Друзья, заполните, пожалуйста, анкету моего маркетингового исследования! Его цель - выявление потребительских предпочтений в отношении покупки шоколада. Это займет всего 5 мин. Буду крайне признательна! ;) 

virtualexs.ru/cgi-bin/exsurveys/survey.cgi

 

[532x546]
 

 

[368x389]
 

Страна (Производитель диска): россия
Жанр: Rock
Год выпуска: 2010
Формат: MP3
Битрейт аудио: 320 kbps
Продолжительность: 48мин 27сек
Трэклист:
1. Ад для героев
2. З.Л.О.
3. День рождения
4. Мой Бог
5. Всадники света
6. Музыка
7. Семидесятники
8. Дождь смывает всё
9. Клетка
10. Цвет ночи
11. Ангел с грязным лицом
12. Чёрный ворон (народная песня)

Доп. информация: Восьмой альбом российской рок-группы Кукрыниксы. В связи с тем, что группа не выпускала нового альбома два с половиной года, материала накопилось достаточно, чтобы сделать двойник. Новый альбом имеет название " Вечное сияние чистого разума". Перед Вами первая часть двойника " Всадники света". В составе альбома 12 песен. Вторая часть " My self" планируется на весну следующего года.
В альбом «Всадники света» вошла песня «З.Л.О.», которая была написана под впечатлением одноименного романа друга группы - Антона Сои»

Ссылка для скачивания:

http://depositfiles.com/files/j7dqfmxe7 - размер файла 110 Мб

[298x156]  

[202x156]   [296x161]

 

Читать далее...

До Огромная сцена обнажена, на задней стене видны батареи, трубы и широкие раздвижные ворота, ещё выше – деревянные галереи. Сценический дым затапливает и её, и весь зал, подвижные софиты, поднимаясь и опускаясь, разрезают туман, из которого будут выныривать персонажи, лучами света и, вращаясь, напоминают прожектора тюремных двориков. Спектакль ещё не начался, а по ней уже бродит туда-сюда человек в нелепой одежде и фальшивит на тубе известные классические мелодии. Это голое туманное пространство – и есть «Палата №6» и она же без кавычек. Туда нас приглашает обаятельная старушка, с невероятной естественностью изображающая девочку и с выражением декламирующая текст от автора; она – не только рассказчик, но и заменяет санитара Никиту, а потом с балкона сообщает Рагину, что он болен. Пациенты, коротающие свой век во флигеле, – некие собирательные образы, разговаривающие легко узнаваемыми монологами и репликами чеховских персонажей. Зрелая женщина в безвкусно подобранном костюме из розовой кофты на серебряный топ сочетает в себе Раневскую и Аркадину, она говорит, что её сын утонул, тогда как он застрелился, и просит пощадить её и не делать больше пиф-паф. Девушка в фате, голубом платье и резиновых сапогах признаётся в любви несуществующему кавалеру словами Сони. Седовласый интеллигент во фраке то мечтает о шведской «Полярной звезде», то, как Фирс, поминает «несчастье» - волю. Небритый мужчина в шортах зачитывает страшные абзацы о казни из «Острова Сахалин» и с авансцены кидает в зал сентенции Пети Трофимова о пути человечества, а остальные медленно подходят к нему, выглядывая за рядами кресел светлое будущее. И сам Рагин, пассивно прогуливающийся мимо сумасшедших, рассуждая, зачем спасать людей от смерти и облегчать их страдания, от лица Чебутыкина рассказывает, как умерла женщина, которую он лечил. Даже старушка-Никита отпускает шуточку Солёного, а «игра в буквы» состоит в том, что Рагин называет букву, а пациенты хором называют начинающуюся с неё цитату из Чехова, иллюстрируя её стремительными пластическими зарисовками. Но со временем роль лидера перетягивает на себя Громов – наиболее адекватный человек в коричневом костюме, стремящийся вырваться из заточения и понимающий всю безысходность своего положения, напряжённый и энергичный. Этот русский МакМерфи заражает собратьев по повреждённому разуму вдохновенными речами Вершинина о грядущем счастье, и Рагин не может не обратить на него внимания, всё больше и больше времени проводя в палате №6 за философскими беседами, которые Димитр Гочев привёл в спектакле полностью. Финал нам известен: незаметно для самого себя Рагин сам не то тронулся умом, не то наконец-то прозрел некую правду бытия. История закольцовывается – ему задают тот же вопрос, какой он задавал Громову, на который он не знает правильного ответа: какой сейчас месяц? Докторские очки падают мимо кармана, одну за другой он расстёгивает пуговицы белого халата, превращаясь в простого скромного «хроника» с голым торсом и спущенных брюках. Испуганно поскуливая, он твердит о вишнёвом саде, о белом кресте на чёрной ленте, а Громов уже занимает его место, вместо него проводит зарядку, в обязательные упражнения которой входит смех. Коллаж по чеховским произведениям – сам по себе не новость для современного театра; то, что Чехов сам был врачом и его герои – его пациенты, за чьими душевными болезнями он наблюдает, тоже угадать несложно. Но за атмосферным двухчасовым творением Гочева, иногда забавным, иногда пугающим, иногда удивляющим или радующим моментами узнавания, следить приятно – и это главный плюс в отсутствие привычных психологизма, драматизма и актёрских перевоплощений.
После
[415x196]

