В предверии Нового Года и праздничного настроения прочитал знаменитого Санта-Хрякуса от Терри Пратчетта. Это первая моя книга данного автора и думаю последняя. Нет, книжка хорошая, пропитанная духом Страждества (нет это не отпечатка!) и юмором, но плоский мир автора это не мой мир. Наверное мне ближе мир Стивена Кинга и Дж. К. Роулинг.
Довольно интересно было следить за Смертью в Роли Санта-Хрякуса (не знаю почему имено "хрякус"..), много остроумных шуток, забавных героев - словом очень хорошая, добрая история. Несмотря на то, что я начал не первой книги, уже через 100-ой страницы мне стало ясно как у них там все устроено. Вообщем мне понравилось!!!
Аннотация:
Хо, хо, хо. Здравствуйте, маленькие индивидуумы. Вы хорошо вели себя в прошлом году? Да, да, я тот самый Санта-Хрякус. А это мой эльф Альберт. А это мои верные кабаны-скакуны: Клыкач, Долбила, Рывун и Мордан. Коса? Да нет, это мой посох. Кости? Просто я немножко похудел. Бледный как смерть? Я же сказал, я - Санта-Хрякус, а вовсе не смерть.
Вот ведь настойчивые маленькие личности... И я вовсе не ваш папа. Думаете, ваши папы только и мечтают, как бы полазать по каминным трубам? В общем, подарки в чулке, а я пошел. Мне еще пол плоского мира облететь нужно.
А тебя предупреждаю: еще раз повесишь на камин наволочку, вообще ничего не получишь.
Счастливого страшдества! Всем. Везде.
А, да, чуть не забыл... Хо. Хо. Хо.
П. С. Всех с НАСТУПАЮЩИМ НОВЫМ 2011 ГОДОМ!!! Хо. Хо. Хо.
[200x300]
Здравствуйте.
Когда-то давно я выкладывала переделанные в формат ренуха схемы и обещала найти остатки. К сожалению, после этого, мой ноуд приказал долго жить, но некоторые схемки спасить все-же удалось.
P.S. На авторство изначальных схем не претендую.
P.P.S. Вопрос к модераторам: какие теги удалить/добавить?
Как сделать надпись "Магма течет в наших венах, раскаляя сердца" в две строчки(т.к. в однк это получается слишком длинная надпись) и перевести все это в пиксельный формат?
Помогите пожалуйста со схемой этой картинки:
[показать]
пробывала сама но что то не так получилось поэтому прошу вашей помощи. Если что пишите в комментах удалю пост.
[200x214]
В поисках новогоднего настроения, не нужно изобретать чего-то нового. Всё уже давным-давно изобрели до нас, и в основе рассказа Трумена Капоте – классический рецепт. Добрая бабушка-фея, рождественские пироги, мороз и снег, подарки своими руками и конечно же поход за ёлкой. Всё это имеет вполне реальный вкус, запах, цвет и фунт Рождественского волшебства. Возвращение к основам и фундаментам праздника – без этого никак.
Поэтому впечатления от книжки – ох и ах. Читайте медленно и впитывайте каждое предложение. Пробьёт самого черствого. И да снизойдет на вас предновогоднее вдохновение. Гарантированно:)
С наступающим!
Как-то брякнул я не подумав, что с помощью блогосферы можно найти кого угодно, так меня сразу поймали на слове. Вернее поймал. Редактор. И попросил найти контакт Бориски с Марса (Борис Товстинев) который из детей Индиго будет. Тот, что рассказывает о своих прошлых жизнях и предсказал катастрофы «связанные с водой» в 2009 и 2013 годах. Кстати, по его словам таких детей будет всё больше - это своеобразный десант и в конце концов те, которых мы называем Индиго, а на самом деле обычные пришельцы с более высокого уровня развития, заменят нас тут. И обойдутся без вторжений войн и колонизаций...
В общем, если кто знает, или знает, кто знает, напишите мне, буду очень благодарен. Спасибо.
Я тут нашла очень захватывающую и интересную схему...
Кто нибудь мог бы выложить результат, может кто плёл..
знаю, что прошу невозможного)
[373x604]
Этот браслет я сделала, опираясь на фото. Вот оно
Единственное, цвета изменила на серебристый и черный.
Заказчик остался очень доволен, соответственно, и я тоже)
Вуаля
Милые, нет ли у кого схемы прямого плетения железного креста ?
