"И по прошестии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, и возвёл на гору выокую особо их одних, и преобразился перед ними. ... И явился им Илия с Моисеем и беседовали с Иисусом. " (от Марка, гл.9)

Вот скажите мне, о чём они могут беседовать, если они ВСЁ ЗНАЮТ? Если Один из них - Господь Бог, всё Сотворивший, Рождённый прежде всех веков, а два других - жители мира горнего - о чём им беседовать?

Переслушиваю БГ:

"В сердце печаль неизбывной красы,
А в голове - туман над Ян-Цзы."

Вот уж точнее про меня не скажешь)

«Если бы Кусто снимал фильм о рыбах языком рыб, то результат был такой же, как у Гай-Германики,» - написал один критик.

Совершенно с ним согласен: мне фильм не понравился. Попробую объяснить почему. Наверно, главная – в стилистике картины – в её радикальном документализме. Совсем, как у братьев Дарденов. Два их фильма, между прочим, - «Сын» и «Обещание» - я даже не смог досмотреть до конца (настолько они не понравились мне). Не впечатлили меня и «4 месяца, 3 недели и 2 дня» румына Мунджио, прогремевшие в Канне и по всему миру. Фильм, опять-таки, снятый в той же стилистике. Скорее всего, проблема в том, что такого рода кинематограф не пытается объяснить зрителю внутренний мир героев, их эмоции, не пытается увидеть происходящее их глазами. Такой кинематограф скупо и максимально достоверно показывает ситуацию, события, и зритель, узнав их, и вспомнив собственный опыт, должен проникнуться сочувствием к героям. Так вот, если вы в школе курили, через слово вставляли «блять!», если вас опускали в туалете старшеклассники, а потом там же вы блевали, упившись портвейном во время школьной дискотеки, наконец, если вы потеряли девственность в подвале по любви с первого взгляда, то настоятельно рекомендую смотреть этот фильм. Вы получите большое удовольствие и будете тронуты до глубины души, вспоминая своё завершающееся детство.

Я же был домашним ребёнком, и жизнь «удолбанных» моих сверстников была мне чужда. Может, я бы и проникся пониманием к их чувствам, дилеммам, страданиям, если бы режиссёр попыталась бы мне их объяснить. Но выбор жёсткого псевдо-документального стиля не даёт такой возможности. В итоге эти 80 минут перипетий подростковой жизни у меня вызывали улыбку, отвращение и чаще всего – скуку.

Если из объективных претензий, то у фильма слабый сценарий. Драматургически нулевая история, без интриги, без напряжения, не раскрывающая индивидуальности героев. Самое обидное, что в ней есть даже интересные зацепки, но они спущены на тормозах.

Ещё один неприятный момент – нарочитое акцентирование внимание на чёрных или неприятных сторонах подростковой жизни: как девочка блюёт в туалете, секс в подвале, избиение отцом дочки. Гай-Германика – нет, не любуется, что вы! – очень внимательно всматривается в эти моменты, так что, начинаешь подозревать у режиссёра патологический интерес к грязи этого мира. Всем, всем, всем!!! Смотреть «Морфий» и учиться у Балабанова тому, как непосредственно и отстранённо можно снимать самые эпатирующие сцены (как-то: ампутация, оральный секс, мученья полностью обгоревшего человека).
[699x381]

Синопсис, если кто-то не знает

Меня пригласили выступать на конференции в Ярославле:)
[525x700]

(факультет перепутали)

[показать]

 

 

за окном что-то непонятное: то ли дождь, то ли снег, то ли солнце... в общем весна
к чёрту всё! хочу слушать Веню Д'ркина, только его, потому что в его песнях есть всё. от них на душе светло и немножко грустно.
в который раз влюбляюсь в него.

 

 

           

послушайте!