ОРИГИНАЛЬНЫЕ ПОДАРКИ ДЕВУШКЕ К НОВОМУ 2001 ГОДУ

КУЛОН СЕРЬГИ и КОЛЬЦО ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА
ОРИГИНАЛЬНЫЙ ЖЕНСКИЙ ЮВЕЛИРНЫЙ ГАРНИТУР

В действительности, звезда является одним из древнейших символов и важных изображений, встречающихся во многих религиях и вероисповеданиях. Звезды вдохновляли и продолжают вдохновлять людей даже сейчас, когда мы можем объяснить это с научной точки зрения. Давным-давно люди смотрели на небо и пытались объяснить этот прекрасный вид с помощью мифологии и религии.

Звезды являются универсальными символами, не привязанными к какой-то конкретной религии или культуре, они могут иметь много различных значений для разных людей. Они являются символом процветания и везучести, символом неба. Звезды являются универсальными символами, не привязанными к какой-то конкретной религии или культуре, они могут иметь много различных значений для разных людей. Едва ли найдется хотя бы один человек, не слышавший о Полярной звезде. Но что нам известно о путеводной звезде, бесчисленное множество раз спасавшей жизни людей, будь-то средневековые пилигримы или мореплаватели-первопроходцы? Что мы можем рассказать о ней, многократно воспетой поэтами, художниками и композиторами?

МОРСКОЕ ДНО ~ ЖЕНСКАЯ ЭКСКЛЮЗИВНАЯ ФУТБОЛКА с МОРСКИМ РИСУНКОМ

 Стильный джемпер для девушки из бифлекса.
Стойкая художественная

Читать далее...

До Официальный анонс продюсируемого Альмодоваром «Последнего лета в Бойте» сразу же даёт понять об основной «интриге» фильма, а один из кадров на флаере так и вовсе содержит спойлер – стоящего перед зеркалом подростка с туго перевязанной грудью. Собственно, на эту тему я и повелась, не припомнив, чтобы кинематограф по ней когда-либо ранее высказывался. Шедевра я не ожидала, но уже почти готовила для рецензии пафосную речь об актуальности проблемы и смелости, с которой режиссёр мог вынести её пред очи общественности. Ключевое слово – «мог»: Юлии Соломонофф оказалось почти до лампочки первостепенное значение человеческого самоосознания относительно физиологии, и фильм получился очередной жалостливой басней про «не такого, как все», терпящего нападки враждебной среды, приравнявшей тайну Марио к банальной инвалидности. Да, биологически он действительно девочка, но считал себя мальчиком не только по собственной воле, но и потому, что в этом его с рождения убеждали родители. Непонятно, как в роддоме младенца, не являющегося гермафродитом, приписали к мужскому полу – остаётся только объяснить это невежеством, царящем в аргентинской глубинке; в общем, о том, что с ним что-то не так, знали только сам Марио и его мать, да догадывались ушлые окрестные парни. Пока он помогал отцу на ранчо и готовился впервые поучаствовать в скачках, на летние каникулы к ним приезжала Джорджелина – ещё слишком юная, чтобы стесняться чего бы то ни было естественного, чему немало способствовало единственное доступное ей чтиво – медицинские справочники отца, владельца ранчо. Этот блестяще подкованный в анатомии ребёнок и заметил кровь на седле Марио, что привело к цепочке катастрофических событий: секрет стал известен отцу Марио, тот избил сына и продал его лошадь. Хэппи-энд, в котором сбежавший из дома Марио возвращает себе коня и выигрывает скачки, надеясь тем самым доказать, кем является на самом деле, а потом решается искупаться с Джорджелиной, ничего не меняет. В конце концов, мы помним, что это лето было последним, а значит, цивилизация в лице доктора и его дочери покинула Бойту и бросила Марио на произвол судьбы. Только для того, чтобы задуматься над этой трагедией, данный фильм смотреть и стоит – музыка, конечно, в нём прекрасна и природа хороша, но сцены укрощения дикого жеребца и забоя быка не добавляют ему шарма, а обилие откровенных разговоров Джорджелины с сестрой в начале фильма ничем не обосновано. Однако не станем разочаровываться – первый блин всегда комом – и будем ждать более смелых и адекватных режиссёрских работ, благо целинные почвы гендерной психологии предоставляют широчайшие к тому возможности.
А сейчас, вот прямо сейчас, я сижу в Кофеине, куда перешла и где засела вместе с нетбуком и мамой, которая согласилась составить мне компанию на просмотре, и где нас и запалил Антон. У меня наконец-то понтовый 2007й Ворд, но кончается батарейка. И я уже выпила чашку американо и теперь дегустирую малиновый чай, который был бы хорош, если бы не шибал так сильно мятой. В четыре меня ждёт первый из привозных спектаклей фестиваля NET, вернусь – будет вам ещё рецензия, а пока счастливо оставаться.)
[353x210]

