Это не бред сумасшедшего австралийца, это дословный перевод с испанского языка вполне распространенного вида деятельности. Внимание, вопрос: что это за вид деятельности?
Для тех, кто любит точность, на языке оригинала это пишется так: "trabajo de canguro".
Сегодня все газеты опубликовали статьи о том, как во вторник на Стад де Франс тунисцы освистали французский гимн во время товарищеской встречи по футболу «Франция-Тунис».
Причем, это не первый инцидент. В 2001 году тот же французский гимн уже освистали алжирцы, а в 2007 – марокканцы. Ну, понятно, что в этот раз была очередь тунисцев: арабская солидарность. Саркози взбеленился, Фийон разозлился (нашли согласие хоть в этом). И порешили: в следующий раз матч будет тут же прерван, если гимн опять освищут. Только вот не уточнили, насколько гимн должен быть для этого освистан: считать количество свистевших или измерять громкость свиста в децибелах? Проблема… будут думать… А пока что завели дела на свистевших. По закону за осквернение гимна полагается 6 месяцев тюрьмы и штраф в 7 500 евро, если оскверняли коллективно, и 750 евро, если осквернял кто-то в гордом одиночестве.
Уже выяснилось, что часть свистевших тунисцев имеют французское гражданство. Правительство в печали: подгнило что-то в датском королевстве… Ах, как трудно арабам офранцуживаться, как же им помочь, бедняжкам?
(по материалам газеты "Metro" за 16.10.08)
Теперь и на Сен-Лазаре по утрам работают трамбовщики-толкальщики (см. http://www.liveinternet.ru/users/lasana/post60677779).
К перрону не подойти, очередь спускается с лестниц. Я как всегда опаздываю. Подъезжает электричка, из нее как-то высачиваются люди, а те, что на перроне, заползают внутрь. Именно заползают, ибо движутся они со скоростью улитки, и им все равно, что я опаздываю. Заполняют они таким образом свободное пространство у дверей, а в середине салона по-прежнему зияет пустота. Я приближаюсь к заветной двери, цель близка… И тут неизвестно откуда материализуется трамбовщик-толкальщик в ярко-оранжевой форме и начинает всех отодвигать за желтую линию.
- Все равно вы уже не уместитесь, - успокаивает он недовольных, то есть меня, и расставляет руки в стороны, перегородив путь к заветной двери. Вот зря он так уверен! Если бы не распустил свои клешни, я бы как раз уместилась! Рассыпала бы вокруг пардоны и влезла, и ничего, что свободолюбивые французы оказались бы малость втиснуты в салон, где осталось место еще для десяти мне подобных!
Через десять минут я ворвалась во двор университета, злая, как отвергнутый буйвол. Там меня догнала студентка-француженка из нашей группы.
- Ах, как много народу на Сен-Лазаре, - прощебетала она, - я влезла только в третью электричку!
«Зато никто не посягнул на твое личное пространство», хотела съязвить я, но сдержалась. Все равно ей не понять. Воспитание не то.
Сорбонна предлагает своим студентам широкий выбор занятий спортом за 35 евро в год. На верхушке хит-парада: тренажерные залы, занятия йогой и различные танцы. Запись начинается в сентябре, а к ноябрю обычно мест свободных нигде не остается.
В этом году я успела. Вычеркнув то, что мне не нравится и то, что совпадает по времени с основными университетскими занятиями, я получила лист из трех наименований. Решила начать с сальсы, здесь она пользуется неимоверной популярностью. Сегодня был третий урок, для меня – первый.
Происходило сие действие на стадионе Шарлети. Конечно, не на самом стадионе, а в одном из его залов с ободранными деревянными полами и без зеркал. Это было первым ударом. За ним последовал второй: не оказалось и раздевалки. Добило то, что кроме меня она никому не понадобилась. То есть все занимались, в чем пришли, максимум – поменяли обувь и сняли куртки. А мне пришлось переодеться в одноместном туалете напротив.
