Все... из Москвы убежал. Создаю тему для рассказов, рисунков, поэзии и просто обмена мыслями, а сам убегаю писать третьего ШНыра. В интернете буду появляться минут на десять в день. Обязательно буду заскакивать в блог. В середине января постараюсь выложить обложку Мефа, если будет готова. Сам "Мефодий Буслаев. Танец меча" в феврале.
С Новым годом и с приближающимся Рождеством! Кто хочет, может приехать в Софию на новогоднюю службу, которая начинается в 10 вечера и заканчивается уже в новом году. Подробности тут. А потом можно идти на Красную площадь, которая там в 300-х метрах.
КРАТКАЯ КОНЦЕПЦИЯ
ШНыр - это не имя, не фамилия, не прозвище. ШНыр – это здание, в котором собираются шныры и которое можно найти на карте ближнего Подмосковья. Внешне это здание самое обычное и каждые сто лет его сносят и строят новое, чтобы не привлекать внимания. Шнырам не нужна популярность.
Шныры не маги, хотя их способности намного превосходят всякое человеческое разумение. Если где-то в мире происходит что-то значительное или необъяснимое, значит дело тут не обошлось без шныров. Постороннему человеку попасть на территорию ШНыра невозможно. Тому, кто хоть раз предал законы ШНыра, вернуться назад нельзя.
Шныром не рождаются. Никакие сверхъестественные дарования или родство с волшебником для этого не нужны. Выбирают шныров золотые пчелы, единственный в мире улей которых находится в ШНыре. Никто, даже сами шныры, не знают, кого пчела выберет в следующий раз и, главное, почему. Случайно раздавить или убить золотую пчелу нельзя, но ее можно предать. В этом случае она умирает.
Всякий нырок оплачивается жертвой. Чем меньше жертва и способность к жертве, тем меньше возможности закладки, которую ныряльщик способен вытащить. Жертва не может быть больше, чем человек способен понести. Для того, кто использовал закладку для себя, повторный нырок невозможен. Никогда не нырявший или отказавшийся от нырков шныр может оставаться в ШНыре, но использовавший закладку для себя – никогда. Самый тяжелый нырок всегда первый. На первой закладке шныр всегда испытывается максимальной болью. На территорию ШНыра не может проникнуть ни один человек, окончательно утвердившийся во зле и его ценностях или ощутивший себя явным добром.
Есть наш мир, есть мертвый мир - болото, и есть истинный вечный мир, где нет смерти – двушка. И над всеми этими мирами – свет. Он поддерживает нашу жизнь, согревает нас, но видеть его мы можем только опосредованно. В лучшие наши минуты он точно брезжит, прорывается и то гадательно.
Двушка – мир, только еще приготовленный для людей и незаселенный. Есть люди, которые могут из нашего мира попасть на двушку, и извлечь оттуда закладки. Закладки могут исцелять болезни, сохранять жизнь (если отдать их другим) или (если оставить их себе) дают власть, разные магические навыки, способности, успех, привлекательность. Но такой шныр – не устоявший и оставивший закладку себе – уже не может быть шныром и нырять на двушку. С того момента, как он взял закладку – он больше не шныр, а ведьмарь и становится врагом других шныров.
На двушку можно нырнуть одним только образом – с помощью пега – крылатого коня, который пронесет шныра через мертвый мир, болото.
Нашел в какой-то книге желтую бумажку, совсем истрепанную. Формат а4, края истлели. Орфография старая, с Ъ. Скорее всего, конец 19 века, когда в Оптиной активно работала типография.
Кажется, в сети нет. Перепечатал, чтобы появилось в интернете, и здесь выкладываю. На меня огромное впечатление произвели пункты 18, 23, 34.
САМИ ПРАВИЛА СМ. КОММЕНТАРИИ
Когда я был ребенком (т.е. восемьдесят какие-то годы) бабушка носила в сберкассу деньги на вклад, который я должен был получить на совершеннолетие. 1000 рублей. Каждый месяц по сколько-то там сдавала. Она мне говорила: купишь что-то серьезное. А я прикинул, что столько стоит мотоцикл. Потом бабушка умерла, началась дикая инфляция и тут нам напоминают из сберкассы, что у нас есть этот вклад. На мотоцикл бы уже не хватило. Только на одно колесо. И я купил пять томов "Добротолюбия". Как раз хватило. А "Добротолюбие" начинается с жития Антония Великого и его поучений. Я их прочитал и они меня вдохновили очень сильно. Потом, правда, десять вообще не прикасался этим книгам, но где-то в памяти они лежали.
