дидерихнуться = рехнуться (обязательно пафосно, трагически).
обарботеть = стать наглым и надоедливым, кормя всех стихами.
забарботтать = заболтать (кого-нибудь) до полусмерти/невнятно произнести, залопотать = ты что барбочешь?

только Веннен пока ни во что не впутывается)
хотя... нашёл книгу "Пороха и взрывчатые вещества", среди авторов которой имеется Л. Веннен.

Роберт Фрост
(перевод В. Топорова)

В смысле пенья

Пока мы не взялись за дело,
дул ветер, как ему взбредёт.
Что было силы и всецело,
в любом краю, из года в год.

А мы взялись за обученье:
не так задул, не в тех местах,
и слишком шумно — в смысле пенья. —
А в смысле пенья надо так!

Ценя в примерах простоту,
мы взяли воздуха за щёки
и выдули, погрев во рту,
его по порциям и в сроки.

По порциям и в сроки. Впредь
он знал, чего недоставало —
губ, горла, пауз, — чтоб запеть...
И ветру стало ветра мало.

если лечь носом на стопку корректуры и поглядеть, куда попал, перед глазами появится заснеженное поле: чёрные неровные борозды строчек и снеговые полосы пробелов. совершенно ноябрьская чуть припорошенная снегом картина. через некоторое время начинаешь чувствовать запах зимы, холодного воздуха... если пролежать долго, заболит горло и может отморозиться нос. вот так вот...

невепрюшка нагло вымогает яблоки и морковку, когда я иду мимо с кухни. на вопрос: «зачем тебе столько?» свистит, трясёт клетку и раскидывает опилки. у меня есть чашка с водой, там лежат кружочки морквы на целый день. теперь мзда и вовсе похожа на настоящую мзду, только морковными оранжевыми монетками. Фредок сразу же с подозрительной стражницкой физиономией пробует монетку на зуб. «ладно, проходи, не задерживайся».

может быть особая должность: «фредик при посольстве». занимающий её будет сгрызать все важные документы, которые нужно уничтожить. я неосмотрительно оставил на диване (там прогуливалось свинство) листок с письмом, а когда вернулся, половины уже не было. качественно уничтожил, с любовью к делу.

сегодня гонялся за свинством с расчёской — нужно эту львиную «собаку» причёсывать, а свинтяй носится и отчаянно пищит. ещё и ругается тонким голосом: «ай, люди добрые, чего стоите-смотрите, ироды, убива-а-а-а-ають!»

бабушка зовёт свинство свинчиком и свинкОм. а я по-разному, в том числе фредителем. и особо ругательно — дикушей.

[показать]

Всем огромное спасибо , тема исчерпана, список составлен).

<

список

[200x303]
Peter Ackroyd: Dan Leno and Limehouse Golem. The Trial of Elizabeth Cree

What is one murder here or there compared with the historical process?
And yet, when we pick up a newspaper, what do we find but murder alone? (с)

«Процесс Элизабет Кри» – чисто английский роман: убийство в туманах и трущобах Лондона последней четверти 19 века. Общественность, пребывающая в ужасе от того, насколько кровожаден и изощрен убийца, приписывает ему сверхъестественное происхождение и награждает прозвищем «Голем из Лаймхауса».

Это вторая книга Акройда, которую довелось прочитать. Но если «Дом доктора Ди» показался слегка занудным, то в данном случае чисто английское занудство отсутствует напрочь. Очаровывает все: удивительные переплетения казалось бы незначительных событий и их результаты, прихотливая связь и взаимовлияние героев, даже не знакомых друг с другом, художественная реконструкция исторических событий, их альтернативная трактовка и пр. Интересно, на мой взгляд, использование историко-топографического материала, что придает роману флер документальности (для увлекающихся историей Лондона; кстати, в послужном списке автора имеется работа «Лондон. Биография» – опять же, для увлеченных).

