Когда я слышу о дружбе твердой,
О сердце мужественном и скромном,
Я представляю не профиль гордый,
Не парус бедствия в вихре шторма,-
Я просто вижу одно окошко
В узорах пыли или мороза
И рыжеватого щуплого Лешку -
Парнишку-наладчика с "Красной Розы"...
Дом два по Зубовскому проезду
Стоял без лепок и пышных фасадов,
И ради того, что студент Асадов
В нем жил, управдом не белил подъездов.
Ну что же - студент небольшая сошка,
Тут бог жилищный не ошибался.
Но вот для тщедушного рыжего Лешки
Я бы, наверное, постарался!
Под самой крышей, над всеми нами
Жил летчик с нелегкой судьбой своей,
С парализованными ногами,
Влюбленный в небо и голубей.
Они ему были дороже хлеба,
Всего вероятнее, потому,
Что были связными меж ним и небом
И синь высоты приносили ему.
А в доме напротив, окошко в окошко,
Меж теткой и кучей рыбацких снастей
Жил его друг - конопатый Лешка,
Красневший при девушках до ушей.
А те, на "Розе", народ языкатый.
Окружат в столовке его порой:
- Алешка, ты что же еще неженатый? -
Тот вспыхнет сразу алей заката
И брякнет: - Боюсь еще... молодой...
Шутки как шутки, и парень как парень,
Пройди - и не вспомнится никогда.
И все-таки как я ему благодарен
За что-то светлое навсегда!
Каждое утро перед работой
Он к другу бежал на его этаж,
Входил и шутя козырял пилоту:
- Лифт подан. Пожалте дышать на пляж!..
А лифта-то в доме как раз и не было.
Вот в этом и пряталась вся беда.
Лишь "бодрая юность" по лестницам бегала,
Легко, "как по нотам", туда-сюда...
А летчику просто была б хана:
Попробуй в скверик попасть к воротам!
Но лифт объявился. Не бойтесь. Вот он!
Плечи Алешкины и спина!
И бросьте дурацкие благодарности
И вздохи с неловкостью пополам!
Дружба не терпит сентиментальности,
А вы вот, спеша на работу, по крайности,
Лучше б не топали по цветам!
Итак, "лифт" подан! И вот, шагая
Медленно в утренней тишине,
Держась за перила, ступеньки считает:
Одна - вторая, одна - вторая,
Лешка с товарищем на спине...
Сто двадцать ступеней. Пять этажей.
Это любому из нас понятно.
Подобным маршрутом не раз, вероятно,
Вы шли и с гостями и без гостей.
Когда же с кладью любого сорта
Не больше пуда и то лишь раз
Случится подняться нам в дом подчас -
Мы чуть ли не мир посылаем к черту.
А тут - человек, а тут - ежедневно,
И в зной, и в холод: "Пошли, держись!"
Сто двадцать трудных, как бой, ступеней!
Сто двадцать - вверх и сто двадцать - вниз!
Вынесет друга, усадит в сквере,
Шутливо укутает потеплей,
Из клетки вытащит голубей:
- Ну все! Если что, присылай "курьера"!
"Курьер" - это кто-нибудь из ребят.
Чуть что, на фабрике объявляется:
- Алеша, Мохнач прилетел назад!
- Алеша, скорей! Гроза начинается!
А тот все знает и сам. Чутьем.
- Спасибо, курносый, ты просто гений!-
И туча не брызнет еще дождем,
А он во дворе: - Не замерз? Идем!-
И снова: ступени, ступени, ступени...
Пот градом... Перила скользят, как ужи...
На третьем чуть-чуть постоять, отдыхая.
- Алешка, брось ты!
- Сиди, не тужи!.. -
И снова ступени, как рубежи:
Одна - вторая, одна - вторая...
И так не день и не месяц только,
Так годы и годы: не три, не пять,
Трудно даже и сосчитать -
При мне только десять. А после сколько?!
Дружба, как видно, границ не знает,
Все так же упрямо стучат каблуки.
Ступеньки, ступеньки, шаги, шаги...
Одна - вторая, одна - вторая...
Ах, если вдруг сказочная рука
Сложила бы все их разом,
То лестница эта наверняка
Вершиной ушла бы за облака,
Почти не видная глазом.