До Уже по программке я начала подозревать, что где-то этот набор имён уже видела. Потом вспомнила: тот же самый рассказ Исаака Зингера поставила продюсерская компания «Аметист» под названием «Поздняя любовь». Стало быть, сравнений не избежать, но общее у двух спектаклей, помимо текста, только одно: видеопроекция на заднике. Стоило же действию начаться, я поняла, что рядом с «Нас ждут далеко-далеко…» даже «Поздняя», при всём идиотизме сюжета, кажется неплохим спектаклем. Но не буду торопить события – пока на сцене только квартира старика Гарри (Эвентов), американского еврея, с грудой сваленных в стороне вещей, словно её владелец только что въехал или собирается съезжать. За ним трогательно ухаживает приятель Марк (Четков), тоже немолодой, - точнее, актёры-то значительно моложе своих персонажей, но старательно изображают старость, шаркая ногами, шамкая и бурно жестикулируя трясущимися руками. В непонятных целях появляется и исчезает миссис Адамс (Мухина), липнущая ко всем мужчинам, а затем – феерический выход нарочито грубой и истеричной Этель (Макарова-Васильченко), новой соседки Гарри. Вместо бесед по душам не то автор пьесы «В тени виноградника» Мухарьямов, не то режиссёр Клепиков соорудили внушительный по количеству, но не по качеству ряд комических реприз в петросянской стилистике; текст, памятный мне по «Поздней», конечно, тоже звучит, в нём даже ещё больше шуток, но актёры совершенно не умеют их подавать, и зал практически не реагирует. Зато когда Этель напивается, норовит ухватить соседа за причинное место, беспрестанно норовит упасть, распевает «Бесаме мучо» и отплясывает под русские шансоньетки, ряды сотрясаются от дружного гомерического хохота и аплодисментов. Сам себя повторяющий глупый балаган растягивается до конца первого действия и перешагивает во второе – пригласив Гарри на ужин, Этель встречает его уже пьяной, и продолжаются переодевания, приставания, пританцовывания, дополненные истовыми заупокойными молитвами супругу при драматическом затемнении света. Непонятно, зачем Гарри понадобилось добавлять виски в вино, ибо эта Этель была более чем доступна ещё при первой встрече, хотя до «дела» у них, видимо, так и не дошло. Кульминация романа, напоминаю, такова: оставшись наедине, Этель выбросилась из окна. И если в «Поздней любви» это вызывало недоумение – чего не хватало этой самодостаточной, разговорчивой женщине, у которой есть дочь и миллионное состояние? – то хотя бы здесь всё ясно: буйнопомешанную дамочку просто не долечили в психушке после депрессии, вызванной смертью супруга. Грустно, безусловно, однако Клепиков даже из чтения предсмертной записки Этель умудрился сделать дешёвый фарс, к тому же она была не единственной, кого ждали далеко-далеко в палате с жёлтыми стенами. Марк, услышав, что Гарри собирается жениться, принимается выкидывать из окна стулья, столы и прочую мебель, взывая: «Евреи! Евреи!» и рискуя зашибить прохожих или их транспорт. Финал нелепо скомкали, в многозначительной тишине обрушив свисавшее с колосников бумажное полотнище и перенеся видеопроекцию на стеклянную нишу балкона. В довершение всего этот спектакль, в отличие от «Поздней», не порадовал национальными танцами и вообще каким бы то ни было колоритом. Два часа промелькнули перед глазами как сплошное недоразумение, способное посмешить только степенью своей тупости, хоть и завершившееся овациями стоя. Остаётся только надеяться, что «Нас ждут…» не скомпрометирует в глазах какого-нибудь зрителя ни нобелевского лауреата Зингера, ни евреев, ни театр Джигарханяна.
После
[279x196]

