Тэкс, по многочисленным просьбам трудящихся, выкладываю сей пост. Здесь представлена краткая характеристика меня-любимого в виде разрозненных фактов в бессистемном изложении. Особо любопытные могут задать в комментах свой вопрос. Интересующий пункт будет по возможности добавлен ;-)
Пункт без номера, вызывающий большинство непоняток:
Я девушка. Собственно, розовый пупс рядом с ником “истину глаголет”. Однако, я пишу о себе не только и не столько в женском, сколько в мужском и даже среднем роде. Или вообще в третьем лице. *разводит лапками* Дурная привычка, последствие длительного интернет-общения, текстовых ролёвок и некоторых тараканов в голове. А еще, большинство глаголов прошедшего времени, имеющих родовые окончания, в мужском роде - короче аж на целую букву ;-)
Кстати, до того, как Серая псина скрылась под этим ником, её звали Tet@teT. Предположительно, за стремление вести все важные разговоры с глазу-на-глаз. Атавизмом осталось прозвище Тэт.
Теперь, выбор родового окончания определяется тем ником, который первым упомянется в посте. Тобишь, если я пишу “пёс” или “Тэт”, то весь пост будет написан в мужском роде. Если “псина” или “Тэта”, то весь пост, соответственно, будет в женском роде. *разводит лапками* Всё просто.
Кха-дцать фактов О Сером Псе ;-)
последнее обновление - от 27.05.13
P.S. Довольно много всякого вываливается в днев в рамках всяческих флешмобов. Глянуть можно тут.
А.
Абсурд. Утверждение или мнение, явно противоречащее тому, что думаем на этот счет мы сами.
Академия. 1) В древности - школа, где обучали морали и философии; 2) теперь - школа, где обучают футболу.
Читать далее
Виртуозный роко-блюзовый стеб (Томми Эммануэль) .
Волшебные лошади. Фотограф Wojtek Kwiatkowski.
[679x499]
Colin Richens
Colin Richens - профессиональный художник из Великобритании, работающий в своей студии. После окончания школы он рисовал постеры, работал на лодочной станции, оформлял афиши кинотеатров. Оплата картин позволила ему полностью заняться работой по призванию - карьерой художника. На его полотнах изображена дикая природа, морские пейзажи, всадники. Он участник и победитель многочисленных выставок и конкурсов. Чтобы точнее передать черты животных, художник ездил в Африку.
Ах, как много на свете кошек.Художник Braldt Bralds.
Orange Tabby
Мерцание зрачков кошачьих! –
Покажется внезапно – кот
Затянет, как водоворот
Мою судьбу, и не иначе,
В тот мир, который…кто поймёт?
Древняя Каледония (Шотландия). Фотоарт от ravin-alex.
Дорогой Дедушка Мороз!
Я очень рад, что ты читаешь все мои письма, но все же хочу попросить, чтобы в будущем ты внимательнее относился к исполнению моих просьб.
Помнишь, еще в детстве я просил тебя о мире во всем мире? и что ты придумал? бригады миротворцев. и теперь, если где-то начинается война, они прибывают туда и устанавливают мир на выжженной земле. Дедушка, неужели нельзя было использовать метод помягче – вроде эльфов, братцев-месяцев или кто там еще в твоей команде?
Потом, как ты помнишь, я просил тебя улучшить климат в Восточной Европе. но ты, по видимому, не привык работать в локальных масштабах – ты ответил на мою просьбу глобальным потеплением, аномальной летней жарой и таяньем ледников.
Конечно, я ценю твой перфекционизм, Дедушка, но порой, согласись, ты перегибаешь палку. так, год назад, когда я попросил тебя, чтобы не было некрасивых людей, что ты устроил? эпидемию гриппа, в ходе которой все как один оделись в марлевые маски.
Когда я попросил тебя, чтобы слаборазвитые страны догнали Америку и Европу, ты устроил мировой финансовый кризис. это в твоем стиле, нечего сказать! а в ответ на мою просьбу количество туристов, приезжающих в Украину, ты не придумал ничего лучше, как устроить в моей стране Евро-2012 – с разноцветными шарфами, вувузелами, глобальным распилом и всем, что из этого вытекает.
Я уж не говорю про тот давний случай, когда я, будучи подростком, попросил поселить меня за границей. конечно, развал Советского Союза был вполне логичным ответом на мою просьбу, но иногда, дорогой Дедушка, можно не прибегать к мерам планетарного масштаба...
Дорогой Дедушка Мороз, я все понимаю: ты регулярно получаешь целые горы писем и тебе, должно быть, непросто следить за аккуратным исполнением всех поступающих просьб. и, конечно, я ценю, что ни одну мою просьбу ты не оставил без внимания. но скажи, так ли необходимо было задействовать исландский вулкан, когда я всего лишь попросил тебя наказать авиакомпанию, которая не подает на борту вегетарианскую еду?
В этом письме я хотел попросить тебя кое о чем, но, пожалуй, не буду. зная, что ты довольно любопытный старик, скажу лишь, что моя просьба касалась транспортной ситуации в столице. но если попросить тебя решить проблему «пробок», дело наверняка закончится астрономическим ростом цен на бензин или тысячами сожженных демонстрантами автомобилей. так что в этот раз я прошу тебя только о том, чтобы ты в будущем году не исполнял мои просьбы – как брошенные в сердцах, так и высказанные в здравом рассудке.
