В лесу цветы спрашивают меня. Нам нечего больше читать, что случилось. Одни воюют, другие работают, третьи лежат мёртвыми, четвёртые влюбляются, шепчут цветы, но нам по-прежнему нечего читать, шепчут цветы, голубые родники глаз и губ под влажными корягами среди мокриц и червей, что же случилось?

Скорее всего, ты сошёл с ума, но стоит ли об этом говорить, это, как мне кажется, должно приниматься без слов. Странным было бы предположить, что хоть кто-то в своём уме остался, но и тем не менее. Посмотри, сегодня ты буквально всё в мире можешь делать, кроме писательства; количество занятий увеличивается в разы день ото дня.

О, да, это всё великолепно; да. Если бы не болезни, жизнь проходила бы и вовсе незаметно. Останавливающий кашель, обезаруживающая температура. Спаси и сохрани меня, вирус и люди в белых халатах. Ручка и блокнот, спрятанные под подушкой, пачкают простынь. Лежи, дыши, в первобытной пещере под виском выцарапывай свою охоту на несуществующих животных. Синий цвет, останови меня. Ты видишь? Лицо художника было, на самом деле, нарисовано.

Я научу вас писать, а вы научите меня принимать душ и чистить зубы. Вы научите не любить тех, кто вас бросил. Научите ежемесячной оплате услуг ЖКХ. Всем маленьким вещам, необходимым для выживания маленького человека. Огромное вам спасибо. Писать -- это, примерно, то же самое. Ну да, это как выживать, только наоборот: не мыться, не платить и не переставать любить. Простейшее. Клетка, делящаяся на два, внутри и снаружи. Тропик рака, розовые кристаллы, льющиеся из расколотой головы Генри Миллера на печатную машинку между ног Анаис Нин. А где же его хуй? Проверь прямо сейчас.

Последний пост о парке скульптур будет целиком посвящен одному произведению.

Оно называется «Камень и его история».

Читать далее...

Оригинальная скульптура под названием "Бурильщик. Мотоцикл, металл и камень".

Её автор - Эвал Асулин, Израиль.

Читать далее...

Недавно в парке появилось новое животное, упитанное и неповоротливое.

Читать далее...

Третью часть начинаем с красивой греческой скульптуры "Созвездие Афродиты".

Читать далее...

Продолжаем гулять по парку и любоваться скульптурами.

Читать далее...

В восточной части Айя-Напы на берегу моря расположен грандиозный парк Скульптур. 

Это галерея современного искусства под открытым небом.

Читать далее...

Я выхожу из дома, в котором никогда не был. Мои стены, мои лестницы, подъезды. В моей квартире, в которой я никогда не был, Квон собирает вещи, ложится на полусобранные чемоданы и мастурбирует, думая обо мне. Ему пора уезжать. Дом находится рядом с вокзалом, и Квону надо везде успеть, от этого в буквальном смысле зависит его жизнь. Я — легкодоступная плоть, и Квон навсегда в моём сердце, его хуй, единожды коснувшись моих губ, упал с липкого неба в гнездо и запел, расправив крылья. Внутри наушников целые стаи членов пролетают из уха в ухо сквозь парообразный розово-серый мозг. Я люблю тебя, Кан, и никогда тебя не забуду, алло, алло, ты не слышишь, наверное; мы видимся время от времени, мы выдуманы, на улице здороваемся и улыбаемся. Нам так повезло однажды оказаться вместе на одной кровати, это же чудо на самом деле: алкоголь, долгая прогулка, и я наконец достаю свой окаменевший и буквально стучу им по столу, призывая к порядку красивые миндалевидные глаза Кана, мы должны идти с ними в постель немедленно.

Конечно, за то, что мы оказались с ним вместе благодарить надо, прежде всего, нашу общую знакомую, это она шла с нами, это она поддерживала диалог мелодичным смехом, если бы не она, вряд ли мы стали бы целоваться осенним вечером, созданным для поцелуев. Если бы не Конни, с её неразрешимыми вопросами и игрой со словами, оказавшись в постели между нами самым естественным продолжением диалога. Явно ожидая от нас большего, чем просто прикосновений, — проникновений. Верно она была разочарована, когда, попытавшись и так, и этак, я оставил их с Квоном вдвоём расхлёбывать кашу, которую сам же и заварил, заснув в соседней комнате дома, в котором никогда не был. Утром надо было на работу, и моя легкодоступная плоть, испугавшись большего, предпочла ретироваться, оставив рычащие картинки с фиолетовыми зверьми и дальше взбивать пену простыней...