Страничка дыбра Несмотря на строгость афиши, «Последнее воскресение» (в оригинале – «Последняя станция») - действительно фильм о любви, каких мало. Причём о любви нежной, заботливой, самоотверженной и преданной, и при этом без приторности и сантиментов, что не может не тронуть хоть немного всех, кому знакомо чувство какой бы то ни было привязанности. Два романа – первое чувство молодости и союз, проверенный годами – существуют в нём параллельно, перекликаясь и дополняя друг друга. В центре событий – обаятельнейший юноша Валентин Булгаков (Макэвой), последний секретарь Льва Толстого (Пламмер), едва не плачущий от счастья при встрече с Учителем и заявляющий, что принял целебат. Однако все вокруг словно сговорились его смущать, видимо, потому, что от смущения он чихает, и, наконец, его соблазнила бойкая девушка Маша (Кондон) из Телятинской коммуны. Одновременно Валентина пытаются завербовать всяк на свою сторону жена великого писателя Софья Андреевна (Миррен) и его ближайший соратник Чертков (Джаматти), настраивающий Толстого против неё, чтобы завладеть после его смерти правами на его литературное наследие. Первая не соглашается с идеями Толстого, но любит его, второй использует его в своих корыстных целях, превращая его образ в живую икону толстовского движения, на гребне волны которого надеется вознестись. Лев Николаевич – живой человек, а отнюдь не пророк, вещающий божественными откровениями – больше не в состоянии жить и работать в атмосфере постоянных интриг, заговоров, скандалов, сотрясающих дом, раздирающих его на части, среди журналистов, живописующих каждый его шаг, и почитателей, записывающих каждое его слово. Он проповедовал любовь и свободу, а Чертков всё перевернул с ног на голову, создав «толстовский» свод правил и ограничений, запрещающий и любить, и оставаться свободными. Под давлением Черткова подписав завещание в пользу «всего народа», Толстой уезжает из дома и заболевает, вырванный из привычного быта, окружённый сонмищем «доброжелателей», желающих только его смерти, торопящих её как событие, полезное для движения. Но Валентин уже всё понял правильно и сделал свой выбор – последовав за Толстым в добровольное изгнание, он сообщит Софье Андреевне о его местонахождении, ведь перед смертью он захочет видеть только её одну. Да, мы не знаем, так ли всё это было на самом деле в биографии одного из самых противоречивых мыслителей, но концепция этой истории, на первый взгляд кажущейся бесхитростной, видится мне очень верной по отношению к личности Толстого. Режиссёру можно только сказать спасибо за такую бережную, светлую картину, не вписывающуюся во всеобщее стремление с энтузиазмом ворошить грязное бельё знаменитых людей. Так же бережно и правдоподобно, что обычно несвойственно зарубежным интерпретаторам русской действительности, передан исторический антураж и колорит эпохи, без лубочности и ярких спецэффектов, зато на фоне красивой природы и с замечательной актёрской игрой. Последнее стоит отдельного упоминания – я давно не встречала настолько интересных, убедительных образов, настолько искренних и глубоких эмоций и психологического переживания в кино, а не в театре. Погуглите биографию Булгакова – у него удивительная судьба, и обязательно посмотрите этот фильм.
А завтра мне рано вставать. Потому что в 11 будут две дополнительные пары Трубочкина. А потом у меня традиционно театр, так что до завтрашней рецензии и прощаюсь.)
[289x207]