Тема смерти – и убийства в частности – лично мне видится весьма традиционной для английской литературы, быть может, даже более, чем любая другая. Но Голем не просто убийца, он маньяк претенциозный, мнит себя художником, свои убийства обставляет с шиком (по крайней мере, уверен в этом), по-детски счастлив и горд, что его «шедевры» не остаются незамеченными публикой. Декорациями Голема является Лондон – одновременно и мастерская, и галерея для демонстрации «шедевров». Однако город не только декорация, но и соучастник, ибо «Лондон безмолвно, зловеще присутствует позади – или даже скорее внутри – самих убийств…». В общем, Голем слишком буквально усвоил завещание Великого Барда: «Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры».

Театральность присуща не только линии Голема, но и роману в целом – ну, хотя бы потому, что как минимум двое из списка главных героев – Дэн Лино и Элизабет Кри – актеры, комедианты. В случае Элизабет опиум для народа временами подменяет ей действительность: в какой-то момент декорации для нее становятся реальнее, чем улица Лондона, изображенная на них. А финальная фраза актрисы «Вот мы и снова тут как тут!», произнесенная на эшафоте ^{я не спойлер – об этом читатель узнает с первого предложения первой главы}, вообще снимает реальность происходящего и превращает казнь в фарс на подмостках. Чисто английское the show must go on: «Лондонцы умеют оценить хорошее убийство – не важно, на сцене оно происходит или вне ее…».

«А напоследок я скажу»: очень порадовала эклектика и жонглерство постмодерна. Нарушение временной последовательности событий: сцена казни открывает роман и завершает его, но уже на другом витке событийной спирали. Использование различных стилей речи и различных форм повествования: стенограмма судебного процесса, воспоминания Элизабет, дневник Джона Кри, историко-топографические авторские отступления и заметки, где речь идет о героях в 3-м лице…

P.S.: «…страшная сцена была позади, повешенная ожила, и теперь начнется потеха. Элизабет Кри возникла перед ними в новом обличье, как бывало прежде…».

эйкспозиция
(всё об эй, ай, ах, ох и компании? или выставка ван Эйка?)

...комиссия по музейно-выставочной работе с детьми, образованная в 1025 году...
(дремучие года, мохнатый век комиссий)

в классцистических произведениях (пишите-пишите, — говорили на лекции) существует конфликт долга и сердца. решаемый обычно в пользу долга. а я-то куда впал? конфликт сердца и сердца. точнее, сердца, тянущего в разные стороны. нужен в Одессе, очень нужен тут. приходится переводить всё в знакомую область «классической» логики: где нужнее, где должен (нет, «должнее») быть. здесь. на какое-то время сердце становится единым (и неделимым). а потом равновесие нарушается и снова начинается клятый Дидерих с кошмарами во сне и наяву. вчера я уже подумывал идти сдаваться в Приют безумных. сегодня не подумываю. и без них справлюсь... с помощью упрямства и вселенской своей дури, которая страшная сила. сегодня сонный, весёлый и злой. потому не буду драматизировать... дидерихизировать. хорошее слово.

[369x434]

Отличная книга.

 Живой ум и в праздную минуту найдет чем себя занять и довольствуется малым.

[351x539]
Во всем виноват Клайв Льюис, это он первый написал о попаданцах, и теперь многие и многие авторы идут по его стопам, вопрос в другом, а хорошо ли это они делают.
Сначала хотела я прочитать, что ни будь из иностранных авторов, но что то, ни чего не смогла выбрать. Зато пока искала постоянно попадала на «Чужака», и я подумала, это знак, и стала читать. Сейчас спустя неделю после прочтения последних доступных глав, и почитав отзывы других читателей, скажу честно, мне все равно нравится, и с теми, кому не нравится, могу, поспорить и даже аргументировано. Как понятно из первого маленького абзаца и из аннотации, серия не опять, а снова о попаденце. Что можно сказать? Вам не нравится быстрая эволюция ГГ? Да прогресс ГГ очень быстр, но этому дается логическое объяснение, меня оно устроило. (Вообще не люблю слабых героев, на то они и герои) Вам не нравиться язык? Да ну, я вообще от него была в восторге. И главное ни разу не хотелось перемотать дальше, а вот читать хочется. А вот с мнением что сюжет смахивает на Diablo II... , ничего не вижу плохого, мне Diablo II нравится, и вообще каждый черпает вдохновение там где хочет и может, а как вы думаете создаются уникальные фэнтези миры?