И там, в космической вышине
(Представьте хоть на немножко),
С трассами спутников наравне
Стоял бы с товарищем на спине
Хороший парень Алешка!
Пускай не дарили ему цветов
И пусть не писали о нем в газете,
Да он и не ждет благодарных слов,
Он просто на помощь прийти готов,
Если плохо тебе на свете.
И если я слышу о дружбе твердой,
О сердце мужественном и скромном,
Я представляю не профиль гордый,
Не парус бедствия в вихре шторма,-
Я просто вижу одно окошко
В узорах пыли или мороза
И рыжеватого, щуплого Лешку,
Простого наладчика с "Красной Розы"...
Кто же все-таки стукач? Поделитесь своими соображениями!
Весьма жизненно.. порой бывает и такое...
Колкость вопроса еще и в том, что начинающие сами порой не ведают, что творят. За начинающими интересно наблюдать. Вот, скажем, в метро. Все видели там начинающих музыкантов…
Суровые, с гитарами наперевес – идут грудь навыкате, глаза в сексапиле, тащат свои инструменты с чувством превосходства над нами, над обывателями. Все видели? Очень выразительная картинка – волосы-то длинные, одежда с претензиюшкой, поступь самая звездная.
Или в клубе, когда туда допускаются начинающие малоизвестные группы. Зрителей мало. Но кто там сидит с самым значительным видом, нога на ногу? Кто снисходительно поглядывает на сцене или вовсе повернулся к ней спиной? Ба, да это же тот самый начинающий музыкант! Он или выступил уже, или ему ближе к концу выступать. И вот он сидит, важно покуривая и всем своим видом говоря: «Ну ладно, играйте тут, лохи. Пока я курю…»
Красавцы. Красавцы!
Мне же доводится сталкиваться с этим гордым родом человечества еще и по работе. Я журналист, они – музыканты. Они – творцы! Примерно с таким же настроем они общаются с этими жалкими никчемными журналистишками.
С журналюшечками, которые берут свои жалкие интервьюшечки (ох как точно ввел когда-то в обиход это словечко митьковский писатель Владимир Шинкарев в своем бреде в двух частях «Папуас из Гондураса»).
Интервью с дарованием
Происходит это примерно так. Я подхожу к музыканту, у которого буду брать интервью. Он уже несколько дней предчувствует этот свой триумф, и теперь весь в образе. Образ представляет собой мерцающую туманность из Шекспира и Меркьюри, нескольких умных иностранных слов, взгляда испытавшего все в этой жизни многоопытного ловеласа и пивного перегара.
Величественным жестом, достойным кисти Шилова, он предлагает мне садиться пред ним.
Конечно, я отчего-то не испытываю благоговения к музыканту, который не сделал ни одного хита или хотя бы захудалого шлягера для рок-дискотеки в клубе «Билингва». И с кощунственно сочувственным видом начинаю спрашивать его, отчего же не складывается с хитами.
Наверное, я зря спрашиваю об этом на самом старте. Потому что такое начало повергает нашего героя «в образе» как минимум в ступор. Он ведь ждал вопросов о творческих планах, как обычно спрашивают в телевизоре и старых советских газетах. И заготовил несколько обтекаемо-многообещающих фраз.
Музыкант нервно откидывается, и трагическими интонациями начинает читать мне нотацию. В нотации обычно перечислены все мыслимые кары в адрес «Нашего Радио», а также шоу «Дом-2» и Константина Эрнста лично. Странно, что президента Путина никто из них никогда не затрагивает. Странно, но это так. Острие их молний заканчивается на гладко выбритой личине Константина Эрнста, этого исчадья ада.
Я им, видимо, тоже кажусь некоторой репродукцией исчадия ада - судя по гневным взорам и потрясанию кулаков в мою сторону. Действительно, кто знает этих журналистов? Вдруг я тайно влияю на политику Первого канала и Нашего Радио?
Мысль о тайном возможном влиянии приходит в голову разгорячившемуся музыканту довольно скоро. И охлаждает, как правило, его первый пыл. Музыкант снова входит в образ пресытившейся вниманием прессы звезды. Он достает свои дешевые сигареты, одергивает пообносившуюся футболку и ждет следующего вопроса.
После череды нейтральных вопросов о том, как же прошла на неизвестной студии такой-то запись нового трека с неизвестными музыкантами такими-то, и что по этому поводу думает совершенно неизвестная мне бабушка и вон та миловидная девушка нашего героя, наступает время новой битвы.