Страничка дыбра Основной заманухой «Вишнёвого сада» Захарова-Фокина считается «любовная линия» Раневская-Лопахин. Но романтикой в саду и не запахло – совсем мальчишка Ермолай («стиляга» Шагин) превратился в водевильного воздыхателя-альфонса, Раневская (Захарова), простоватая для дворянки, но не лишённая обаяния, ещё не стара и вполне доступна. Но каждый раз, когда расстояние между ними сокращается до интимного, как по волшебному провидению возникает Гаев (Збруев) и ревниво встревает с каким-нибудь пустяком, дабы отвлечь голубков друг от друга. Его подчёркнутое презрение к «хаму» Лопахину вполне вписывается в его облик мелкого партийного руководителя («Я человек 80-х, я не могу молчать!»): он созывает всех домочадцев, выстраивает их в шеренгу, строго отчитывает и произносит речь перед старым шкафом, как перед бюстом вождя. С этого момента начинает раскручиваться стихия бессмысленного развесёлого балагана, великовозрастного капустника, в который по уши погружены все герои: из шкафа выскакивает Шарлотта (Виноградова) в клоунском костюме, задирает юбку, собравшиеся встречают её бурной радостью, а до лопахинских проектов никому дела нет. На сцене пронзительно визжат, кричат, отчаянно жестикулируют, кидают реплики в зал и всячески переигрывают, некоторые персонажи и вовсе принесены в жертву грубой карикатуре: Гизбрехт вдохновенно и убедительно играет Петю безнадёжным олигофреном со всеми натуралистическими подробностями и страшноватой агрессией, Аня (Марчук) автоматически становится дурочкой, коли восхищается этим несчастным, Яша (Грошев) изображает озабоченного жеребца, набрасываясь с поцелуями на каждую женщину и сопровождая успех ржанием и странными телодвижениями. Единственный спокойный герой – Фирс (Броневой), милейший старик, но окружённый таким плотным ореолом пиетета, что даже в толпе он кажется одиноким посреди пустоты, а всякая его фраза повисает в воздухе безответной, к тому же его роль была расширена режиссёром при помощи тупых повторяющихся «шуток» про вишни, огурцы и сургуч. Апогей первого действия – первый поцелуй Раневской и Лопахина: она притягивает его за грудки, он комически дёргает ногами, потом целует сам, после чего она решила пригласить еврейский оркестр. Появление этих неприятных, съёжившихся, мышиными перебежками, гуськом передвигающихся людей с инструментами сопровождается грохотом какой-то попсовой музыки из колонок, резко контрастирующей со звучанием настоящих музыкантов в оркестровой яме на авансцене. Гости испуганно жмутся вдоль стенки, Шарлотта исступлённо камлает, вскочив на не то на рояль, не то на бильярдный стол, Варя (Омельченко) истово молится – собственно, этим она занимается практически постоянно. Упомянутая Петей «азиатчина» тут же персонифицируется монголоидным прохожим, с акцентом просящим у Раневской денег – публика восторженно смеётся, поддерживая Гаева, посылающего его «идти туда, откуда пришёл». Появится этот колоритный персонаж и в начале второго действия, как призрак, напугавший Фирса – а после того, как Шарлотта, сложив пальцы пистолетиком, расстреливает окна, у зрителя может окончательно сложиться впечатление, что дом Раневской был взят изнутри еврейскими, азиатскими и немецкими диверсантами. Во втором действии оркестр возвращается уже по требованию Лопахина – тот, закатив форменную истерику по случаю покупки сада, пляшет, потрясая связкой ключей. Читать рецензию дальше
[343x178]

IMPERIUM OPUS CREATIVIUM

[показать]

смотрим

IMPERIUM OPUS CREATIVIUM

[показать] [показать]

мозаика

IMPERIUM OPUS CREATIVIUM

[показать] [показать]

Смотрим...

 IMPERIUM OPUS CREATIVIUM

 

Список казней раннехристианских мучеников.