Потом началось занятие. Тренер-дама показала основные шаги, толпа послушно потопталась за ней следом, потом последовала команда «в две шеренги становись», и все стали топтаться попарно. Одна шеренга двигалась, другая стояла на месте, таким образом, смена партнеров происходила автоматически. Девочек как всегда было больше, поэтому часть девочек перевоплотилась в мальчиков. А потом дали команду «рассортироваться попарно по залу». И тут меня схватила большая черная обезьяна рослый афроамериканец и стала носить по всему залу, не реагируя на вопли преподавателя «Поменялись парами!» Прямо перед моими глазами синели огромные сладострастные губы и раздувались широкие ноздри. Я, конечно, видела афроамериканцев, но не в такой непосредственной близости, а этот еще и вцепился так, что коршун бы позавидовал, хотя я сразу поняла, что бегством тут не спастись.
Вот думаю теперь, повезло мне или нет. Что лучше, танцевать в паре с мальчиком, который девочка, или с Кинг-Конгом? Пропущу-ка я пару занятий (все равно с основными как раз совпадет), авось само собой что-нибудь решится. И вообще, надо на классику сходить или на бальные. Уровень эдак на 2й-3й, чтоб не спать особо.
На этот раз бомж сидел посреди тротуара. Прямо перед ним стояла затертая картонка с традиционной надписью « J’AI FAIM » (я хочу есть) и коробка. Коробка была обычная, небольшая. Я не удержалась, заглянула и аж отпрянула от удивления. В коробке сидел белый кролик. Вот и подумалось мне: то ли бомжи теперь вместо собак кроликов держат, чтобы полицейским жизнь малиной не казалась (это обсуждалось здесь: http://www.liveinternet.ru/users/lasana/post71680886), то ли кто-то из сочувствующих подал кролика бомжу на пропитание.
Нелогично как-то умирать с голоду, когда ужин в коробке сидит!
На одном транспаранте – выдержка из закона, на другом надписи: «Les chiffres tuent» (Статистика убийственна) и « Sans-papiers en danger » (Нелегалы в опасности).
Последнее время частенько гром да стук с Сен-Мишеля слышится. Но это не лягушонка в коробчонке скачет, это нелегалы демонстрациями ходят. Уж не знаю, почему они избрали этот бульвар местом своего паломничества, вроде бы Святой Михаил никогда защитником нелегалов не был. А вообще место удобное: у всех на виду, туристов много опять же, пятачок небольшой у памятника – есть где развернуться.
Так вот, ходят несчастные нелегалы и вопят во все горло, а также в матюгальники: «Дайте нам документы!» И в барабаны бьют свои африканские, потому как на 95% состоят из выходцев оттуда, причем из глубокого оттуда. Сами цвета ваксы, только зубы сверкают и глаза, недобро так, словно ужин высматривают. Потом выстраиваются в организованную толпу у памятника, разворачивают транспаранты и устраивают народные пляски.
Полиция, конечно, процесс контролирует, можно даже сказать, является неотъемлемой частью процесса. Но в пляс под их барабанный бой не пускается. Впрочем, порой этот бой замолкает, уступая место выкрикиваниям лозунгов, и тогда местные бомжы с красными лицами начинают требовать: «Музыку! Музыку!» В результате все остаются довольны: нелегалы самовыразились, бомжы развлеклись, полицейские подышали свежим воздухом, туристы поглазели.
Представляю теперь Россию. На Красную площадь с рынков и строек стекаются армяне, таджики, узбеки и требуют разрешения на работу. Вот бы миграционные службы обрадовались! А то ведь ищут у нас нелегалов, чтобы депортировать…
Так вот, теперь об испанском. Первый урок был показательным. А показал он то, что я либо к зиме зааблякаю по-испански, либо помру от приложенных усилий. Потому как учитель – молодой и резвый испанец, похожий на необъезженного скакуна, решил, что все мы – или выросшие дети индиго, или тоже испанцы, почему-то сей факт утаившие. Урок начался с того, что этот мучачо написал на доске три вопроса по-испански и начал тут же со всех по очереди требовать на них ответы развернутыми фразами. Со страха ответила даже я. Не ответила только мечтательная китаянка с первой парты, но задала ему загадку: какое из двух написанных на табличке слов, ее имя, а какое – фамилия. Мучачо промахнулся, и за это китаянка заставила его повторять ее имя раз 19, добиваясь правильного произношения. Простите, не могу воспроизвести ее имя, но похоже оно одновременно на «Тен» и «Джен», и «Дзен», и звук скребущейся по полу кошки.
