Этого было много и долго - так, что на руках твоих сети с камнями нависли, заставляя горбиться, если устал и никто не видит. Вол(о)ком. И ведь... ведь не о ком. И вот ты приходишь в новое, и хочешь всем нравиться - не выёбываться, а просто нравиться; и куришь так, и шутишь, и краем глаза смущённо почти незначительное. В какой-то момент человек уводит тебя к себе, и там, в своём месте, говорит о том, кто он. Это всегда горчит, только все вместе - о хорошем, так принято. И ты смотришь в него, и руки тянешь, прямо с этими камнями - держись, смотри, всё хорошо. В этот момент руки перестают быть нужны для него. Не знаю, почему, но люди сразу вычисляют такое, и (на самом деле, они не врут) - хотят ещё. больше. Я их понимаю, это по силе сродни инстинкту. Не даю большего только потому, что меня потом не станет, и я не уверен в том, что это поможет. Я не могу идти ва-банк, но хотел бы.
Сколько у меня секретов, мыслей, женщин, стремлений - ну как с мясом вырвать, если рассказывать. Зачем. Почему человек так сильно хочет прямо в ДНК пробиться, откуда это желание?..
напиться бы так, чтобы всегда пьяный, всегда не думаешь о себе. Но я и так не смогу. Всё пытаюсь утопию свою вытащить на берег, и ещё кого-то, но даже на берегу эти крючки во мне.
Нельзя тебя в губы, а только в цевьё.
Магазин на исходе, и ты словно камень.
На бетоном упоре последней щекой
Я ищу молоко твоё дольше, чем альков.
Напишите мне то, что бы никогда никому не рассказали. Мне интересно.
Я снова его сломал. Второй раз. Больно и жалею, но слова были бесполезны, ровно как и я сам уже ничего не значил.
Хуй с ним, с этим суставчиком, я справлюсь, и через неделю сам заживёт. А ты, Вик, останешься выломан.
Снова.
И теперь
убью каждого, кто попытается залезть внутрь.
Тяжко внутри. Быть хорошим мальчиком не всем дано, но видишь же - даже не плачу теперь. Даже когда один и очень горько, ведь хорошим мальчиком я хочу быть только для тебя, а тебя у меня никогда не будет. Сколько меня во мне уже задохнулось разной смертью, сколько собственных трупов волочишь за собой - хоронить ведь надо в раю. А счастлив с тобой только, кого и нет на свете. Ну... Моисей водил по пустыне сорок лет, говорят. Был ли он счастлив потом? Я же буду. Ведь буду. Ну хоть раз, по-настоящему, чтобы вот неизвестно откуда и как обняли - и всё, тут растворяешься и бормочешь что-то неважное.
Мне кажется, я так расплачусь.
Невыносимо без тебя.
Я буду хорошим мальчиком.
Спроси меня о любом слове здесь - я назову место и причину его создания. Как я думал. ЧТО я думал. КЕМ.
Девушки красятся размазанной цветной акварелью, ярче, неопределённей, красивей. Женщины - более тонкая кисть, искусство, изящество. Графика в грифеле, и... давай завтра кофе в одно время?
Lю.
Я знаю.
Не в тему.
Но я тебя да.
есть тема. Если мой дневник выпустят до какого-то момента в свет - купите? Я лично подпишу.
Всего четыре. Один издателю в Лондон, второй мне, третий в подарок, а четвёртый - кто захочет. Начальная цена - сто рублей. прикоснись к легенде,блять.
Сколько тебе лет для меня? До-меня - сколько?
... Так мы знакомимся, и друга целуем горько.
Играй.
Выиграй у бога, у нас есть цветы, распусти
Свои волосы по ветру, а воду мою прости.
..Нет, не так. Не прощай, никогда.
Разбуди меня первой.
Совсем.
Навсегда.
Секса хочется пиздец. С кем-то определённым, конечно. Постоянный.
Я с ума схожу, блять. Это мешает, когда нет возможности, очень мешает. Ну что со мной не так?
Раньше было легче откровенничать, знаешь ли. Слишком много людей теперь, а вот парадокс - ты замыкаешься в себе, потому что нельзя говорить такие вещи людям. Это понимаешь тогда, когда говоришь им себя, выговариваешься весь, но в их глазах ты не такой, каким бы им хотелось. И поэтому замыкаешься внутри, не пишешь, не поёшь, ни музыки с рисунками, ни прогулок тех самых; и даже, представляешь, перестаёшь излучать глазами тот свет, отражение которого в других людях означало счастье для обоих. Специально так делаешь. И вот по прошествии времени ты начинаешь забывать и зачем ты это делаешь, и кто ты был раньше - просто входит в привычку. А всё равно меняешься. Чувства. Не желания, если начать вспоминать, кто ты.Так вот - я хочу обратно домой, я слишком долго там не был. И мне кажется, в следующем году будет всё очень круто, как в плане "жёстко", так и в плане честности. Мне похуй, я устал считать себя хуйнёй, это сильно угнетает. Главное - смочь вернуться без поддержки, потому что она невозможна физически. А если случится чудо - ну что ж, я не против, хотя рассчитывать на него не стоит.
Это мой мир. В нём всё заебись.
Сны жестоки. Больно даже после. Зачем? Почему там мы?
если я раньше знал, что не так, то теперь наконец знаю, что так.
Единожды обнят. Проживу ещё сотню.
Волки едят свои чёрные ягоды,
В них отравиться надежда, любовь и,
Конечно же, вера.
В тени холодных лесов серебрятся,
Стоят на опушках, а в жёлтых окнах домов
Силуэты людей, как зрачки вертикальные,
Видно. До самого дна
Они смотрят безумно голодными
В тёплые пульсы, и жрут свои ягоды
Чёрные осенью волки.
Для них в этом мире есть только
Отрава и пули, и месяц серпом своим,
Словно хирург, вырезает им души.
кончился в жизни цвет - и ты даже не представляешь, сколько оттенков в чёрном, сколько тепла в пустоте.
ноги твои вылизывать бы, да глаза поколоты; и тут вроде не бьют тебя слепого.
Почему.
с собой не зовут - а значит, и стаи нет, и нет половины моей, и бегаешь ветреным рыжим листом как умеешь.
любовь не должна приносить эти штуки, но любишь ли ты? - сколько раз?
кожу гладишь свою в темноте, и беззвучные шелесты
делаешь шарики те же в пустых подворотнях ладонями, ждёшь хоть случайностей
обними. я мёртв до этого.
пожалуйста.
близко - это когда один и тот же дождь можем слышать
когда эхо твоего голоса звучит в голове постоянно
пальцы искусаны в месте касания
запах запомнился въелся
кричать тебе молча
я знаю я знаю всё
мышцы сквозь кожу блестят
отрываю билет
не пускай
я свечусь с тобой рядом, ты видишь, ну вот я
пожалуйста
капли стекают на мокром ебале моём
сигарета
постой, тебе нечего, некуда, просто скажи ещё раз
я пошла, столько дел, ох, Илья
даже море волнуется раз, и ещё, и ещё,
ну а ты, ну а ты...