Доброе время суток. Вас приветствует один из пользователей icq сервиса.

Извините, если я пренебрег вашим личным временем, и занял энное количество часа вашего внимания на просмотр моего запроса на авторизацию. Я бы хотел добавить ваш номер в свой список контактов, если вы естественно дозволите мне, и не посчитаете это чем-то низменный и маловысотным. Я не преследовал никаких конкретизированных целей и никак не думал использовать этот скоропостижный разговор в своих определенных, неизвестных  вам, замыслов и каверзных задумок. Вы вероятно решите что это спам-рассылка , и добавите этот контакт в список игнорированных пользователей. Уверяю вас, сообщение несет в себе информацию исключительно содержащей просьбу об авторизации, и не более чем это. Вы не найдете здесь ни ссылок на сомнительные сайты, ни сведения о чем-то что могло бы заинтриговать вас или же наоборот показаться предельно лишним. Я лишь взял на себя решимость послать вам данный запрос, и терпеливо выжидаю вашего решение на преподнесенный мною вопрос. Вы, конечно же, вольны избирать ход ваших решений сами, но все же, я бы осмелился просить вас хорошо подумать перед принятием вашего окончательного решения. Кто знает, быть может  ваше решение предопределит дальнейший ход событий моей жизни, и не исключено что отказ в мою сторону негативно повлияет на мою психику, иль заденет мои глубокие чувства. Также, смею добавить, совсем немного относительно теории вероятности, верно наши судьбы еще коем образом переплетутся и мы постигнет полное единение душ, и…

Пользователь принял ваш запрос на авторизацию

Смотреть это видео

Сотворенный мною недавно клип по Тетради Смерти.

(титры в конце все испортили, как по мне)

Смотреть это видео

Мой маленький (всего 30 секунд) клип/AMV по аниме Сlaymore.

Не судите строго, я все же от всей души делал(=

[698x408]

Просто захотелось чтобы было, весьма везомая притча, и как раз подходит под настроение.

---

Суфийская притча

---

Царю Хосрову был задан вопрос:

— Кому из людей ты пожелал бы в первую очередь поумнеть?

Он ответил:

— Моим врагам. Замечено, что умные, замыслив злое, очень редко выступают в поход. Глупых же ничто не останавливает от безрассудных поступков.

Стараться убежать от своих же кошмаров, оставалось тем же бессмысленным действием. Ведь даже если прятаться от них, не смыкать глаз, все равно их абрисы и образы неминуемо предстанут перед глазами.

Я помню те фотографии, которые ты мне принес. Что на них было? Я видел сперва только красные пятна, пока не разглядел очертания лиц. Но только у этих ликов были пустые глазницы, да прорезью изображался рот. Эти снятые с живых лица, все как один искажались в ужасе, испуге и боли. Все одинаково свернулись как жалкий клочок кожи, который будто никогда не был частью чего-то живого.

Помниться, глаза как назло приковались к этим снимкам, взор бегал по каждому вырисованному кусочку, рассматривал. Пусть и картина эта уже и так задержалась в голове надолго, но все равно нельзя было отвести взгляд. Из живых лиц словно сделали маски.

Кто же был способен на такое? Промелькнула мысль и странное желание познать, кто столь художественно снимал такие личины. Я долго просматривал все, что было связанно с этим делом. Фотографии, видео, статьи. Я настолько увлекся этим, что был попросту одурманен самим фактом. И одновременно что-то знобило меня, отчего-то надавливало на душу и перехватывало дыхание. Был ли это страх или порывистое ощущение, захватывающее дух, я так и не смог разобраться.

Проходил не малый промежуток времени, на время поутихли слухи, перестало, как будто забылось, обсуждаться само это разбирательство. Все вернулось в прежнее плесневатое русло.

Буквально, хватило подождать некоторое время, пока все утихнет, для того чтобы показался на виду еще один удар. То кажется была ночь, да только без звезд и луны. Лишь темная завеса застелила все небо без единого проблеска света. Я совершал обыденную вечернюю прогулку, когда до ушей донесся наполненный леденящим ужасом визг.