СМОТРИМ

До Хороших фильмов о Второй Мировой в настоящее время создаётся до обидного мало. Госзаказ с наибольшим удовольствием обращается к преданьям старины глубокой, которые гораздо проще перекроить на свой лад. «Брестская крепость» - один из таких хороших, даже замечательных фильмов, которые в обязательном порядке надо смотреть всем и каждому. Хотя у него есть сквозной сюжет об удачливом мальчишке Саше Акимове, метавшемся между очагами сопротивления с доставкой приказов и спасшем командирскую дочь, и юный актёр играет не менее убедительно, нежели взрослые, это не мелодрама о детском героизме и первых чувствах. В этом фильме множество персонажей, каждый со своим характером и судьбой, как вымышленных, так и реальных героев. Хотя события обороны воспроизведены с документальной точностью до часа, до минуты, это не учебный фильм-реконструкция о первом столкновении с фашистами, это кино о войне вообще. Невозможно придраться к качеству декораций, исторической достоверности оружия и костюмов, к бесчисленным взрывам, разрушениям, пожарам, впечатляющей компьютерной авиации, воспроизводящей авианалёты, - всё это красиво сделано и снято, но не это главное. Главное – отсутствие пафосного романтического глянца, кровь и грязь без нарочитой кровавости, не единичные смерти с выкрикиванием патриотических лозунгов, а горы трупов, война как она есть – бессмысленная беспросветная резня. Здесь не нашлось места морализаторским басням о подлых предателях и праведных миротворцах, но нашлось место таким цепляющим деталям, на которые кинематограф обычно не тратит своё драгоценное внимание, тяготея к эпическому размаху и легендарной значимости. Отец, закрывающий грудью гранату, упавшую рядом с сыном, солдат, делящий драгоценную воду со своей собакой, рядовой, плачущий на груди убитого товарища, врач, засыпающий стоя от изнеможения, - картины длиной в мгновения, которые не забудутся никогда. Потрясающий эффект воздействия с минимумом массовки и знакомой с колыбели музыкой – это дорогого стоит. Жизнь подчас гораздо более страшна и жестока, чем любая выдумка сценариста: на гарнизон в 7-8 тысяч человек без тяжёлых орудий напало среди ночи около 17 тысяч. Рецидивисты отрезали электроснабжение и водопровод, фашисты закидали крепость бомбами и прикрывались пленными из мирного населения, ожидая, что гарнизон сдастся в первый же день, но защитники не сдались и тогда, когда поняли, что оказались в тылу и подкрепление не придёт. Они с голыми руками шли на врага, с гранатами бросались под танки, и не они, а немцы отдали первый приказ об отступлении – это ли не чудо, от которого мурашки бегают по хребту на протяжении всех двух с лишним часов экранного времени? Испробовав все методы и средства, потеряв огромное количество людей и всё же не сломив горстку храбрецов, махина вермахта сбросила двухтонный снаряд на несколько сотен сопротивляющихся бойцов, прошлась с огнемётами по казармам, сжигая заживо укрывшиеся там солдатские семьи. Но ещё целую неделю отдельные укрепления отстреливались – до последнего патрона, до последнего человека, до последней капли крови. Кто-то погиб или застрелился и был награждён посмертно, кто-то сдался или попал в плен и был расстрелян, кто-то выжил и угодил в жернова сталинских репрессий – на целых двадцать лет подвиг защитников Брестской крепости был забыт… а кто-то сумел рассказать за кадром обо всём пережитом, как Иван Клыпа, ставший прототипом того самого сироты-трубача Сашки, защищавшего Родину наравне со взрослыми и без сантиментов и жалостливых слёз вышедшего живым из ада.
После фильма я поторопилась домой, ибо написать рецензию, отвлекаясь направо и налево, - дело не минутное, а спать хочется и надо. Вот я спать сейчас и пойду, ибо завтра вставать к первой паре, а как может закончиться завтрашний вечер – сама не знаю. В любом случае, до новостей.)
[303x191]

[189x252]
До Неизвестный эскапист-мазохист, бросив семью, карьеру и, предположительно, богатство, заявляется в цирк гипотетического французского города и требует работу клоуна. Отказавшись от своего имени, он называет себя «Тот, кто получает пощёчины» - и его роль на арене действительно с тех пор заключается в том, чтобы его понарошку били по морде на потеху толпе. Наш герой явно тронулся умом: постоянно ведёт себя как пьяный и суёт нос не в свои дела – примечает, подглядывает, подслушивает, а интересного в цирке и впрямь хоть отбавляй. Директор Папа Брике (Пугачёв) обожает свою супругу-укротительницу Зиниду (Киршина). Та добивается, чтобы львы любили её не в фигуральном, а самом буквальном смысле, а вместе с ними – жокей Безано (Батрак). По жокею сохнет наездница Консуэлла (Солянкина) – дочь графа Манчини (Савинов), спускающего её жалование на несовершеннолетних любовниц. А в Консуэллу влюблён барон Реньяр (Жиров), которого отец прочит ей в женихи, чтобы поправить материальное положение. Понравилась Консуэлла и Тоту, и клоун вываливает на неё отборный бред о том, что она богиня, а он – бог, сошедший на землю, призывает её вспомнить своё рождение из морской пены и угрожает, что брак с простым смертным приведёт её к гибели. Но пророчества сумасшедшего она не воспринимает всерьёз, нелепый шут и даром ей не сдался, и тогда он обращается к Безано, уверяя, что он, тупой жокей, тоже бог и должен либо убить Консуэллу, либо убить барона, а Консуэллу увезти. Безано чужая невеста не интересует, и Тот решает вершить справедливость собственными руками – он попросту взял и отравил Консуэллу (говоря, что она «заснёт и проснётся»), барона (тот долго мучиться не захотел и застрелился прежде, чем подействовал яд) и себя (обещая посоперничать с Реньяром и «там»). О том, кем был Тот до цирка, зритель так и не узнаёт, только видит эпизод с неким господином из прошлого (Булатов), к которому Тот относится с отменным презрением, ибо господин увёл-де его жену и украл его гениальные «идеи». Для Тота он – жалкая «плоская тень», которая «живёт им», что выявляет в будущем отравителе манию величия в ещё более ярком и опасном свете. Неизвестно и непонятно также и то, зачем сей господин не месяц и не два с момента исчезновения Тота из родного дома разыскивал беглеца по всей стране, а разыскав, получил честное слово о невозвращении и оставил его в покое. При этом они говорят о покинутом Тотом мире с такой загадочной важностью, что начинаешь подозревать, не всерьёз ли автор пьесы, Леонид Андреев, считал своего персонажа мессией (был же такой древнеегипетский бог мудрости Тот), который, поюродствовав в клоунском гриме, засобирался таки назад на небеса и прихватил с собой страдающую амнезией реинкарнацию Афродиты – но тогда это уже совсем ересь какая-то получается. В финале покойные Консуэлла и Тот обнимают свисающие с колосников канаты, сладострастно их поглаживая, на фоне открывшихся за цирковыми афишами дверей, в которые заглядывает вся труппа в клоунских масках. Какова мораль этого пафоса? Я вижу в нём только подтверждение того, что все клоуны – маньяки, или хотя бы, как писал Левитин, «клоун – это та грань, за которой мужчина перестаёт быть мужчиной». Актёры, конечно, не виноваты, что Андреев умудрился написать такой феерический идиотизм, и стараются обрисовать характеры в меру своих скромных возможностей, но режиссёр явно перегнул с заигрыванием с публикой, наводнив и без того тесную сцену аж четырьмя кривляющимися клоунами в безвкусно кричащих костюмах, как будто клоуны и в жизни никогда не смывают грима и не перестают паясничать. Музыкальные мотивчики и одноцветное освещение (драматическим светом и здесь признан замогильно-зелёный) также оставляют желать лучшего, вывод: зрелище (ещё и почти трёхчасовое) на любителя.
После