А вот Антоний Великий и обложка "Добротолюбия". Надо же, такая же.
Прошлого нет (потому что его сожрали лангольеры); есть его следы-последствия, но самого прошлого нет. Будущего нет до такой степени, что можно было бы сказать, что его дважды нет, если бы умножение на ноль имело хоть какой-то смысл.
Всегда есть только сейчас, этого достаточно. Этого настолько достаточно, что пребывая только в "сейчас", мы бессмертны.
Этого никто не умеет.
Устремляясь мысленно в прошлое и, тем более, в будущее, человек швыряет топливо в пустоту. Чем более эмоционально переживаются воспоминания прошлого и мечты-страхи, связанные с будущим, тем больше топлива уходит в пустоту - вот, собственно, и все. Растрата.
Избежать растраты, теоретически, можно, приучив себя не сопровождать воспоминания о прошлом и планы на будущее эмоциями. Только перечень полезных фактов и осмысленных действий.
Помнить, куда в прошлом положили, скажем, ключ, или зажигалку, чтобы здесь-сейчас не тратить время и силы на поиски. Помнить, где лежат ключ и зажигалка - и все. На практике за каждым таким мелким полезным фактом тянется бесконечный шлейф дополнительных воспоминаний: ключ лежит в кармане пальто, мама за это всегда ругала, говорила, что ключи нельзя носить в карманах, дырку в голове проела, дура, дурой и умерла, бедная, от рака, у нас в семье наследственное, наверное, я тоже заболею, а может нет, папа же не заболел, до сих пор бухает, скотина, третью жену похоронил, а ему хоть бы что, так, ключ в кармане пальто, пятый год уже его ношу, ненавижу, я, блядь, работаю по восемь часов в день, встаю в шесть, света белого не вижу, и не могу купить себе новое пальто, - понятно, что все это и многое-многое другое проносится в сознании за какую-то долю секунды, причем осознается лишь мизерная часть этого внутреннего монолога, и это - дополнительный капкан.
А для дела нам нужно только вспомнить, где ключ лежит. И зажигалка.
Сегодня несколько раз думал, что надо скинуть ссылку на видеоархив лекций Антония Сурожского. Слушается очень хорошо. Ну, может, поначалу потребует маленького усилия на привыкание. Люди, по сути, общаются друг с другом без слов. Одному человеку ты веришь, другому нет, даже если текст один и тот же. Антонию Сурожскому веришь.
Снег в Москве жуткий. Еле доехали домой. Машина на ходу превращается в здоровенный сугроб.
http://www.predanie.ru/video/Mitr_Antonij_Surozhskyj/
А это ссылка на "Остров" с Мамоновым. Если кто-то еще не смотрел. Я смотрел много раз:)
Мне снилось сегодня ночью,
что сбылся вчерашний сон,
но ласков и беспощаден
был утренний небосклон.
Как нежно ложились тени
вчера на исходе дня!
Казалось, душа родная
пришла навестить меня.
Пришла из иного мира
и долго была в пути,
но с ней аромат надежды
успел до меня дойти.
И шла она, будто знала,
что путь одинокий крут
и дни мои - словно слезы,
которые все бегут.
Хуан Рамон Хименес
Чужая душа не потемки,
А поздняя зимняя ночь,
Где жутко от свиста поземки,
От скрипа деревьев невмочь.
Я в милую темную душу
До боли
гляжу и гляжу.
И в снег, в беспощадную стужу
Неверной походкой вхожу.
Простое ненавидит сложное только потому, что думает: оно такое же как я, но много выебывается. Простое - оно потому и просто, что неспособно вообразить что-то иное. Не может в себя вместить нечто, превосходящее его по размерам, а силясь вместить, деформирует и уродует. Это, пожалуй, основной признак простого, видимый невооруженным глазом.
Причем такого, которое простое, но при этом выебывается и корчит из себя сложное, действительно много. Это оно придумало "элитарность" и прочий пирдуха в таком роде, чтобы отличаться от остального простого по формальным признакам, иных-то отличий нет, а хочется! Простому звание сложного кажется очень почетным, оно сулит какие-то неведомые, но нажористые привилегии, - подсказывает ему хватательный рефлекс, который никогда не подводит.
Эта разновидность простого самая противная, потому что виртуозно имитирует повадки сложного, включая т.н. "творчество", с которым у них на поверхности часто все очень даже в порядке, а что глубины нет, так ее жаждать мало кому от природы дано, а в институтах этому не учат.