Забитый в глубину темный угол, погасшие в округе фонари. Все как по элементарному сценарию ужасов, не находите? Сведенная дрожью фигурка девушки, затрепетала в одиноком тупике. Все тело как под тончайшими волокнами тока содрагало её и било изнутри. Взвившись рядом, стоял скрытый в тени мужчина. Нет, я не запомнил как он выглядел. Я даже не помню держал ли он что в руке. Единственное, запомнившееся, как его рука легла на лицо девушки, потом он легко провел чем-то по нему, и дальше в руке его сошлась новая добыча. Повисшая, обмяклая кожа.

Я тогда осел на землю, не понимаю почему, но меня внезапно сковал страх. Ни ноги, ни руки не были мне подвластны, и мне оставалось лишь как кукле сидеть на земле и издавать судорожные вздохи.

А потом все произошло слишком быстро и растянулось как на вечность. Возвышенный силуэт нагнулся надо мной и взял за горло, после чего незначительно держал на весу. Я смотрел в эти холодные, ничего не значащие глаза, которые смотрели на меня не больше чем на игрушку. Грубые руки ухватившиеся за мое лицо, и жестокая улыбка. Плотными тисками они сошлись на коже и тут же пальцы начали, словно срывать с меня мое же лицо…

Пожирая разум, шум разрывают голову и получаешь экстазное удовольствие, когда закрываются глаза в бессознательной дреме. И все только потому, что ты ничего не чувствуешь тогда. И это удовольствие.

Пора было привыкнуть, что в мире, как и равно везде, преобладает позиция равноценного обмена. На все что мы приобретаем, платиться определенная цена, и как ни прискорбно ценники нам чаще не видны. Поэтому продавщица-судьба попросту берет за что-то взамен то, что сама возжелает. Все настолько равнозначно, что за каждый свой блистательный выигрыш, платишь сокрушительным поражением. За радость – горем, за умениями – осечками, за улыбку – слезами, за любовь – ненавистью. Что за демагогия на ровном месте спросите вы? Вещи ведь совершенно разумеющиеся, и настолько естественны и разумны, что оспаривать такую позицию было попросту невежеством. Данное рассуждение возникает у всякого, когда на голову ему обрушивается, то, что сбивает с ног и сводит с толку. Он спрашивает «за что? Почему так?!», и вторит ему лишь его собственный голос. А на самом деле, просто время платить по счету. И если даже сперва удается удержаться от расплаты, то цена подлетит на проценты и возьмет еще больше.

И все же, за что может быть уплачена стоимость ценною в жизнь? Что такого величественного и могущественного может предоставить судьба за такую цену? И что мог получить взамен человек на жизнь в муках? В тех муках, которые превращают картины в блеклые виды, а музыку в бесполезный шум, когда все вокруг затухает миллионами свечей и хочется лишь кричать дни напролет разрывая горло. За какую силу уплачена такая цена, или же это попросту такой рок, обрекающий человека на муки? Ну нет…все уговорено и отмечено, и если уж товар будет настолько хорош, то можно купить его пусть и за такую цену.

Безумие, глупость? Согласен, так оно и есть. Но из чего тогда соткан мир как не из безумия?

^{Все это лишнее, все это ни к чему.}

^{Отрезать и в мусор. Отрезать и забыть.}

Взломать код доступа, провести цепочку от начала до конца, сложить пазл, который так и не уложиться в картинку. Бездумные, неосмысленные логикой вещи собираются в комок. Нервов.

Простые, никчемные занятия украли время и так и не оправдали затраченные средства. С противным зудом в голове, безвольно закрываются глаза и опускаются руки, а потом с еще большей скрупулезной ненавистью набрасываться на угрызения своих ненужных действий.

Онемело, поглядывать на ситуацию и скрепя зубами от злости. Все было не нужно, все смысла не имело. С хрипотцой огрызнуться и развернувшись, уйти травить организм антидепами. По ходу бранясь и тяжело вздыхая, разбить дурные мысли на осколки.

Затемнив зрачки глаз, составляя картину мрачности и недовольства, встать за новое полотно и начать заново. Забрызгать и размазать кисточкой белый холст, и снова испортить всю картину.

И снова заново. Поиграть воображением зрелищами, вздохнуть и разорвать полотно. Все это проходили, все это уже было.

 Противнейшим, настырнейшим, грызущим чувством, отдаться грязным мыслям и размазать чувства по стене, как никчемное насекомое. Просто взять и уничтожить все, что свидетельствовало о недавней ошибки. Так будто не было ни её начала, ни промежутка, ни финала. Стереть и уничтожить.