[197x286]
До У Арцибашева есть одно (но не единственное) замечательное режиссёрское свойство: любой литературный материал в его руках становится на удивление сценичным, театральным в лучшем смысле этих понятий. Вот и почти четырёхчасовые «Карамазовы» по пьесе Малягина – «симфонии страстей» - прошли как динамичный, увлекательный детектив, и при этом психологическое и эмоциональное напряжение не ослабевает наравне с напряжённой сменой событий. Зрителя без подготовки вбрасывают в самую сюжетную гущу – спектакль начинается с приезда Дмитрия (Филиппов) к Аграфене (Повереннова), хор деревенских девушек сменяется цыганским табором, весёлые пение и пляски разворачиваются по широкой просторной сцене – и отступают, чтобы познакомить нас с остальными действующими лицами. Медленно ползущая от кулисы к кулисе чёрная занавеска сужает пространство, в котором за столом встречаются другие два брата – Иван (Костолевский) и Алексей (Щедрин). Их разговор – одновременно диалог между Великим Инквизитором и Христом, первый буревестник, знаменующий начало несчастий, обрушившихся на семейство Карамазовых; почти сразу, в конце первого действия, солдатский конвой уводит Дмитрия в суд. Вся сценография – внутренний двор с дверями и окнами, в которые глядят зеваки, как во дворце Прокуратора Иудейского. Этот окружённый охраной квадрат – и есть поле битвы между добром и злом, но ангелов на нём не появляется – только Чёрт (Спиваковский). Комикующий бес на самом деле скорее страшен, нежели смешон – неотступно следует за Иваном, с охотой давая советы, пританцовывает среди цыган, поднося вино Дмитрию и Аграфене, записывает показания, а на суде обращается защитником Фетюковичем, изящно подставляя своего подопечного. А пока приговор не вынесен, рассказы Дмитрия и других свидетелей иллюстрируются флэшбэками, следующими от следствия к причине, как разматывающийся клубок, появляющиеся в них персонажи обвиняют или оправдывают его. Достаточно одной детали, чтобы перенести нас в тот или иной ключевой эпизод романа со всей обстановкой, атмосферой, настроением. Перед малиновой занавеской с колосников опускается подвешенный в воздухе стол – его Фёдор Карамазов (Лазарев), роскошный в своей омерзительности шут, раскачивает то в сторону Ивана, утверждающего, что Бога и бессмертия не существует, то в сторону Алексея, говорящего, что они есть. Бежевая занавеска – обиталище экзальтированной старушки Хохлаковой (Немоляева), благословляющей Дмитрия отправиться на золотые прииски. Добротный чёрный стул уготован старцу Зосиме (Охлупин), чью кончину ускорил своим паясничаньем Фёдор Павлович. И Хохлакова, и отец, возмущённо покидая зал суда быстрыми шагами, бросают Дмитрию, как проклятие: «отцеубийца!». Но вот зазвучал и голос защиты: на сцене появляется раскладушка, на которую ложится Катерина Ивановна (Коренная), когда Дмитрий решает дать ей денег. В тот момент Чёрт, тщетно убеждавший его не совершать доброго дела безвозмездно, и отрекается от него, превращаясь из друга во врага – а вот в душу Ивана он вцепился крепко, однако упустит и её. Но запоздалый бунт против Великого Инквизитора – а это никто иной, как сам Дьявол – обойдётся Ивану дорогой ценой: его признание в убийстве не воспримут всерьёз, и, объявив его сумасшедшим, зловещие монахи накинутся на него гурьбой и унесут, не сумевшего спасти своего брата. Решающее слово в деле против Дмитрия скажет короткая вспышка слепой ревности по принципу «а не доставайся же никому!» - последний ход Чёрта, стравившего Аграфену и Катерину, свидетелем ссоры которых стал Алексей. Но хитрецу рано праздновать победу: Дмитрий не сломлен, Малягин и Арцибашев даже отказали ему в нервном расстройстве, обозначенном у Достоевского, а любящие его люди готовят ему побег. Дмитрий, так по-русски увлекающийся, вспыльчивый, но добросердечный, верующий, у всего мира просящий прощения и не осуждающий своих гонителей, – конечно, главный персонаж спектакля, великолепно сыгранный Филипповым, как и все его роли; но немаловажны и линии младших братьев. Читать рецензию дальше