Но есть и настоящее сложное. Сложное потому и сложно, что способно вместить в себя гораздо больше, чем обещают его собственные размеры, потому что глубина - это такое измерение, которое, если уж есть, всегда - бесконечность. А по формальным признакам его не вычислишь, сложное редко рождается в "хорошей семье", далеко не всегда блестяще образовано и нечасто говорит как по писаному, хотя, конечно, случаются и такие удивительные совпадения.
Для сложного все простое:
- скучно
- опасно
и поэтому вызывает неприятие, то есть сюсюкать на тему всеобщего равенства сложное перестает, самое позднее, годам к тридцати, если до них доживет, что, мягко говоря, не гарантировано. Шансы сложного на выживание действительно не особо велики, потому что простого, которое его ненавидит, больше. Почти все вокруг простое.
Наконец-то больше никого не жалко, то есть, совсем. Все - фигуры, аккуратно расставленные по местам и одновременно движущиеся; если девятьсот девяносто девять фигур из тысячи ведут себя (всегда, или в отдельных вопросах) как бессмысленные марионетки, это вовсе не повод испытывать жалость, которая быстро, слишком быстро мутирует в досаду и раздражение. Если уж приспичило испытывать какие-то чувства по всякому ничтожному поводу, пусть будет не жалость, а, скажем, озадаченность: как же все поразительно нелепо устроено, не понимаю ни черта. Очень освежает.
Раньше мне было, к примеру, ужасно жалко тетенек, запрограммированных быть домашней обслугой по гендерному принципу. Потому что, казалось бы, что может быть проще, чем выскочить из такого рабства, достаточно просто включить голову. А они, напротив, выключают.
А теперь ясно, что это же такой прекрасный и справедливый закон природы: не сдал экзамен - оставайся на второй год. Не включил вовремя голову и сердце - сам дурак (дура), будь прислугой (или живи с прислугой - и еще неизвестно, что хуже, я помню, как это - жить в семье, которой заправляет замордованная хозяйством и взамен наделенная мелкой сумрачной властью женщина, по-моему, это страшный пиздец).
Наконец-то даже по этому признаку никого не жалко. А все-таки пока стараюсь отворачиваться и не смотреть. Дурные привычки (особенно привычки жалеть, досадовать и раздражаться) легко возвращаются.
(с) chingizid
Не могу не поделиться. Я в таком восторге, что это почти неприлично. Была бы я нахальней -- влюбилась бы безответно.
***
Крестьянин торжествует и я за компанию с ним.
Стужа такая, что приходится каждый день ездить в студию - не работать, какая уж тут работа, скорость моей мысли находится в прямой зависимости от температуры воздуха - а тупо протопить, чтобы трубы не лопнули и мышь не сдохла.
Впервые в жизни, то есть, все-таки нет, впервые с девяти примерно лет, меня не бесит холод. Потому что я больше не страдаю от холода. Мне даже нравится, что холодно - вернее, не то чтобы вот именно "нравится", просто холодно - это больше не "хуже, чем когда тепло", это просто "как-то иначе", нет причин беситься и страдать. И причин слушать кельтские песенки, от которых (когда их слушаю я) тут же делается тепло, тоже нет. Песенки подождут до весны.
И если уж речь зашла о погоде. Научиться разгонять облака не очень трудно. Гораздо труднее научиться оставить облака в покое, пусть делают, что хотят. "Пусть делает что хочет" - это и есть формула любви, вернее, ее основа, все выращенное на другой основе любовью только притворяется.
Пустыню перейдя, измученный от жажды,
Припал к морской воде, но пить ее не смог.
Я — путник жаждущий, ты — море и песок:
Я дважды изнемог, ты победила дважды.
А вот прохожий: он гулял себе однажды
И казнь влюбленного, ликуя, подстерег.
Несчастный висельник, когда настанет срок,
Неужто гнусному гуляке не воздашь ты?
Тот жаждущий, и тот повешенный, и тот
Зевака — ждет их ад в душе моей, могила
С названием: “Хочу, чтоб ты меня любила!”
Я вырыл сам ее, пускай в нее сойдет
Любовь, — она, как смерть, прекрасна, и к тому же
Скажи: ты слышала, что смертны наши души?
Маленькая глупая белая кошка знает, что такое любовь.
Любовь - это лежать на неудобных скользких коленях неудобного скользкого, постоянно шевелящегося любимого существа, сползать с них каждые несколько минут, но не выпускать отросшие после стрижки когти, не цепляться, а шмякаться на пол, вздыхать, запрыгивать обратно на скользкие неудобные колени, сворачиваться клубком и снова сползать на пол, но не выпускать когти, не цепляться, падать, вздыхать и возвращаться - и так до бесконечности.