Итак, первые три фразы мы заучили наскоком, за ними последовали вторые и третьи. По ходу выяснилось, что наша группа мультинациональная и говорящая почти на всех европейских языках, а также арабском, китайском и тамильском. Также выяснилось, что кое-кто уже изучал испанский в школе, но скрыл этот факт с целью получения хорошей оценки. Уж больно резво и неосторожно развернуто некоторые дамы отвечали на простые вопросы. Только китаянка с первой парты упорно хранила молчание, а когда молчать становилось неприлично, честно признавалась, что не понимает ни-че-го.
Потом маэстро спросил, знает ли кто-нибудь как по-испански будет «туфли».
- Сапатос, - тут же выкрикнула девушка у окна.
- А, Вы, наверно, ездили в Испанию на распродажи! – догадался маэстро.
Потом он объяснил, что в испанском языке не только две формы слова «они» (они мальчики и они девочки), как во французском, но и по две формы «мы» и «вы», тоже в зависимости от того, о мальчиках идет речь или о девочках. А вежливая форма типа нашего «Вы» вообще относится к третьему лицу (лучше не вдумываться, а то будет хуже, проверено).
К концу урока маэстро разошелся ни на шутку и говорил почти исключительно на испанском. Даже домашнее задание задал на нем же. Так и пришлось признать собственную неполноценность и переспросить на таком родном, после испанского, французском. Вот такая миерда. Аста луего!
[250x375]
В продолжение вот этой темы http://www.liveinternet.ru/users/lasana/post86092150
Я нашла все-таки СВОЕГО писателя, а когда начала переводить его книгу, то влюбилась сразу в обоих, то бишь, в писателя и книгу. И как это обычно в жизни бывает, счастье было недолгим, длилось где-то неделю, а потом пришла беда. Звали ее Нобелевская премия. И вмиг мой писатель, известный лишь французам, да и то не всем, приобрел бешеную популярность, а я – широкий круг проблем. Дело в том, что книга для моего диплома должна быть непереведенной на русский язык, она и была непереведенной до того самого злополучного дня. По крайней мере, запрашивая ее название в яндексе, я несказанно удивляла последнего, он долго чесался, а потом отвечал: «по Вашему запросу ничего не найдено».
И вот в тот самый день, когда премия нашла своего обладателя, я, глупая, так обрадовалась этому событию, что захотела подробностей. А подробности, как известно, водятся среди прочей нечисти на том же яндексе. И там же, в подробностях, значилось, что некоторые его романы уже были переведены на русский язык, и среди них, конечно же, то, что выбрала я.
Вот я теперь сижу и думаю, не обидела ли я случайно в детстве журналиста, первым это написавшего, не приснилось ли это ему это в эротическом сне, и не может ли это оказаться правдой. На всякий случай вчера я еще раз забежала в книжный магазин на предмет изменить в крайнем случае моему роману с каким-нибудь другим произведением того же автора. И – о ужас, таких же рыскающих, как я, оказалось множество: три полки, ломящиеся от книг, опустошены как после набега татар. Осталось лишь несколько не очень известных романов, да и те в страхе жались по углам.
Так вот, для тех, кто еще не понял, о ком идет речь, это тот самый Мюнхгаузен Жан-Мари Гюстав Лё Клезио, 68-летний автор многочисленных произведений, дай бог ему здоровья и побольше бумаги и чернил. Если вы где-то в Интернете или газете увидите Ле Клецио или Леклезио, знайте, что это тоже он, просто журналист вместе с редактором на радостях выпили лишнего, у журналиста, как следствие, дрогнула рука, а редактор прослезился от счастья и ничего не заметил сквозь слезы.
Пойду тоже выпью с горя. С полбокала чая. И поучу испанский для разнообразия.
[266x354]Мне на 1 мая подарили ЭТО. Оно было в одном горшке с ландышами и какой-то геранью. Ландыши и какая-то герань цвели, а ЭТО вот таким и было, только чуть поменьше. После того, как все цветущее отцвело, я рассадила все по разным горшкам. ЭТО Арно вынес на улицу, и оно там жило все лето. Теперь я его (ее?) занесла домой, и оно (он, она) стало предметом споров.