 Стереть все файлы и заметки, убрать в корзину все ярлыки ситуаций. Очистить. Очистить от мусора мозг и тело. Испить спирта и йода, хлоркой убрать пятна с тела. Очистить. А после стереть.

 Бельмо позора осознания, закрывает глаза и поглощает рецепторы ощущений. Осталось только двое дуэлянтов. Остались обрывки мыслей и ты. И кто победит в неравной борьбе за рассудок подсказать никто не сможет. Поводом были излишние действия, предлогом стали они и развязали сражение, и протекание его решит лишь только время.

 Смериться с ситуацией и продолжать начинать, вот резолюция этого не начавшегося акта.

Однажды, в тот день когда ему исполнилось под двадцать, тогда в тот хладнокровный зимний день, одним среди своих подарков – он получил ту вещь, надолго завладевшей страстью.

Розу. Но нет, не просто розу! Стеклянную, божественную розу, что заколдовывала чужие взоры, своим пристяжным пленом. Она была хоть не жива и неестественна, зато прекрасна и изящна. Она никогда не завянет, не погаснет, не испортиться – её молодость вечна. Она красива, так красива, что взгляд от нее отвести трудно и нелегко, но красота её так холодна, ненастоящая.

А он не сводил с неё глаз, все смотря, приковано, как будто та дурманила его. И день, и ночь и вечер он миловался ей.

«Она ненастоящая» - говорили ему окружающие часто.

Он говорил: «как так, она ненастоящая?! Все это чушь и вздор! И клевета!»

Он долгими днями просиживал время, сидя в своей комнате, любуясь своим ледяным божеством, закрывая шторы на окнах, затворяя двери. Люди ведь не поймут и не оценят, а если и осмыслят, то околдуются ей и заберут. Но этого нельзя никак допустить! Её нужно спрятать от прочих глаз, убрать, чтоб никто не видел. Скрыть само существование!

И тогда он возвел ей крепость, он скрыл возможность лицезреть её за стеклянными стенами, сбиравшие толстые стекла, что пропускали лишь дневной да лунный свет. Он навещал её, он любовался ею. Она была иконой, которую он идеалом избрал.

Она ж покорно, незабвенно спала в вазе,  своих холодным, вечным снов. А он не замечал другие розы. Ведь для него была одна она.

_{^{Мы легко престращаемся к нашим идеалам возводя и одухотворяя их божеством. Иногда и не замечая того.}}

Слишком много слов. Не надо, все они пусты и не нужны. Можно большинство в охапку взять и в урну выбросить. Все они уже потеряли смысл, и срок годности этого товара кончился давно. Скажи «прощай» им, и замолчи. Все они лишь излишек пафоса и надменности, все заезжены и стары. Они уже не в моде. Забудь их.

Но все равно опять, опять, они летят как птицы в осени, их много. Они заполняют уши и ломятся в барабанные перепонки.

Хватит, это походит на сломанное радио, что передает в большинстве шуршание без слов. Да, эти слова назойливо шипят. Ядовито и высокомерно, прикладывая к ним весь яд.

Большой сценарий. Устарелые пьесы. Зрители ушли, зал пуст. Декорации сняли, а актеры дотошно цитируют который раз один и тот же монолог.

Толстая книга в сером переплете, размазанные мелкие буквы диалогов. Страницы перелистывали так часто что всю публикацию возможно рассказать наизусть. Каждый параграф, абзац, строчку и букву.

Да, раньше это было актуально, раньше были и приверженцы и поклонники, и часто все те слова цитировались и вспоминались. Но они надоели, и стали просто съеденными молью платьями.

Эти слова  уже не к чему, но их все повторяешь вновь.

Подавись ими, захлебнись, удавись. Слишком много ненужной информации, слишком много ненужных слов.

Вооружившись безрассудной решительностью, он решился взять крепость напропалую. Столкнуться с ней и непоколебимо взять на таран, вломившись и разорвав неприступные врата. По глупости своей, он не рассчитал и не успел понять, как стражи цитадели выдвинули острые пики пред собой.

