, или чешская сказка про Златовласку, на улице снега по пояс -- на горке столпотворение. И ты чего-то ждешь, ждешь, считаешь часы до вечера. Взрослые ходят с небудничными лицами, мама пидорасит квартиру, потому что перед Новым Годом надо вымыть все до блеска, а папа на кухне стругает салаты и на плите что-то булькает-жарится, заглядывает соседка по лестничной площадке, тетя Валя, приносит какие-то пирожки, елка занимает кучу места, ее надо специально обходить, её интересно разглядывать, вот космонавт, куколка, это старые игрушки, еще из маминого детства, вот новые сосульки, вы их недавно вместе покупали в магазине, там было очень много народу, все покупали мишуру, бенгальские огни и хлопушки. Ты все это помнишь, но воспоминания эти похожи на битые шарики, всегда так выходило, что парочка разбивалась, осколки эти были очень красивые, с одной стороны зеркальные, с другой цветные, но совершенно ненужные, их приходилось выбрасывать. Хотя были умельцы, которые приклеивали эти осколки на какие-то поверхности, делали всякие маскарадные штуки. Но я ничего такого не делала, у меня в детстве вообще не было никаких склонностей к мелкой работе. Так вот, воспоминания, красивые и блестящие, приходится сметать веником и стряхивать в корзину. А потом просто -- очистить корзину -- вы уверены, что хотите удалить эти объекты в количестве...? -- очистить корзину. Выбрасывать битые игрушки было жалко, но и девать вроде некуда, то же и с памятью.

Вечер наступал всегда неожиданно, вот уже все готово, у мамы прическа и каблуки, собираются гости, по телевизору голубой огонек, оливье и заливная рыба, непривычная посуда, все красивые и нарядные. Ты в летнем платье жжешь бенгальские огни. Летние платья были самыми праздничными и это было так странно, среди зимы надеть тонкое платье с рукавами-фонариками. Кажется, что взрослым весело так же, как и тебе, а сейчас понимаешь, что может быть и нет, но они стараются сделать вид. Ну и вот, теперь настала твоя очередь делать вид и ты делаешь.

А хочется сесть в поезд, в пустое купе, чтобы кроме меня никого, проводник, с добрым лицом, чай в стаканах-подстаканниках приносил бы, за окном снег-лес-провода-домики-станции, ложечка позвякивает. И ехать неделю, или месяц, в окно смотреть, книгу читать. Без цели, это важно. Наедине с собой и в постоянном движении.