За неимением лучшего слова, про себя я зову этих двоих своими друзьями.

Полупустым мешком — Машук над Пятигорском
Бесполезно притворяться, каждая дыра — глаз
Под деревьями свалены в кучу прошлогодние лица
Поднимайся наверх сквозь каждый день
Сделай это своей ежедневной рутиной
Делай это в одиночестве — и пусть тебя видят с кем-то
Ты никогда не бываешь один. Никуда не уходишь

Каждому человеку, побывавшему в новой диковинной стране, хочется привезти домой подарки для себя и близких, небольшие сувенирчики, или что-то более существенное.

Сувениров на Кипре – экзотическом острове с древней культурой и богатой историей – очень много.

Читать далее...

Мелкий госслужащий. Я приветствую всех. Если говорить только факты, события, как они есть, мы сможем полностью избегнуть правды, с одной стороны, и, собственно, исполнить предназначение дневника — с другой. Мы говорим про погоду, про цены на еду, обеденное меню. Во что бы то ни стало избегать читательских глаз — мой дорогой, мой ненаглядный.

Я притворялся писателем, сколько себя помню, и даже ещё немножко дольше, сами понимаете, вы живёте ровно столько, сколько пишете, и, кажется, это решает все проблемы. Кроме молчания. Так затекает ртуть в заготовленные формы, и ты понимаешь по пустым местам, о каких именно вещах тебе не говорят. Такова природа слов, дорогой: сколько ни говори — не скажешь.

Сначала бросаешь курить, потом жену, потом любовницу, потом другую, потом пить, потом опять курить, потом писать, ну, с этим у меня проблем никогда не было, я не написал столько, сколько мне в жизнь не написать, что не может не успокаивать, да, кстати, и не собираюсь возобновлять это вредное занятие. Не думаю, что есть прекрасней.

Давай без максим и метафор, скромные чёрные буквы на белом фоне, а то этак мы так никогда. Что там у нас, март, дождь, улицы, удары плёткой. Ветви ивы. Почти пришедший в негодность автомобиль, барахлящий и кашляющий. Истончающийся до изящества, он весь — тряска и шум, этот фаэтон. Мы едем и раскачиваемся невысоко над дорогой, читаем прозрачные письмена дождя. Дворники, как и печка, не работают. Из одного разбитого момента времени в другой, мы даже не заметим, когда машина вывернет на встречку.

Иногда мне дают машину покататься, иногда нет, но я, в любом случае, предпочитаю не замечать ни себя, ни проходящего времени. С людьми сложней, особенно, когда им лет под двадцать, как моему водителю. Не хочется прерывать этот сон. Прыщи, серьёзность, красота. Жизнь, собственно говоря. Вещи, которые меня не могут заинтересовать, потому что ещё ничего не случилось. Двадцать лет — это сколько я в своей конторе работаю; а поступил я на работу, кажется, вчера. Кроме "кажется" ничего нет: кажется, казать, показывать, проявляться. Мне кажется, что любим, кажется, что люблю. Кажется, что я — блондинка под два метра с романом на стороне.

Дневник, дневник, давай, куда тебя всё время уносит? Встаю рано, ложусь поздно. Мне пятьдесят, как и большинству настоящих людей вокруг меня. Пиджак, галстук, обожаю это всё, чистить обувь, бриться. Маскировка тщательная и, из-за тщательности, ка-жет-ся, лишённая всякой сути. Каждое утро внутри — музыка Говарда Шора из Обеда нагишом. Я встаю под насекомый стрёкот в синей темноте, я пью и захлёбываюсь, гигантский язык вываливается из окна, кувыркаясь и скользя, ударяясь не слишком сильно, выталкивает тельце на остановку. Заправляю слизистые под одежду, сдвигаю невидимую шляпу на затылок.