 Разогнавшись, безостановочной скоростью он летел на них, как голубь на вертел, едва сумев заметить острые наконечники наготовленного орудия. Он останавливал ноги, но они инеркцией неслись на встречу пораженью. И поздно было останавливаться. И вполне легко предположить исход такого необдуманного поведения. Несколько штыков разяще рассекли его грудь, дав открытую рану для рвущейся наружу крови, которая так и заблестела на лезвиях. Он повис на них, как кукла, так тряпично и жалко. Он не мог сдвинуться. Ход туда – откроеться сильнее рана, и от потери крови смерть наступит мгновенно и не спрашивая, ход сюда – и еще сильней насаждаешься на пики. Безысходно.

 А кто виноват? Глупость? Он сам!

 Я наткнулся на пики, сдавайте червы.

[700x525]

Он родился совершенно здоровым. Рано научился говорить, быстро учился и умственно

превосходил одногодок.

Родители не сразу заметили его отклонения. Они напрасно понадеялись на идеального ребенка. Свои надежды они постепенно начали хоронить, как замечали, что их чадо отличается от других.

Такой болезненный, всего от роду около шести лет, а уже по хворости мог бы сравниться с взрослым человеком.

ОРЗ, простуда, бронхит – под свет этого светофора он и рос, к прочему еще и непрекращающиеся головные боли, что были постоянно и всегда. Но за долгое время организм с ними свыкся и вскоре не отдавал должного внимания. Так привык, что без них и не представлял себе жизнь. А головной болью, оставалось именовать лишь сильные припадки, когда боль начинала парализовать сознание и отдавать его в оковы бессознательного состояния.

Однажды когда мать пожаловалась, как-то раз, на свою головную боль, мальчик удивлялся тому, что до этого она не болела вовсе у той. Это прозвучало так дико и странно что он даже не поверил ей. Спросил об этом одного, другого, и все сходились к мнению что постоянной головной боли не должно быть и не правильно это. Тот только пожимал плечами и удивлялся – может ли такое быть? Иль же это просто стало частью его уже?

В целом и вид его вызывал лишь только волнения со стороны родителей. Бледная кожа, сопровождающаяся малокровием, ранее_появившиеся синяки под глазами, хилость и некая хрупкость тела. Кукла, из хрупкого материала, которую, как казалось, уронишь – и погибель. Но жизнь не обрывалась.

Еще время, доктора, доктора…

В один из дней, когда давление надавило на голову с такой силой что отключило сознание, его повезли в клинику, но день спустя. Врачи впали в ужас и недоумение обследовав парня.

Труп, живой труп. По всем показателям. И странно что еще на ногах стоит, разговаривает и мыслит, да и живет впрочем как нормальный человек. По общепринятым нормам он уже должен быть как минимум при смерти, а тут…

Тогда наступило осознания страха, доктора свели все на слабость организма и слабый иммунитет, хотя мнения были другого. Наверняка подумали, что тому не долго осталось…

Но он все еще жив, и не капли не при смерти. И потребности в докторах, смотря на ситуацию, не видит. Он жив, и этого достаточно.

Кто я?...

Что я?...

О небеса, ответьте что же я такое!

Дай снять мне маску, тяжело дышать.

И все сомненья наконец прогнать,

Кто я, спрошу опять?

В ответ лишь пару мелких слов,

Пустое эхо вслед.

Хочу сразиться от оков,

Хочу свободным быть.

Хочу не прятать лица,

И думать будто сниться,

Что я свободен, навсегда…

Но видно это не судьба.

Срывая маски, все с лица.

Теряю литры крови…

И будто все мне кажется,

Все ложь, один театр.

И я отрекся от лица,

Как сын отрекся б от отца.

И потерял истоки…

А пальцами за маску уцепившись,

Я дернул её вниз.

И удевившись,

Я не нашел уже лица…

Скромный пост к самому близкому мне человеку, передавший царившиеся внутри огоньки мыслей.

Я болен, я болен тобой и этой болезни нет лекарств.

Я давно еще пытался излечиться от тяжкого недуга, но ничто помочь не могло: я пытался забыть, я пытался закрыть себя болью, и запереть свое сердце на непроходимый замок.

Но ты все время вскрывал его, как злостный взломщик, открывая дорогу к кусочку льда в груди. Но нет, ты не разбил тот лед,  не размозжил его о грани плиты. Напротив, ты захотел снять с него оковы ледяные, полюбоваться на плоть без брони. На медленном огне ты растапливал жесткий, покрывший сердце слой, а после открытым, им ты насладился.