[550x359]

      Hope was but a timing friend;
      She sat without the grated den,
      Watching how my fate would tent,
      Even as selfish-hearted men.
      Are was cruel in her fear;
      Trought the bars, one dreary day,
      I looked out to see her there,
      And she turned her face away !
      Like a false guard, fals watch keeping,
      Still, in strife, she whispered peace;
      She would sing while I was weeping,
      If I listened, she woould cease.
      False she was, and unrelenting;
      When my last joys strewed the ground,
      Even Sorrow saw, repenting,
      Those sad relics scattered round;
      Hope, whose whisper would have given
      Balm to all my frenzied pain,
      Stretched her wings, and soared to heaven,
      Went, and ne'er returned again !

(Emily Brontë)

Прах ты! И в прах обратишься!

Да, я любила их, те сборища ночные,-
На маленьком столе стаканы ледяные,
Над черным кофеем пахучий, зимний пар,
Камина красного тяжелый, зимний жар,
Веселость едкую литературной шутки
И друга первый взгляд, беспомощный и жуткий.

 

[показать]

(с)Стася Андреева

Невозможное - невеста человечества. К невозможному летят наши души.

Здравствуй! Здравствуй! Здравствуй!
где ты? Я наздороваюсь...
с кем ты? Наощущаюсь...
надо же, надо же, я почти не цик... не циклюсь...

По пути задерживаю дыхание. Ночная улица любит похищать дух, его бесприсутственность бесчудесна и невыносима. Когда я открываю рот, улица целует меня прямо в глотку, кусая оскалом восполенные связки. Не следите, не следите, не идите за мной.
Полные дома играют в непристойность подсматривания (за походкой), подслушивания за шагами, отдающие звуком собственных ног в чужих сапогах. Окна домов раздвигают и задвигают занавески, но это слишком похоже на манипулирование с ширинкой. Ломаются ногти. На счетчике 42-ая задержка обрывается глубоким вздохом. Улица с руками заглатывается воздуховодом, пальцами в белых перчатках из снега она щекочет глотательную трубу и заходится бесшумностью смеха.
Мне страшно. На самом деле мне редко страшно. Но этот страх пустой и дикий, так развивается фобиофобия. Когда какая-то лживая челюсть пытается не подавится твоей сопротивляющейся ногой и будто запихивает коротенькими ручонками в голодное "внутрь"...
Мои любимые, вы не попали в аварию, вас не столкнули с перрона?
Надеюсь...

Отчини мне, природа, стакан молока -
Молока от загадочных звезд.
И простой, как река,
Я пущу с молотка
Свой умственный рост.

Я поставлю в деревне большую кровать,
Приглашу в нее всех лошадей;
И седой с бородой
Стану бегать с дудой
И никто мне не скажет, что я лицедей.

А когда, наконец, смерть придет ко мне спать,
Она ляжет со мной в тишине;
Она скажет "еще", и опять, и опять,
И - ура! - будет радостно мне...

Не вменяйте мне, ангелы, это в вину;
Не крутите мне, ангелы, хвост:
Кто-то ж должен постичь красоту в глубину
От Москвы до загадочных звезд...

Спасибо телеканалу «Культура» и его циклу передач «Собрание исполнений» – спасибо за ещё одно открытие. Николай Метнер, соната №1 фа минор (ор.5).

Первая часть построена на умеренно быстрой мелодии, наверно, moderato. Она говорит о ностальгии, не такой как при сентиментальной поездке в родные места, а спокойной мощной, пропитавшей человека, ставшей его частью. Ностальгия по утерянной родине или любви. Сначала эта мелодия даже кажется суховатой, но вот она уходит в сторону, становится то жётским а-ля 2-й Рахманиновский концерт ритмом, то замедляется, становится красивой и лиричной, то переходит к высоким тонам – и всякий раз возвращается назад. И каждое новое возвращение к этой сдержанной и мощной ностальгии становится всё пронзительней и пронзительней, вводя слушателя в грустный лирический транс.