Глупый большой неудобный и скользкий человек тоже знает, что такое любовь. Любовь - это сидеть в неудобной позе, задрав колени, едва касаясь пола кончиками пальцев ног, стараться поменьше шевелиться, чтобы маленькая глупая белая кошка падала и вздыхала как можно реже, и в этом удивительном мире, сотканном из глупости и любви, было чуть больше тишины и покоя.
(с) chingizid
Уж очень я люблю, когда внятно сформулировано то, что обычно не проговаривается.
***
Место притч в современном мире заняли анекдоты и превосходно, на мой взгляд, справляются (некоторые).
Чего только стоит анекдот о девочке, попросившей у золотой рыбки огромный сопливый нос, огромные уши и еще какую-то дрянь, а на вопрос, почему не попросить что-то хорошее, воскликнувшей: "А что, можно было?" Или восхитительный анекдот про "передать соль", который, впрочем, трактуют обычно как историю о ничтожестве человеческой миссии; как такое в голову могло прийти - неведомо.
И вот еще прекрасный анекдот про волка, который хотел выебать хоть кого-нибудь, поймал колобка и - "откуда ты это сказал?"
По такому принципу почти всегда строятся коммуникации между людьми - откуда ты это сказал? куда можно сунуть часть себя, нуждающуюся в ласке? иными словами - как удовлетворить свой голод при помощи тебя?
Это цитата сообщения dmitrii_emets Оригинальное сообщение
СПИСОК ПРАВОСЛАВНЫХ КНИГ, ЗАПИСЕЙ И ФИЛЬМОВ
Мы в Киеве. В поезде было холодно, но днем распогодилось. Температура где-то - 3. Солнечно. Завтра едем в Москву. Очень люблю Киев и часто тут бываю.
Кстати, открыли отличный способ перемещения из одного города в другой. Выбираете на карте город, где вы давно мечтали побывать и разбиваете свое суточное путешествие в поезде на два путешествия по 12 часов... Получается, то любой город можно охватить без ночевки и чаще всего с большой экономией. Например, доехать от Москвы до Киева и от Киева до Крыма вдвое дешевле, чем прямым поездом Москва-Симф.
СПИСОК КНИГ, ЗАПИСЕЙ И ФИЛЬМОВ (буду стараться регулярно обновлять)
Отец Арсений (обязательно прочитайте! моя любимая, или одна из...)
Вложение: 3835952_ottsa_arseniya_duhovnyie_otets_arseniy.rtf
Хотел сбросить несколько ссылок на то, что в последнее время очень меня грело и радовало:
О старце Николае Гурьянове. Очень красиво они поют "Господи. помилуй!" на русский лад. Чем-то похоже на монашеский фольклор в моем любимом фильме "Остров".
Письма старца Иоанна, Валаамского схиигумена
Очень как-то душу согревает. Слушал в машине через модулятор, пока мой модулятор, оставленный в авто, не приглянулся ночному воришке.
Очень хорошая сюжетная книга. Если честно, то мне где-то даже завидно, что мне такое никогда не написать. И не потому, что я хуже пишу, а потому что я сам хуже:)
Письма Баламута. Клайв Льюис
Ага, тот самый Льиюс, автор "Нарнии". Но вещь интереснее "Нарнии" и взрослее.
Клавдия Лукашевич. Мое милое детство. (книга отличная, на уровне Шмелева "Лето Господне")
"Если ребенок в детстве видел много любви и ласки - это оставит на нем неизгладимый след счастья на всю жизнь. И то, что заложено хорошего, доброго, поможет разобраться во всех испытаниях и легче, отраднее пройти жизненный путь" - пишет в книге "Мое счастливое детство" Клавдия Лукашевич и передает каждому новому читателю обретенный ею заряд жизнестойкости и радости.
Иван Шмелев. Лето Господне
Кто не читал... Наверное, все читали. Я - раз пять.
София Самуилова "Отцовский крест" (если кто найдет ссылку кидайте)
очень хорошая книга. Воспоминание дочери священника о своем отце
А это уже нехудожественные книги:
- Толкования на Евангелие и Апостол
- Авва Дорофей "Душеполезные поучения" очень важная, нужная, понятная и легко читающаяся книга.
- Никодим Святогорец "Невидимая брань"
- Св.Иоанн Лествичник "Лествица"