Арно уверен, что это дерево, а я – что комнатный цветок. Ему кажется, что поливать это надо чаще, а мне – что реже. Интуиция, как оказалась, расходится. Что теперь делать? Вызвать дух Мичурина и спросить, что же это у меня выросло?
Может, кто-нибудь сможет провести опознание без этих крайних мер?
Приметы: рост – 30 см, диаметр в самой широкой части – 30 см. Цвет листьев – зеленый, переходящий в серобуромалиновый по краям (у самых краев определенно малиновый). Запаха и прочих вредных привычек не имеет. Характер спокойный, нордический.
Особые приметы: левый нижний лист наполовину побелел и высох, еще пара нижних листьев начала белеть с концов.
Нашедшему это чудо в Интернете, энциклопедии или в завалах собственной памяти подарю последнюю оставшуюся симпу:-)
У меня насморк и температура. Все утро намекала, что неплохо бы купить хотя бы Колдрекс. Реакции ноль. Сказала напрямую. Реакция вялая. Далее следующий диалог.
Я (обиженно-разъясняюще): у нас когда кто-нибудь заболеет, о нем заботятся, спрашивают, не сходить ли в аптеку, предлагают купить какое-нибудь лекарство. А ты мне ничего даже не предложил.
Арно (обиженно-возмущенно): Как?! Я же предложил тебе не ходить сегодня в университет!
А еще всех сорбонских студентов теперь приучают к электронному адресу Prenom.Nom@etudiants.univ-paris4.fr, который по умолчанию выдается каждому вместе со студенческим билетом. Хочешь – не хочешь, а теперь приходится его периодически проверять, так как полезную информацию присылать будут именно туда, а не куда студент закажет. Вот на спорт сегодня записывалась, у них прямо в электронную форму занесен сорбонский адрес, другой в эту форму и не впихнется. Такое ненавязчивое насилие…
На курсе « Поиск документации и информационные технологии» аншлаг. Одна аудитория не вмещает всех желающих, поэтому арендовали еще и соседнюю. В той, что основная, пожилая преподавательница читает лекции, сопровождая их схемами и таблицами, которые проектируются с ее ноутбука на белую доску за ее спиной. А в соседнем кабинете на доску проектируется пожилая дама, читающая лекцию, уменьшенная до размера среднего лилипута, плюс схемы и таблицы, которые она проектирует на доску за своей спиной. Да, дом, который построил Джек… Так сказать, наглядное подтверждение, куда шагнули информационные технологии.
В первый раз я успела занять место в основной аудитории. Дама не только читала курс, но и интересовалась уровнем подготовки студентов. Она попросила поднять руки тех, кто уже пользовался сайтом Сорбонны, на котором куча всякой учебной литературы и выложены лекции некоторых преподавателей. Подняли руки всего несколько человек. Неудивительно, что в программе курса рассматриваются такие вопросы, как поиск в Интернете, вставка рисунка в текст, скрин с экрана и т.д. И все это на мастере! Хотят, чтобы диплом по-человечески был оформлен, спохватились… Что ж на первом университетском году они делали? А-а, там информатика была предметом на выбор, вот они, издержки свободного выбора предметов! Ну да, лучше поздно, чем никогда…
[472x354]На оперу Дж. Верди «Набуко» (Nabucco) сами мы, может быть бы, и не пошли. Но Виолена снабдила нас билетами и наилучшими пожеланиями, что придало стимула.Первый вопрос, возникший в моей голове, был вопрос «что одеть». Как истинная леди советского производства, я не могла позволить себе пойти на оперу в чем попало.
«Иди прямо вот так», - посоветовал Арно по простоте своей душевной.
«Прямо вот так не могу, это же опера!» - аргументировала я.
«Это же стадион!», - возразил Арно.
Дело в том, что оперу Набуко давали на Stade de France – крупнейшем стадионе Франции, которому в этом году исполнилось 10 лет. Стадион рассчитан на 80 000 мест, 57 000 билетов было продано из возможных 68 000 (билеты на первые ряды не продавали, с них обзор открывался неполноценный). Стадион поистине многофункциональный: с 1998 года тут проходят и футбольные матчи, и чемпионаты по регби, и концерты звезд эстрады, а теперь вот еще и оперы. Здесь уже ставили «Аиду», «Кармен», «Турандот».