Кипр не только живописный остров в сердце Средиземноморья, райский уголок для влюбленных, яркий дар для любителей чистой природы, гостеприимный уголок, где каждый уставший в суете будних дней путник обретает долгожданный покой.

Кипр – это еще и колыбель Христианства. Остров Святых, земля которого одной из первых в языческом мире приняла весть о Христе.

Читать далее...

           Богоматерь Киккская – икона, которую нельзя видеть.

Как мы все знаем, православное христианство с особым почтением относится к иконам. Созерцая их, молящийся возносится к первообразу, то есть, молясь перед иконой святой Девы, он смотрит на саму Богородицу. К особо почитаемым образам специально приходят, их облик воспроизводят в сотнях списков, в «меру и подобие», а также в уменьшенном формате, чтобы икону могли видеть те, кто не может добраться до святыни.

Читать далее...

Мужской монастырь Киккос – один из самых известных на Кипре. В его стенах хранится чудотворная икона Киккской Божией Матери.

Вокруг монастыря царит удивительная атмосфера, чистый горный воздух наполнен ароматом хвои.

Читать далее...

Мокрые плавки, грязные носки, промокший порножурнал со слипшимися глянцевыми страницами, две пачки отсыревших сигарет, зажигалка, этот блокнот и ручка, так и не нашедшие применения, вываленные на деревянную скамью в электричке в июле 1995 года, надкусанный батончик Марс, несколько презервативов, так и не нашедших применения, паспорт с билетами туда и билетами обратно, несколько слипшихся мелких банкнот и одна крупная, сильный грибной запах, и что там ещё на самом дне, какие-то бумажные ошмётки с текстом, изменённым до неузнаваемости, электрическая бритва, зубная щётка, так и не нашедшие применения, небольшое залапанное зеркальце, несколько обкатанных морем стёклышек. На развороте порножурнала две девицы и парень, неубедительно изображающие урок бальных танцев, слишком розовый розовый, неестественно белый белых трико и пачек, изображения не обошлись без компьютерной обработки, возможно ли такое в 1995, журнал явно принадлежал не будущему даже, а параллельной вселенной, где двадцатипятилетние старики непохоже имитируют пятнадцатилетних; и я, и милиционеры были явно моложе "моделей", разве это не порнография, допытывался один, пока другой разглядывал извлечённый наконец из-под бесформенной кучи паспорт; — нет, это эротика, не сдавался я, трясясь от утреннего холода и недосыпа. Ну, хуй знает, он пытался перелистнуть страницу к более откровенным снимкам, но страницы слиплись намертво. Мне и ментам в шесть утра так странно было видеть, как взрослые люди занимаются позированием в этих неестественных позах. Мы трое были не в силах объяснить их поведение, наш разум был просто-напросто не способен этого вместить... Ладно, наконец сказал милиционер, когда его напарник, улыбаясь, наконец вернул мне паспорт, можешь запихивать это всё обратно, больше не мусори пожалуйста, добавил он, и не кури, иначе опять оштрафуем. Пока, — и они прошли дальше по составу навстречу 1996. Мы были где-то на полпути из Сочи в Туапсе. Чтобы навсегда остаться в 1995, мне достаточно было выйти на любой из остановок...

                 Продолжение прогулки по Новому Арбату.

Шарики, елки, огоньки.

Читать далее...

Предлагаю погулять по новогоднему Новому Арбату. Будем двигаться от площади Арбатские Ворота в сторону Новинского бульвара. Фотографии сделаны 5 лет назад.

Пост разбила на две части, в каждом по 35 фотографий. Выпавший было снег стал таять, образуя кашу. Но нас интересует не погода, а то, что попадается на пути.

Читать далее...

Помимо вышивки Лефкара славится не менее изысканными серебряными "кружевными" украшениями.

Местные жители уже более 500 лет занимаются изготовлением украшений из серебра.

Читать далее...

Известное по всему миру кружево можно по праву назвать национальным достоянием Кипра.

В Лефкаре производят самое изысканное кружево.

Читать далее...

На Кипре очень много интересных деревень, каждая из которых славится чем-то своим. Лефкара славится серебром и кружевом.

Дорога в Лефкару вдоль оливковых плантаций и цитрусовых садов с завораживающими панорамными видами гор столь же живописна, как и сама деревня.

Читать далее...