Нет, мы все равно во многом разные, и мысли наши часто спорны и противоречивы меж собой. И часто приходилось нам терпеть непонимание и расходимость мыслей. Я говорил тебе про осень, ты улыбаясь твердил мне про весну. Я взглядом устремлялся в небо, ты взор убирал к земле. Мы часто не понимаем друг друга, и даже смеемся о своих приступах сумасшествий и мыслей безумных. Бывало, запирались от общего мира, замыкаясь в нашем тесном мирке. Там только двое, вход закрыт, и никого не пустят. Там мир весь наш, и никто другой не в силах будет понять и прочувствовать его помимо. Взвесим замок, и никто не зайдет. Никто… никто и больше не нужен.

Ты мой фетиш, моя болезнь и кара моя, за все грехи. Я люблю и ненавижу себя, за эту зависимость. Ты мой наркотик. Наркотик, к которому так покорно и не сопротивляясь пристрастился мой организм. И не один, даже самый лучший, психолог не сможет подавить эту манию, и отстранить меня от этих чувств иглы.

Я пьян...я пьян тобой, но испытаю Тан-Таловы муки. Я не могу напиться, стоя по колена в воде. Ты дурманишь меня и завлекаешь алкоголем  крови.

Пойдем, я не отпущу тебя. Никогда.

Ключ от моей души, лежит в твоем кармане…

От DarkHope моему Марионеточнику.

[699x502]

Она ни плакала. Никто и никогда не видел, чтобы она сронила хоть одну слезу.

Нет, нельзя сказать, что поводам им не было, и были. И сильные, и дерзкие, и недужные. Что задевали душу, и ранили её. Но что вы, не одной слезы. Никто и никогда не видел.

Легко, как шелковый платок она скользила по улицам, воображением играя с прохожими, вещами, переулками. Смеясь по-детски и наивно, и озорно играясь, она как ребенок ступала по дорожке и восхищалась самыми простыми, казалось вещами. По вечерам, бывало, сидела та на крыше, свесив босые ноги и любуясь лунным светом. Болтая ногами, как будто трепещет их в воде.

Она играла. Она играла в жизнь и наблюдала, не понимая строгости и твердости людей.

А все лишь удивлялись. Как так, не разу ни слезы не уронила? И переглядывались  лишь только меж собой. Им было это дико, странно, и это, понять им было не дано. Бестолково хлопая глазами, они присматривали за диковатой дамой, и взгляда не сводили те с неё.

Вы спросите, кто это дама? Всего лишь женщина, и ничего чудного нет тут. Жила одна в небольшой квартирке, на окраине малого городка. А муж её, что верность она ему  преданно хранила, еще как прошлой осенью забрали на войну. И все надеянно его, ожидая, дама не теряла ни лица, ни улыбки.

Однажды осенним днем, всего за год спустя, когда едва коснулся холод, и ветер бунтарски на улицах свистел, тогда пришла тугая  весть– что муж её был на войне убит. Все разом ужаснулись и все, все как один, смотрели на женщины лицо. Но нет, в глазах её нет слез.

Они сухи, как и всегда. Заметно дама та была ухвачена, заметно было – больно ей. Она так не сказала и не слова, и медленно ушла домой.

Закрыв покрепче, понадежней дверь, и занавесив окна. Она присела у стены и горько зарыдала…Тихо и отчаянно, убито. Содрагая пол слезами, и влажные разводы оставляя.

Долго плакала она, а после, поднявшись, привев себя в порядок, снова на улицу ступила.

И вновь глаза были сухи, и вновь вздымались уголочки рта. Все поражались «как же так?» она ж наивно улыбалась.

[525x275]

Стой, это бездна!

 И не жди иного, бесполезно!(с)

Стоя на краю, глазами упавшими смотришь во тьму. Всего один шаг и поглотит тебя, загребет своими властными руками, и больше никогда не вернет. Ты канешь, и не просто во тьму - в неизвестность, в бесконечный мрак, что будет медленно поглощать, растерзывая на части и заполняя и без того ослабленное и опустевшее тело темью.

Но нет, это не больно. И единственное чувство, что закрепляет плоть и тело – холод и безгранная пустота. Будто все тело тонкими волокнами и кусками распадается на куски, а после и их даже не останется.