В опере «Набуко» кроме 15 профессиональных певцов (среди которых наш соотечественник – Азкар Абдразаков) принимали участие еще 400 статистов для пущей наглядности. Они же в перерывах между актами меняли декорации прямо в костюмах вавилонских воинов или угнетенных евреев (последним это очень шло). Певцы пели в микрофоны, спрятанные в их же шевелюрах. Художественный руководитель Шарль Рубо в одном из своих интервью заявил, что сейчас зарождается новый жанр – опера-спектакль, представляющий собой такие вот театрализованные широкомасштабные постановки на овальных сценах, окруженных зрителями со всех сторон. Интересно, а новый жанр футбола не рождается? В филармонии футбольных матчей не ожидается?
Так как опера исполнялась на родном языке Дж. Верди, то есть итальянском, на двух больших экранах периодически появлялись титры перевода. На том, что был напротив наших мест, была какая-то дефектная вертикальная полоса в три буквы, так что проще было выворачивать шею на 180 градусов и читать ту полосу, что находилась сзади. Впрочем, ту, что спереди, могли читать разве что дальнозоркие и остроглазые, у меня не наблюдалось ни того, ни другого. А перед каждым актом с этих же экранов рассказывалось краткое содержание каждой части, оставалось только разобраться, кто есть кто и кто о чем поет. Все действо фиксировала автоматическая камера, свисающая над сценой на тросах, как паук на паутине.
После представления все статисты выстроились квадратом, а певцы организовались в центре в круг. Потом им поднесли цветы, и с цветами они начали ходить по кругу. Потом Арно деловито заметил, что хорошо бы выйти со стадиона, пока нас не вынесла толпа. Но у стадиона столько же секторов, сколько букв в алфавите, а выходов и того больше, так что навстречу нам двинулись люди из других выходов, и мы все же почувствовали себя частью муравейника. Надо отдать должное дорожным инспекторам, в течение всего вечера разгоняющим машины с дорог на подступах к стадиону с помощью волшебного средства – полосатой дубинки: пробок почти не было и огромные толпы смогли в короткие сроки пересечь шоссе.
А со стадиона еще долго на всю округу играла торжественная музыка Джузеппе Верди, вселяя в сердце надежду и уверенность в завтрашнем дне.
[472x354]Да, мне говорили, что аэропорт Калининграда маленький и туго набит людьми, но я не думала, что настолько.
Автобус высаживает прилетевших пассажиров у дверей аэровокзала, от них отходит один единственный коридор, который заканчивается толпой. Подпрыгивать и пытаться искать информацию о стыковочных рейсах бесполезно – ее там вообще нет. Попав в толпу, самое лучшее, что можно сделать – это успокоиться и слиться с ней воедино: толпа, как полноводная река, за какие-то пятнадцать-двадцать минут поднесет вас к стойкам таможенного контроля, где, имея длинные руки, можно всучить свой паспорт и билет сотрудницам аэропорта вперед более скромных и короткоруких. Потом надо, напрягая мускулы, пройти несколько метров против течения в следующий зал, где предусмотрительно создана другая толпа. Она, в отличие от первой, не движется, а стоит на месте, словно покрытое тиной болото. Слившись с ней, я простояла на паспортный контроль еще почти два часа. Если бы самолеты взлетали вовремя, мой полетел бы без меня. Но самолеты вовремя не взлетали, потому как не могли вовремя вычленить из этого болота своих пассажиров. Время от времени у одной из стоек регистрации появлялась нахоленная дама и кричала зычным голосом: «Кто еще на Тель-Авив?.. Пропустите без очереди!.. На Тель-Авив все прошли?» «Уж эти-то и без нее пройдут», пробурчал кто-то из толпы. «Да, и здесь у них блат», ответил кто-то с другой стороны.