Заранее спасибо
[200x328]Первый роман Аствацатурова оказался удачным и неудачным одновременно. Удачным потому, что стал бестселлером. Неудачным - потому, что люди, знавшие филолога Аствацатурова, ждали от него русского "Улисса", а получили набор литературных анекдотов, представляющий исключительно локальный интерес. Новая книга может оказаться любопытной не только питерским филологам или их бывшим студентам."Улисса" не вышло и на этот раз, зато получился довольно изящный парафраз начала "В сторону Свана": детство и дом героя возвращаются к нему вместе запахом пива, которым славилась в 70-е годы площадь Мужества в Ленинграде. Вокруг героя и дома и вьется повествование, расходясь то в пространство (истории о нелегкой жизни университетского преподавателя), то во время (воспоминания о советском детстве), но оставаясь крепко привязано образом, персонажем или просто темой.
Детские впечатления, бывшие самой удачной частью "Людей в голом", в "Скунскамере" становятся основой текста - ход беспроигрышный. Тема эта близка любому, а бодрый идиотизм советских образовательных учреждений дает массу возможностей для того, чтобы рассмешить. В чем Аствацатуров и преуспевает, показывая обычные детсадовские происшествия и школьные шалости сначала глазами ребенка, затем - учителей и воспитателей (воспринимающих любую глупость с клинической серьезностью), а уж напоследок - родителей героя, пытающихся эту серьезность изобразить, но то и дело хихикающих в унисон с читателем.
[240x175]На пороге своего 83-летия (отмечалось 16 октября 2010 года - прим. моё) Гюнтер Грасс подводит своеобразные итоги: на днях в свет вышла третья книга писателя, завершающая автобиографический цикл. Нобелевский лауреат посвятил "Слова Гриммов" своей "родине" – немецкому языку. Даже жанр нового произведения Грасс определил как "признание в любви".
Всю жизнь немецкий язык давал Грассу чувство защищенности и уверенности в себе, силу литературного слова и общественно-политическое влияние, а сам писатель благодарно оправдывал "доверие" славой даровитого мастера. Четыре года назад литературную общественность всколыхнул роман "Луковица памяти" (2006), произведение о юности, войне и послевоенном времени, затем последовало магически зашифрованное посвящение собственной семье – "Фотокамера. Истории из темной комнаты" (2008). И вот теперь появились "Grimms Wörter" ("Слова Гриммов").
Книга задумана как непростое переплетение мотивов и смыслов. Критики назовут сочетание литературных пассажей и политических оценок хождением по канату над пропастью. Грасс рассказывает о жизни в ХIХ веке братьев Якоба и Вильгельма Гримм, которые с 1838 года работали над большим словарем немецкого языка, – и при этом проводит политические параллели с собственной жизнью.
При этом писатель снова и снова размышляет над эпохами немецкой истории, над временами нацизма и существования двух немецких государств после войны и до объединения Германии. Он рассказывает историю братьев Якоба и Вильгельма Гримм, которые были в числе немногих профессоров Гёттингенского университета, выступивших с открытым протестом против отмены прогрессивной конституции Ганновера. Они считали нарушенной присягу, принесенную ими на верность этой конституции, и не хотели с этим мириться.
Сам Грасс вспоминает при слове присяга о том обете, который он дал, вступая в ряды войск СС: "Конец войны освободил меня от необходимости слепо подчиняться согласно данному мною слову, но при этом я вовсе не сразу прозрел и понял, прикрытием каких ужасных преступлений может служить присяга, произнесенная в ту морозную ночь".
Из-за участия в протесте Якоб Гримм был лишен места в университете, он "эмигрировал в Гессен, в Кассель, его карету в пути сопровождали студенты и приверженцы". Вскоре за ним последовал и Вильгельм, а заказ на составление словаря обеспечил братьям средства к существованию. Только в 1960 году – после Второй мировой войны, несмотря на раздел Германии, группы лексикографов в Гёттингене и тогдашнем Восточном Берлине продолжили сотрудничество – словарь в 32 томах был завершен. Сами братья Гримм успели составить лишь первые тома.
Грасс рассказывает также и о ключевых событиях своей политической деятельности: о превращении из юноши, который поддался на идеологическую приманку национал-социалистов, в демократа, о своих выступлениях с критикой эпохи Аденауэра, о своей многолетней активности на благо СДПГ, о борьбе за авторов, которых преследовали в ГДР, а также о своем протесте против войны в Ираке.