Судя по свежим открыткам, ты по-прежнему остаешься бодрым румяным стариком, чего я тебе искренне желаю и впредь!
P.S. привет Снегурочке, если она меня еще помнит .
© Антон Фридлянд
Я встретил его давно, уж не помню точно -
То был сентябрь, а может быть лета исход,
Лицо и голос впечатались в память прочно,
А время - увы, не запомнился даже год.
Спросил закурить он, мы с ним додымили пачку,
Бросая бычки на асфальт, в дождевую воду...
Эх, если б я знал, поступил бы тогда иначе,
Но время назад, увы, не имеет ходу.
А он мне твердил, что, мол, неба с земли не видно,
И я все не мог понять - так к чему он клонит?
Пойми, говорил он, до боли в висках обидно,
Что ветер нельзя удержать в ладонях.
Потом он вдруг и навзрыд заплакал,
Дрожащей рукою со щек вытирая слезы,
И прошептал мне - Эх, знал бы ты, как же гадко
Жить, зная ответы на все вопросы.
На это я про погоду съязвил не к месту,
Он сплюнул: Как же вы все похожи,
Как вас не месишь, из глины не выйдет теста,
Да и из теста глины не выйдет тоже.
Вон там, на небе, за вас на кресте распятый
Уж много лет каждый день, каждый час страдает
Без отпусков, выходных, зарплаты,
А ваших грехов Эверест все никак не тает.
Он сотню бы раз еще умер, только
Всего результату - в ногах и ладонях шрамы,
Напишете Библию, чтоб положить на полку,
И богу, еще одному, взгромоздите храмы.
Вам с самого сотворенья ответов надо,
Зачем, скажите, зачем в небеса кричать?
И хоть бы один, опустившись на шепот, задал
Вопрос, на который стоило б отвечать.
Закончив, он отвернулся к стене в бессильи,
И лишь тогда я заметил - из под плаща,
Облипшие грязью дорожной, виднелись крылья,
И нимб потертый в кармане его торчал.
Потом он ушел, прикрываясь рукой от ветра.
Как жаль, что я сразу не принял его всерьез.
А годы идут, и все ищут свои ответы,
Лишь я, оглашенный, с тех пор все ищу вопрос.
(с) bezruk
И ты, вероятно, спросишь: какого лешего?
А я отвечу пафосно: было нужно.
Ну, в общем, кажется, звали его Иешуа,
Мы пили красное поздней ночью из чайных кружек.
И он как-то очень свежо рассуждал о политике
И все твердил: мол, нужна любовь и не надо власти.
И вдруг сказал: "Ты уж не сочти меня нытиком,
Но я устал, понимаешь, устал ужасно.
Стигматы ноют от любых перемен погоды,
И эти ветки терновые к черту изгрызли лоб.
Или вот знаешь, летом полезешь в воду,
И по привычке опять по воде - шлеп-шлеп...
Ну что такое, ей-богу, разнылся сдуру.
Что ж я несу какою-то ерунду?!
... Я просто... не понимаю, за что я умер?
За то, чтобы яйца красили раз в году?
О чем я там, на горе, битый день долдонил?
А, что там, без толку, голос вот только сорвал.
Я, знаешь ли, чертов сеятель - вышел в поле,
Да не заметил сослепу - там асфальт.
И видишь ведь, ничего не спас, не исправил,
А просто так, как дурак, повисел на кресте.
Какой, скажи, сумасшедший мне врач поставил
Неизлечимо-смертельный диагноз - любить людей?"
Он сел, обхватив по-детски руками колени,
И я его гладила по спутанным волосам.
Мой сероглазый мальчик, ни первый ты, ни последний,
Кто так вот, на тернии грудью, вдруг понял сам,
Что не спросил, на крест взбираясь, а надо ли?
(У сероглазых мальчиков, видимо, это в крови).
... А город спит, обернувшись ночной прохладою,
И ты один - по колено в своей любви.
(с)reine de chaos
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать.
Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять.
В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско,
солнце оставило в волосах выцветшие полоски.
Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы.
Витька с десятого этажа снова зовет купаться.
Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят.
Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый.
Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник.
Витька научит меня нырять, он обещал, я помню.
К речке дорога исхожена, выжжена и привычна.
Пыльные ноги похожи на мамины рукавички.
Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки.
Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки.
Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна.
Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно.
Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели.
Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен.
Солнце облизывает конспект ласковыми глазами.
Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета.
В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это.
Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен.
Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе.
Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме.
Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма.
Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки,
только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше.
Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее,
мы забираемся на крыльцо и запускаем змея.
Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд.
Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс.
Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу.
Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье.
Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле.
Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите.
Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите.
Пусть это будет большой секрет маленького разврата,
каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата,
горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона,
все друг при друге - и все одни, живы и непокорны.
Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик,
Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях.
Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки.
Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку.
Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться.
Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета.
Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах.
Сонными лапами через сквер, и никуда не деться.
Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве.
Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу,
я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы.
Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене.
"Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время.
Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу.
Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы,
ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку,
кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом.
Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать.
Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять.
Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
(c) А. Кудряшева