Потом вторая часть – на удивление, не adagio и не largo, – а, наоборот, ещё быстрее. И в этой мелодии есть что-то радостное и танцевальное, почти бал, и в тоже время напряжение. И веселье вдруг незаметно обрывается в грусть. Как 3-е действие «Вишнёвого сада». Третья часть начинается очень медленной лиричной мелодией, которая ускоряется и к финалу сонаты становится той ностальгией, с которой всё началось.

Шедевр, производящий сильнейшее впечатление!

P.S. Исполнял Борис Березовский.

Смотрю, как истерит Путин на пресс-конференциях - и так хочется, что бы наши обосрались!

Братья Коэны сняли новую картину – «Сжечь после прочтения». Жанр фильма – сатира. Сатира, а не комедия, потому что вторая ставит целью насмешить, а первая – высмеять. Братья Коэны высмеивают человеческую глупость и тщеславие.

Идея фильма безусловна хороша. Прекрасна закольцовка картины: в начале камера медленно спускается из космоса на один из городов Америки, а в конце снова поднимается в космос из этого самого места. Таким вот случайным образом мы видим кусок жизни нескольких людей, каждый из которых считает себя центром вселенной. Стремясь удовлетворить свои вселенские потребности, они случайным и нелепым образом перемешиваются и сталкиваются, и, конечно же, нелепо умирают. Главным инструментом режиссёров были известные актёры, играющие совершенно не характерные для себя роли. Например, Брэд Питт предстаёт в образе тупого инструктора по фитнесу, а Джордж Клуни – болтливого недалёкого бабника, изменяющего жене одновременно с несколькими весьма стрёмного вида женщинами, и страдающего при этом манией преследования.

Однако, исполнение замысла оставляет желать лучшего. Сначала очень долго недоумеваешь, почему так затянуто вступление, и только потом уже – почти на середине фильма, осознав, что это и есть основное действие – видишь, насколько чудовищно провисает сценарий. Неторопливое вдумчивое повествование больше подходит для психологической драмы, чем для сатиры (а стилистика картины однозначно намекает нам: надо смеяться), случайных переплетений жизни персонажей явно недостаточно, а все события можно было бы спокойно уложить в 45 минут, а не в полтора часа. Да и к тому же, многие события – потенциально очень смешные ситуации – рассказываются другими персонажами: «Этот сделал то-то, а тот – это». В итоге безвозвратно теряется драйв, превращая «Сжечь после прочтения» в умную, скучноватую, местами смешную картину.

P.S. После этого фильма ещё раз вспомнился старый советский анекдот, когда советский человек спрашивает американца:
– Ну и что такое ваша демократия?
– Это когда я могу выйти к Белому дому и крикнуть: «Буш - дурак!» - объясняет американец.
– Ну тогда и у нас демократия – отвечает русский – Я тоже могу выйти на Красную площадь и крикнуть: «Буш – дурак!»
Самоиронии и самокритики, абсолютно честной, без табу и стыдливого закрывания глаз, – вот чего не хватает нам (и нашему кинематографу), и что есть у по-настоящему свободных наций.
[450x300]

Беспринципность и бесчеловечность Путинского режима шокируют. Сначала он, прикрываясь миротворческими обязательствами, оккупирует два региона Грузии, вместо того, что бы выполнять эти самые взятые на себя обязательства. Теперь, когда Украина находится в тяжелейшем кризисе, вдруг требует выплачивать долги и ещё повысить цены на закупаемый газ, хотя цены на энергоносители падают! Начинаю понимать, почему украинцы считают Голодомор геноцидом. Перед нами один из его механизмов.

P.S. Не удивлюсь, если окажется, что Россия поставляет оружие группировке Хамас или консультирует колумбийских повстанцев в том, как похищать людей.