Смотря вниз,  уже сердце конвульсивно подрагивает от столь сильного и действенного чувства, как только видишь эту желобу мрака. Но нет, это не смерть. Хуже. Что-то не подвластное логики и разуму. Что-то иное, не возможное обхватить нашему рассудку. Она лишь забирает, не вернет и ничего не даст взамен.

Бездна…

Один шаг. Всего один шаг. И вечное распадение на части. Клетка за клеткой, нитка за ниткой, а в конце снова же ничего в результате. И нет конца, и нет начала. Все утихло и потерялось. Растворилось. В пустоте.

[499x323]

Наивные, светящиеся личика этих кукол, поселяют в нас смешанные чувства.

Такие плавные, и нежные черты лица, блестящие волосы и пышная одежда; Они как живые, и все время посещает такое чувство будто лишь отведешь взгляд от неё, а она либо моргнет, либо зашевелиться. А их глаза это замораживающий, схватывающий луч; что в независимости от расположения всегда зорко следит за тобой. Ты спишь – он смотрит, ты уйдешь, а глаза провожают тебя, ты смотришь им в глаза, и странное ощущение задевают твою душу, завладевая разумом. Они все видят.Они как пленники, пленники своей фарфоровой оболочки, скрывая внутри частичку своей маленькой крупицы энергии. Они наблюдают, но ничего не говорят; и их решение на окружающее никогда не слетит из розоватых, пухлых губ. Наблюдатели…

Попробуй снять с неё, её выспреннее платье, сорви материю, и ты увидишь всю немощность и беспомощность этих застывших созданий. Отточенное детское тельце плавными линиями вырисовывает их фигуру, заставляя любоваться их белесой кожей, но такие немощные…

Холодные и жалкие…А ранее они улыбались…

Изящные тела, неживых детей. Всего один неловкий жест разобьет хрупкие тельца. Оземь,  оставив на полу за собой выбеленные осколки детского лица. Разбитые…И их уже не склеишь. Не восстановишь ту старую, исходную красоту. Стоишь в стороне и смотришь, как беззащитно рассыпались по полу кусочки куклы, как растрепались пышные платья, и запутались блестящие локоны. Всего одно решение постановляет их судьбы, одно движение и кукла погибла.

Пальцем коснешься круглого подбородка, слегка подденешь, и звонкий звук огласит их судьбу…

Смотреть это видео

Кричите..кричите громче...

Занимательный клип, все по той же песне.

Собственно так я и нашел её, смонтированно очень неплохо и музыка подходит

 (не мой)

  [482x641]

Рвать на части грешную плоть,

Разрывать на мелкие клочья,

И нет смысла кричать,

Все прочь,

И кровь и чувства…

 Чувствуешь ли ты биенье сердца? Биенье сердце, что рвется прямо из груди, наровясь выскочить наружу, избавиться от уз тела плоти. Прикоснись рукой, чувствуешь, как пульсирует кровь, что порывисто разливается по сосудам?

Проводишь лезвием холодным и сгорающим от наслажденья языком по плоти обессиленной.

Съешь.

Разрежешь на множество кусочков, и плоть ты жадно проглоти. Возьми поострее нож и беспощадно подели на части, и оставляя нетронутым их, съешь, проглоти.

Вкусно?

Сцеди немного крови, а теперь в бокал вина добавь. Наслаждайся этим блюдом, и чувствуй полную власть и обладание. Господство над телом. Безграничный верх над ним.

Съешь и кусочков больше не оставь. Никому. Лишь сам насладись этой трапезой, преподнесенной добровольной жертвой…

Приятного аппетита

О люди, как же вы смешны.

Как вы упрямы и наивны.

Что, полагаете, вы не грешны?

Считаете, себя в пуху и вате?

Как будто ваши руки не грязны,

Как будто только пухом укрываетесь.

Ох, как наивны и смешны,

Все ваши мысли, подвиги, и грязные слова.

Все надвигаете вы на права,

Что трогать вас нельзя и точка.

И только сдвинь ты жизни строчку,

Так стразу брань и ругань вслед.

А руки пачкать то зачем?

Зачем тот лист бумаги брать?

Все ясно так, менять и незачем.

Сгорайте сами в своем затманенном рассудке…