Скачет во дворе ворона —
Ей весной крыло сломали.
Рядом, тихо и бездомно,
Рыжий кот живёт в подвале.

Просят у прохожих скромно
Что пожрать, но без нахрапу.
Кот не трогает ворону,
Та не каркает под лапу.

По утрам я им немного
Насыпаю корма в миску.
Повезло, что, слава богу,
Птица тоже любит вискас.

Я заметил (если вкратце),
Перьев ком и этот рыжий
Начали мне улыбаться
И сидеть друг к другу ближе.

Потому что если плохо,
Жизнь подставила подножку,
Этой паре как-то пох.
Ты ворона или кошка.

Просто кот и просто птица.
Пусть смешная, пусть не гордый.
Но у них, простите, лица.
А у нас, простите, морды.

© Дмитрий Купревич
[400x700]

Любимые любимых не бросают…
Тем более, когда кровят стихи.
Зубами держат, Бога вспоминают.
Но не бросают, выдумав грехи.

И не дают им встать на подоконник.
Лететь им на войну позволить-нет!
Их собирают из обрывков хроник.
И прячут на груди храня обет.

Любимые любимых не бросают.
Верней не отпускают от себя.
Кардиограмму сердцем запускают.
Своим. Не медля. Только лишь любя.

И уходя, так ждем хоть слово в спину.
Но снова мы ненужное никто.
Не делится любовь на половину.
Бывает лишь без права ни на что…





© Шотландский Виски
[392x700]

Никогда не вините за слёзы мужчин…
Что стираются в спешке, украдкой, ладонью…
Ведь они, отметя сотни тысяч причин…
Могут жизни отдать, с хриплым криком — прикрою!

Никогда не ругайте за слёзы детей…
Этим ангелам нужно их выплакать море…
И не будет вам преданней в жизни друзей…
Если вы за слезами поймете их горе…

И не смейте за слёзы судить стариков…
Тех, чьи души вас жизнью своей наполняли…
Преклоните колени пред ними без слов…
Мы и так их без времени много теряли…

Слёзы женщин своих заберите с собой…
В дальний путь отправляясь, храните у сердца…
Им неведомы сон, тишина и покой …
Пока их защищаете от иноверца…

Вы прощайте за слёзы своих матерей…
Ведь их жизни вам путь освещают украдкой…
Напишите им письма, сегодня, быстрей!
Им так хочется знать, что их дети в порядке…

Никогда не бегите, если плачет ваш друг…
Молча рядом побудьте, вам все это зачтётся.
Наша жизнь, это очень законченный круг…
Вы сбежите и вам это сразу вернется…

Никогда не вините за слёзы себя…
Только искренне, честно, навзрыд у порога…
Провожая любимых, скорбя иль любя…
Не виня никого… Для себя и для Бога…






© Шотландский Виски
[393x700]

Утро, будильник, галстук, рубашка.
И капучино допит на бегу…
Встретилась в лифте сегодня букашка…
Лет этак пять или шесть, не совру…
Шапка пушистая, шарфик в цветочек.
Шнурок на сапожках развязан один…
Стоял такой сонный, цветной ангелочек…
Гордо сжимая в руке мандарин…
Вдруг эта кроха глаза поднимает…
Два васильковых таких мотылька…
«Дядя грустит потому, что не знает,
откуда на небе плывут облака?»
Мама смутилась за дочку в улыбке…
Я с умиления таял как лед…
«Пусть он напишет желанье в открытке!
И Деду Морозу его отошлет!»
Я улыбнулся настойчивой крошке…
«Дядя грустит потому, что один»
И протянула мне в теплой ладошке…
Вкусный, оранжевый, свой мандарин.
Вышел на улицу, слезы, мурашки…
Дети как ангелы видят людей…
Спрятал под сердце подарок букашки…
И зашагал за открыткой быстрей…





© Шотландский Виски
[466x700]

Наверное, это старость,
О прошлом болит душа,
Всё, собственно, там осталось,
А стрелки вперёд спешат.
Глаза открываешь — восемь,
Сходил в магазин — среда,
Сварил себе кофе — осень,
Прилёг отдохнуть… ну, да…
Но есть у меня, припрятан,
Ещё один циферблат,
Цветные на нём заплаты
И время течёт назад,
Ко дням с «Пионерской зорькой»,
С героями из былин,
Туда, где Хоттабыч с Волькой,
«Мурзилка» и нафталин.
Где молоды папа с мамой,
Где радостный Первомай,
И где — гоп-цаца — тот самый
Девятый идёт трамвай.
Скакалки, кино, пистоны,
Свидания, эскимо,
Домашние телефоны, стоявшие на трюмо.
Торжественное с экрана,
Московское: «Гаварит…»,
Сенкевич возил по странам,.
Был выбрит, а не побрит.
Там письма пером писали,
Разгладив тетрадный лист,
Всегда магазин искали с названием «Букинист».
На праздники покупали
Копеечный «Солнцедар»,
Пакеты в тазу стирали,
Жевали блестящий вар.
…Ну, вот, механизм заело,
Куда мне — вперёд, назад?
Да… жалко, не всё успела
Самой себе показать.
Осталась бы там надолго,
А лучше бы — навсегда:
Родители, дача, Волга —
Счастливейшие года.
Наверное, это старость:
Здесь — «функция», там — душа.
Здесь только курить осталось,
А там я могу — дышать.






© Ольга Бакулина
[525x700]