Говорят, такое безобразие творилось оттого, что примерно в одно и то же время приземлилось восемь самолетов, пассажиры которых имели пересадки на европейские рейсы. В течение получаса должны были вылететь самолеты на Тель-Авив, Прагу, Берлин, Дюссельдорф, Гамбург, Париж, Барселону. Соответственно, пассажиры всех этих самолетов одновременно стояли на регистрацию во все двенадцать стоек. А ведь есть простое и изящное решение: проводить регистрацию пассажиров в порядке вылетов их самолетов – объявлять регистрацию на один рейс, по окончании – на следующий и т.д. Поставить еще один ряд хотя бы таких же синих и жестких кресел вдоль стен для ожидающих, купить нахоленной даме микрофон, чтобы она не сорвала голос, если нет денег на электронные табло – написать названия рейсов на картонке, как это делают встречающие, и выставлять картонки к стойкам регистрации… Позор, конечно, но все же не такой.
Пока ожидали регистрации, пассажиры на Гамбург хотели учинить бунт, как это делают в Германии, но добрые люди их остепенили, сказав, что бунтовщиков непременно отловят и посадят в обезьянник, а их самолет улетит, так что лучше не надо. В результате бунта не было, все самолеты вылетели с опозданием, а я поняла, почему летать через Калининград дешевле всего.
Что же касается самолетов Калининградских авиалиний, судите сами: в первом из трех туалетов работал только один, до середины самолета на протяжении всего полета в него стояла очередь. Из другого, что у переднего выхода, вытекали тонкие струйки воды, и стюардесса предупредила, что если кто-то воспользуется этим туалетом, то вода сменится соответствующей жидкостью, запахом которой и придется всем наслаждаться до конца полета.
Расстояние от Самары до Калининграда больше расстояния от Калининграда до Парижа, но в первом самолете давали только холодные закуски, а во втором – горячую еду, причем с оригинальным выбором: мясо с гречкой, курица с гречкой и рыба с рисом. Сидевшая позади меня француженка долго не могла понять, что такое гречка, и в конце концов выбрала рыбу с рисом. Решила не рисковать.
Из алкогольных напитков везде предлагалось только пиво. В первом самолете среди столовых принадлежностей у меня оказалась ложка с отгрызенным боком. В остальном все было съедобно и подано в соответствии с авиа-этикетом.
Пилоты второго самолета пьяными оказаться вроде бы не могли, но перед посадкой мы делали такие лихие виражи вправо-влево и вверх-вниз, что я усомнилась. Вообще-то вокруг сновало столько других самолетов, что возможно, мы просто от них уворачивались. А Арно сказал, что он приземлялся также, что аэропорт Орли находится сравнительно рядом, и предположил, что пилоты сослепу могут не разглядеть, где какой, вот и мечутся. Потом мы долго парили над самой взлетной полосой, не садясь, и все уже подумали, что шасси не выпускаются и сейчас сядем на брюхо. Надо ли говорить, что когда шасси коснулись асфальта, все истерично захлопали в ладоши. Думаю, в этот раз захлопали даже французы.
Ну а в аэропорту Шарля де Голля все как обычно: гофрированная кишка, табло обо всех и всем, мурлыкающая дикторша… Погода здесь сейчас замечательная: безупречно голубое небо, а по небу летит самолет, оставляя белый след. Здравствуй, Франция!
Татарский кукольный театр приехал в Самару и уже дал один спектакль на татарском языке. Это событие осветили в новостях. В начале сюжета журналист за кадром убеждал, что настоящий кукольный спектакль будет понятен на любом языке. А потом показали интервью с одной из первоклассниц, только что посмотревшей этот спектакль, и она с готовностью сообщила:
«Ну я только одно поняла… что там что-то такое… уже не помню…»
После долгой паузы: «призрак какой-то…».
- такой призыв прозвучал по второму каналу телевидения, тому, что носит гордое имя «Россия». Далее рекламировалась какая-та телепередача, видимо, сильно интересная, именно ее надо было непременно посмотреть «во всех телевизорах страны». У меня есть дурная привычка смотреть интересные передачи ПО телевизору, а не В телевизоре. В телевизоре я могла бы посмотреть, не перегорела ли какая лампа, но это в старом «Горизонте», а в новом и лампы-то наверно, уже нет. Еще в телевизоре можно посмотреть, не провалилась ли туда через щель иголка, и если провалилась вместе с ниткой, то есть шанс ее оттуда выудить.