Аннотация Чужак. Ученик:
Люди, выдавленные своим миром, чужие для него, встречаются очень редко. Церковь берет их под свое крыло и выпускает в мир, когда считает их полностью готовыми к предстоящим им испытаниям. Среди них были паладины, маги и даже один пророк. И все они не оправдали возложенных на них надежд. Все погибли, кто случайным образом, кто от рук созданий и слуг Разрушителя. Чужак, не воспринимаемый Арландом, не сможет в нем существовать и, тем более, выполнить возложенную на него миссию. Чтобы проверить простого русского парня, по имени Влад, невесть как попавшего на Арланд, отправляют во внешний мир — не дав никаких инструкций, сведений об окружающем мире, не расставив ему приоритеты, в том числе и втайне и от него самого, не дав вообще ничего, кроме знания Общего язык. В одно из самых сложных для выживания мест, в город Белгор. Неминуемую смерть чужака, в течении нескольких часов, отсрочили всего два фактора…

одно хочется сказать: гхы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ыр! ведь так и есть!
[показать]

ТЫЦ! – сказал орех, когда Эф. Нордмессер стукнул по нему молотком. и не раскололся. тогда Эф. Нордмессер попытался расщёлкнуть орех дверью. ХРРЦ! – сказал орех и не раскололся. Эф. Нордмессер выкинул орех, а я его нашёл и расколол Эсператией. в чём мораль? орех ДОЖДАЛСЯ!

"...междисциплинарная методология провокатирует интегральное значение на основе данных наук..."
мы все умрём!

Недавно прочитала книгу И. Макьюэна - "Искупление", советую её всем, обитающим здесь, читателям. Необычайно поразительная книга, дочитав до последней строчки я её долго находилась под впечатлением.

Сюжет повествует о 13-летней девочке Брайони Толлис, обладающей невероятной фантазией: она пишет пьесы, придумывает истории, в общем малолетний писатель :) У неё есть сестра, Сесилия, которая только что вернулась из коллежда домой и встречает друга дества Робби. В один из вечеров, на званом ужине, по случаю приезда гостей, Брайони застаёт в библиотеке Робби и Сесилию только что признавшихся друг другу в любви и неправильно истолковывает увиденное на свой детский лад. Тем же вечером насилуют её кузину. Соединив в голове первое и второе, она без зазрения совести указывает на Робби..

События того вечера становятся причиной вражды между двумя сёстрами, растянувшейся на протяжении всей жизни, которая разворачивается на фоне Второй мировой войны.

Данная книга потрясла меня до глубины души. Переживания, эмоции и мысли персонажей автор будто пропускает через самое себя и заставляет читателя полностью прочувствовать каждое сомнение и каждое переживание героев. Обязательно нужно прочитать (честно говоря, великая "Ромео и Джульетта" произвели на меня гораздо меньше впечатления). 

Теперь эта книга в моём личном списке предпочтений занимает одно из первых мест. Всем советую взять в руки данное произведение, явно не прогадаете ;-) Кстати говоря, есть недурная экранизация "Искупление" 2007 г. (Кира Найтли, Сирша Ронан, Джеймс МакЭвой)

p.s. была бы очень благодарна тем, кто смог бы посоветовать нечто похожее на "Искупление" или "Дневник памяти" и "Дорогой Джон" Николаса Спаркса. Словом нечто эмоциональное, разрывающее на части и происходящее на фоне Второй мировой войны (того времени, имеется в виду). Очень уж впечатлилась ;) Извините, если какое-то из правил нарушила, старалась следовать. Всем спасибо за внимание)

 

[200x314]

[показать]       Мужчины, которые не прощают женщинам их маленьких недостатков, 

       никогда не насладятся их великими достоинствами.