Перебирая ногами в шатком прямостоянии, мы волновались нашему духу, который имеет наглость и смелость быть сам по себе совершенно не трезвым, несмотря на отсутствие физических градусов и частичное невлияние градусов морозных. Сцена виделась шаткой, шаткой, шаткой... Милый, хм, то есть, милая, хорошее же слово? Да? Я упивалась, единолично, себя внутрь, внутрь себя этими звуками - грандиозно, хрустально, правдоподобно они извлекались из трех сюжетов музыкального вида инструментов. Да, на первую группу никакого внимания, к чему мне их бестолковая с недоразвитыми эмоциями и невыбритым себялюбием солистка? Не. Вторые! Я его сразу заметила, он сидел в позе английского джентельмена и курил свои мысли в бесперспективно-непроницаемом взгляде, очень заманчиво. Вышли - о, здравствуй, Гарик, будем незнакомы, я Ангелина, я, то есть, не совсем Ангелина, и вообще папа хотел назвать меня Гелией, но к чему вам это, я все просто подумала, подумала, сполоснув этими обжитками и остатками мозговую полость, выплюнула. Под глубинный из себя возглас, кричащий одно любимое слово "уноси/т/ло", я дрыгаюcь телом и пострунно, в такт вашим пальцам, хожу в ритме ограниченного нетанцевального пространства. Ваш медиатр перебирал мои ребра, раз за разом, оглушив исключительно и полностью. Как чудесно вас слушать, я бы ещё слушала, ещё бы час или час с половиной авансом. Как хорошо вышло - вы и я, а между нами авансцена, нужный удобный для лицезрения порог, если хотите преграда. В этом бессловесном музыкопаде я наклонялась и мне казалось, что капля, заступорившаяся у вас на носу, падала с моего носа...
Три инструмента, три. Нет, четыре, я забыла ваш голос. Спасибо за вечер, юные и самодостаточные.
Спасибо, Вера, я поцелую через два дня с половиной ночи тебя в висок на удачу, с тобой всегда хорошо.

Хм, слишком восторженная девочка, слишком...
[346x515]

"Хайе Вестхуса выносят из-под огня с разорванной спиной; при каждом вздохе видно, как в глубине раны работают легкие. [...]
Мы видим людей, которые ещё живы, хотя у них нет головы; мы видим солдат, которые бегут, хотя у них срезаны обе ступни; они ковыляют на своих обрубках с осколками костей до ближайшей воронки; один ефрейтор ползет два километра на руках, волоча за собой перебитые ноги; другой идет на перевязочный пункт, прижимая руками к животу расползающиеся кишки; мы видим людей без губ, без нижней челюсти, без лица; мы подбираем солдата, который в течение двух часов зажимал зубами артерию на своей руке, чтобы не истечь кровью; восходит солнце приходит ночь, снаряды свистят, жизнь кончена". (с)
"На западном фронте без перемен" Эрих Мария Ремарк.

во-во!
каких странных птенцов выводят слепые ласточки Мандтельштама!

На лице снова похороны;
а в огонь (эпохальный!) льют и льют черную жидкость
протухших стихотворений,
в переизбытке ее черноты подвожу темно глаза,
чтобы красота
не ходила на убыль и в сторону
от моего лицевого щита.
На лице по-прежнему похороны.
Земноводные девушки прокаженно и безнаказанно
опорожняют газа литрами,
разрывают нехрупкие прутики в
клеткообразной и образной груди,
чтобы освободить
килограмовосотенный птицу-крик.
Им же больно!
Встань на цыпочки, эти крошечные чернявые точки
не видят за собой гроба.

Ночной горшок безотходного неба
опорожняется нам на головы,
а мы будем радостно спать
и смеяться,
не разжимая склеенной челюсти,
веря, что самые противные дожди
выгуливаются
именно по ночам.
Мы откровенно удивляемся,
поднимаем методично нарисованные брови,
у нас искренне сыпется черепица, а
нос, как канализация, забит;
искоса окна домов следят
за нашей походкой.
В агностичности стресса
рождается надкусанное и недожеванное "всёвпорядке".
Закрывайся ладошками!
Ветер упорствует,
невыносим до сих пор.
[450x286]