В заключительной главе "У цели" Грасс совершает вместе с братьями Гримм воображаемую прогулку на лодке по озеру Нойерзе и ликует по случаю завершения издания 32-томного словаря. "Ничто не завершено, ничто не будет завершено", – отвечают Якоб и Вильгельм, давая понять, что творческий процесс, происходящий в языке и словах, бесконечен.
dpa-euro/ Germania-online
http://www.germania-online.ru/kultur/kultura-detal...ter-grass-postavil-tochku.html
[200x323]В оригинале роман называется A Special Providence - особое божественное провидение, которое, как считает героиня Алиса Прентис, сияет над ней и над ее сыном Бобби. Уверенность в своей избранности в целом и своем художественном таланте в частности позволяет Алисе превратить жизнь в череду авантюр - неизменно проваливающихся попыток создать шедевр, прославиться и разбогатеть. В проигрыше остается не столько она, сколько сын: растущий без отца и постоянных друзей (они с матерью постоянно переезжают), регулярно оказывающийся новичком и чужаком, чрезмерно опекаемый Алисой и к восемнадцати начинающий тихо ее ненавидеть.
Восемнадцать Бобби исполняется в 1944-м, он попадает в армию, а затем на Второй фронт. Попадает неготовым к самостоятельной жизни, не имея никакого опыта взрослых отношений, кроме почерпнутого из кино, и в итоге выглядит чем-то средним между воннегутовскими Роландом Вири и Билли Пилигримом. Выглядит, как немытый фламинго, мечтает о подвигах, засыпает на дежурствах, геройствует не там, где надо, становится посмешищем и потихоньку взрослеет.
На поверхностном уровне это расхожая история про детские обиды и родительские грехи, но Йейтс добавляет ей глубины, демонстрируя, насколько мать и сын похожи и как второй обречен повторять ошибки первой. Они оба жаждут признания, зависимы от чужого мнения и регулярно разочаровываются в окружающих - потому что перед этим столь же регулярно принимают свое восприятие другого человека за него самого. Так Бобби находит себе идеал, взрослого и мудрого солдата Квинта, с которым пытается подружиться, которому надоедает и который в итоге оказывается таким же мальчишкой, только чуть постарше.
Йейтс раз за разом проделывает простой фокус - сталкивает Алису или Бобби с кем-то третьим (или друг с другом), показывает, как глупо или эгоистично ведет себя кто-то из них, и в тот момент, когда читатель полностью в этом убедился, переворачивает ситуацию с ног на голову. И оказывается, что при всех обидах мать для Бобби самый близкий человек, а Квинт, например, совершает не меньше глупостей. Выходит совсем по-чеховски: все виноваты, все несчастны и никто не знает настоящей правды.
[200x310]
Сначала книги я думала: почему она имеет такое тяжелое название? Вроде веселое легкое повествование жизни большой семьи. Со своими ссорами, неурядицами, семейными обычаями, праздниками. Все начинается с романтики – встречи двух Библейских прототипов. Столкновение семей, обычаев, культур. История о том, как начинает расти огромное семенное древо, разрастается толстыми сучьями вширь и крепкими корнями в недра земли. Будто зеленая молодая листва, шелестящая на ветру, - звенят со страниц короткие отдельные зарисовки членов семьи - яркие, сочные персонажи, личности, достойные внимания. Попутно с каждым героем ненавязчиво описывается история страны: дореволюционный уклад, революция, раскулачивание, советский союз… Но все как-то мимолетно, кратко, и думаешь: «Мда… Было же время…!» В этой части романа как-то весело, хоть и сочувствуешь людям; тепло, хоть и показаны «холодные времена». Описана природа, безгранично красивая природа Русской земли. А потом… Потом ’41 год… А потом война. Эта война! С момента описания гетто, я раз 20 откладывала книгу, не хватало нервов ее читать. Сколько моих слез впитали страницы – я не знаю. Но в некоторых местах размылись строчки. И тогда я поняла, почему роман называется «Тяжелый песок», поняла с одной строчки, с пары слов, с атмосферы книги. Будто дыхание всех погибших было заключено в буквы и вот теперь вырывается на свободу. Будто это дыхание впиталось в мое сердце. Сердце стало тяжелым, как мокрый песок, пропитанный людской кровью, потом и слезами. И будто водой талого снега осела во мне черная скорбь. Царство небесное, всем тем, кто не пережил весь ужас того времени. Чьи тела безмолвно покоятся в тяжелом песке того времени.