 

     К сожалению, авторам не удалось развернуть тему манипуляции, и книга совершенно не оправдывает названия. Ожидал гораздо большего, но ничего лучше чем  "Зверский Самец: Как стать мега-гуру" у ребят написать не получилось. Те же каллибровки, раппорты и якоря...поняв в какой-то момент что читать серьёзно эту книгу невозможно, придумал ей другое применение - читать вслух жене на ночь, серьёзным тоном. Всё неделю засыпали с хохотом....)

 

      

     

 

 

 

 

в вёрстке добрался до листа с целым списком. а та-а-а-ам... натурально, тролльский язык. что можно ещё подумать, когда первыми в списке идут сладкозвучные АХР и АХРР?

АХР — это то, что тролль говорит, проснувшись.
АХРР — это тролль с удовольствием потягивается.
ГОХМ — тролль сдержанно хмыкает, подкашливает, привлекая к себе внимание собеседника (если оно ещё не): ГОХМ-ГОХМ.
ТОХМ — вариант хмыканья ГОХМ. с оттенком жалости к несчастному, который сам напросился, ведь правда же, сам?
ГРМ — тролль огорчён, что собеседник его не понимает.
ДХШ — тролль фыркает.
ИНЖСА — тролль произносит это, чтобы убить собеседника морально — ИНЖСОЙ ведь так просто не назовут.

Настроение сейчас - свернуться

кошка по имени Душа Моя :)

[362x401]

[200x298]Тексты, вошедшие в посмертный сборник Вайля, можно разделить на три группы. Большую его часть занимают путевые очерки и эссе о путешествиях, до этого публиковавшиеся только в периодике. Кроме них, в сборнике еще три главы из неоконченной книги "Картины Италии" и всякие мелочи вроде отрывков из интервью.

Путевые очерки, собранные вместе, своим географическим разнообразием напоминают воландовский глобус: стоит только приглядеться, и можно в подробностях рассмотреть любую (кажется) точку мира. Причем показывают по этому глобусу обычно вещи приятные - как люди живут, что едят и пьют, что у них есть красивого и просто любопытного. Как и всегда, Вайля равно интересуют музеи и рестораны, архитектура и кухня, литературное прошлое и повседневная жизнь. Такой Вайль всем знаком - обидно только, что журнально-газетные объемы явно не дают ему развернуться.

Еще обиднее становится, когда читаешь главы из книги об итальянских художниках. Каждую из них автор и строит, как картину: тут и несколько героев (сам художник, его заказчики и персонажи), и пейзаж за их спиной (рассказ о городах, в которых художник жил или работал), и разные необязательные, но любопытные детали (беседующие слуги на "Тайной вечере" Лоренцетти или вокзал в Ассизи, на котором почему-то нет часов). Про каждого из своих героев Вайль просто и ясно объясняет: чем он хорош, что в живописи сделал первым, почему может быть интересен нам сейчас. Никуда не делась фирменная эрудиция и умение формулировать: "Джотто остается той незыблемой монументальной печкой, от которой ведутся танцы всего западного изобразительного искусства".

Михаил Гаспаров когда-то писал, что и с глухим можно говорить о музыке, нужно только найти нужные слова. Петр Вайль умел их находить, о чем бы ни рассказывал: литературе, еде, вине или живописи. И теперь ясно, что с его смертью мы потеряли не просто автора и человека. Мы потеряли книгу, которая могла бы стать для русскоязычного читателя тем же, чем стала "Занимательная Греция" - образцовым путеводителем по целому пласту культуры.