Интересно, а как представлял себе заказчик результат действия такой рекламы на людей?
Представление первое: люди массово залезли головами под телевизионные крышки, пренебрегая инстинктом самосохранения, и с интересом осматривают телевизорные внутренности (или, предварительно накурившись или надышавшись, чем следует, созерцают там свои же собственные галлюцинации).
Представление второе: производство телевизоров с 3-D изображением поставлено на поток, и в нашей огромной стране народ уже давно научился их эксплуатировать. Телевизор одевается на голову и включается, таким образом достигается желаемый эффект погружения в центр событий. Люди отдыхают на диванах с работающими телевизорами на головах.
Представление третье, четвертое и энное придумайте сами или спросите у заказчика рекламы, потом и мне расскажете, умираю от любопытства.
А может, уже существует подобная реклама и в других средствах массовой информации? Например, «слушайте во всех радиоприемниках», «звоните в телефоны», «пишите в электронную почту»?
- Это должно быть где-то здесь. Недалеко.
- Да, кажется, нам туда (неопределенный взмах рукой вправо).
- Нет, скорее туда (неопределенный взмах рукой прямо)
- Но это недалеко, это точно.
- Да, это где-то тут.
- Спросите кого-нибудь! – умоляюще ноет Арно, почуяв недоброе (он был свидетелем предыдущего случая с машиной), - русская женщина, не знающая дорогу – это катастрофа, а тут две русские женщины, не знающие дорогу!..
Спокойно, без пены. Мы не просто две русские женщины, в нас иногда просыпается логика. И это как раз тот случай. Мы проходим один квартал в направлении неопределенного взмаха рукой вправо, и один - в направлении неопределенного взмаха рукой прямо, и – о чудо! – оказываемся в правильном квадрате, откуда цель уже видна. Удивлены, обрадованы. Арно недоумевает. Как же так, две русские женщины, ни одна из которых не умеет ориентироваться, находят желаемый объект?! Вот она, загадочная русская душа…
- Говори скорее, направо или налево! – спрашивает муж сидящую рядом жену.
- Направо (включается правый поворотник). Нет, налево!
Машина, почти повернувшая направо, делает игривый поворот влево. Катится под горку, закатывается в тупик. Взвизг тормозов.
- Куда дальше? – спрашивает муж.
- Назад, - отвечает жена.
- Логично, - соглашается муж, возвращается. – Теперь куда?
- Теперь туда.
- А ты уверена, что знаешь дорогу?
- Да! Я же здесь была!.. Кажется, вон туда.
Едем вон туда.
- Где остановиться? – спрашивает муж.
- Вот здесь… Нет, вот здесь! – отвечает жена.
Останавливаемся вот здесь. С вещами на выход. Проходим 10 метров, дорога сужается и переходит в непроходимый бурьян.
- Ты уверена, что это здесь? – вопрошает в очередной раз муж.
- Уже нет, - честно отвечает жена.
Возвращаемся на исходную позицию, снова садимся в машину. Все, кроме мужа. Он находит логичное решение: спрашивает другого водителя, тот ему объясняет дорогу, все находим без приключений.
- Ты уже даже не злишься, - прерываю молчание я.
- А что толку злиться, - усмехается муж. – Это же все равно, что злиться на дождь или на грозу. Дождь все равно пойдет, злись ты на него или не злись…
Неужели все так безнадежно?
«Странные у вас проститутки» - о полной женщине средних лет, голосующей на шоссе в 5 утра;
«очень похоже на Доминиканскую Республику» - о деревянных строениях по пути из аэропорта;
«русский способ ремонта машины» - о водителе, накачивающем на обочине дороги спустившее колесо («мы едем в автосервис, и там меняют колесо, а если оно настолько спустило, что не доехать, тогда жопа!»);
«у вас такие голодные кошки!» - о бродячем котенке, жалобно замяукавшем в ответ на чуждое ему «ц-ц-ц-ц»;
«собаки тоже голодные» - о псине, жадно схватившей кукурузную палочку на пляже;
«а девушки очень красивые!» - без комментариев.