«Мне показалось, что на концерте у вас не очень уверенно работает ритм-секция» - говорю я, силой воли удерживая на кончике языка мысль о некотором количестве фальшивых нот у самого вокалиста, да и слегка расстроенной гитаре. Дескать, не хотите ли скромно сказать о том, что нам еще надо многому учиться…
Нет!
Взрыв негодования следует на мои слова. Покрасневшее лицо моего собеседника точь-в-точь воспроизводит возможную реакцию Ронни Джеймса Дио на аналогичный дерзкий вопрос. Да как можно такое предположить?! Что вы себе позволяете, вы, журналист?!
«У нас пре-вос-ход-на-я ритм-секция!» - говорит буквально по слогам начинающий музыкант. Очень скоро выясняется, что все до единого группы в родном городе молодого дарования хотели переманить к себе ритм-секцию его группы. Ходили, вымаливали, предлагали жвачку и свежеиспеченный хлеб. И нет, они не отдали ее никому! Эта ритм-секция – идеальна для их музыки, ничего лучше нельзя даже представить!
Конечно, это все понты. И сам музыкант понимает, что это понты. И понимает, что я это понимаю. Но остановиться не
Керамика, акрил, лак.
20мм - 500руб.
16мм - 500руб.
12мм - 400руб.
6мм -200руб.
Могу сдлеать на заказ, любого размера.Москва
ICQ 426657701
[594x437]
НУ, ЕСЛИ КТО ЗАБОЛЕЛ, ИЛИ ПЫТАЕТСЯ - ВОТ РЕЦЕПТИК, ПОДНИМАЮЩИЙ НА НОГИ!
1. ТАМИФЛЮ - ЧУДОДЕЙСТВЕННЫЙ ПРЕПАРАТ ДЛЯ ЗАБОЛЕВШИХ И ОТЛИЧНАЯ ПРОФИЛАКТИКА! (ЕСЛИ КТО НЕ ПИЛ ЖО ЭТОГО АМИКСИН - ТОЖЕ КЛЕВО, ТАМИФДЮ - НА ПОТОМ)
2. ОЦИЛЛОКОКЦИНУМ - НИКТО НЕ ЗАМЕНИТ В ОБЯЗАТЕЛЬНОМ ПОРЯДКЕ
3. ПО 7-10 ДРАЖЕ ВИТАМИНА С -3 РАЗА В ДЕНЬ
4. КЛЮКВА, ТЕРТАЯ С САХАРОМ И ЗАЛИТАЯ КИПЯТКОМ - ОХЛАЖДАЕМ И В РОТ
5. ОТ КАШЛЯ - РЕЦЕПТИК ОТ ПАЛ САНЫЧА - ПОКУПАЕМ НА РЫНКЕ В ПРИПРАВАХ ТЕРТЫЙ ИМБИРЬ, ЗАЛИВАЕМ ЗАВАРЕННЫМ ЗЕЛЕНЫМ ЧАЕМ (КИПЯТКОМ), ИЛИ МОЛОКОМ (КИПЯЩИМ), ДОБАВЛЯЕМ МЕД. ИЛИ САХАР, ОСТУЖАЕМ ДО НЕ ОБЖИГАЮЩЕГО ПИТЬЯ - И ОПЯТЬ0ТАКИ - В РОТ! - 3 РАЗА В ДЕНЬ. ДЕТЯМ И ВЗРОСЛЫМ - КАК ОКАЗАЛОСЬ ЛУЧШИЙ УЗБЕКСКИЙ РЕЦЕПТ СТОЛЕТИЯ! ОПЯТЬ ЖЕ ПОДНИМАЕТ ИММУНИТЕТ!
ВСЕ ПРОВЕРЕНО НА КАК МИНИМУМ 3 ПОДОПЫТНЫХ КРОЛИАХ (НА НАС). Я ВСТАЛА НА 2 ДЕНЬ!
ДА! ОЧЕНЬ ВАЖНО ЛЕЖАТЬ, СПАТЬ И ПИТЬ КАК МОЖНО БОЛЬШЕ ТЕПЛОГО ПИТЬЯ - КУРИНЫЙ БУЛЬОН - ЭТО ВСЕ, ЧТО НУЖНО ИЗ ЕДЫ!