[215x300]
До Уже сразу в своей вступительной речи Спесивцев обозначил концепцию своей постановки «Ромео и Джульетты»: игра, «матч» между Монтекки и Капулетти. Арбитром он назначает Меркуцио, обаятельного юношу в чёрной майке с надписью «Sex, drugs & rock-n-roll», который мелом проводит черту поперёк всего зрительного зала, разделяя публику на Монтекки и Капулетти соответственно. Это требует времени, и раз пять в процессе своего занятия он заставляет зрителей по очереди кричать хором «Монтекки!» и «Капулетти!», соревнуясь в громкости, как команды на утреннике в детском саду. На этом обращения к зрителям не закончатся – хором будут также звать Ромео, словно Снегурочку, гостей на балу будут неоднократно искать в зале, поднимая выбранных с места, освещая лучом света и подставляя микрофон, чтобы те представлялись нерасслышанным именем того или иного внесценического персонажа. Хотя это вечерний спектакль, в зале много маленьких детей, которым нравятся такие игры, а на сюжет, скомканный и отодвинутый на задний план, им наплевать. Постановке уже сорок лет, но играют в ней только студийцы, принимаемые без всякого конкурса вне зависимости от возраста – проще говоря, это непрофессиональное действо, каковое можно найти практически в любой школе, только там за его просмотр не надо платить. Вся молодёжь должна присутствовать на сцене, дабы никого не лишать веры в свой актёрский гений и блестящую карьеру в будущем, поэтому главное действующее лицо – массовка, регулярно выбегающая нестройной толпой на узкую полоску сцены с улюлюканьем и свистом, поплясать под дискотечную музыку и разноцветное сверкание софитов. Стараясь привлечь к себе внимание, каждый пытается, как может, сопровождать происходящее на фоне этой толпы преувеличенными театральными жестами, девушки принимают модельные позы и машут ручкой в зал. Все – Спесивцев объясняет это бедностью – одеты в современную повседневную одежду, точнее, в то, что не жалко: к концу спектакля массовка, не раз постояв на коленях, выходит на поклоны с грязными пятнами на джинсах. Декорация – тоже, видимо, по бедности – построена в виде трёхэтажной металлической платформы, задника нет, единственная деталь антуража – два воткнутых в край сцены меча, рукояти которых служат подставками двум зажжённым свечам, которые всё время падают. Перед началом спектакля на мечах висят круглый медальон на цепочке и дамская корона с блестяшками – знаки отличия Ромео и Джульетты соответственно, меняющие владельцев с каждым новым днём по сюжету пьесы: итого четыре пары, надо полагать – каждая старше предыдущей. По какому принципу из множества юношей и девушек выбираются данные персонажи, непонятно: они совершенно не выделяются ни мастерством, ни талантом, ни естественностью поведения на сцене, не владеют ни текстом, ни жестами, ни пластикой, не выдают ни психологизма, ни эмоций, ни какой бы то ни было обрисовки образа вообще. Шекспировский стих декламируется скороговорочкой, как заученный урок, из пьесы по максимуму вымараны лирические и драматические монологи и диалоги, а акцент поставлен на репликах, обычно игнорируемых режиссёрами – сальных шуточках и каламбурах. Когда же нашим юным героям всё же приходится объясняться в любви и прощаться, их заливает зелёным светом, и они становятся до смешного «землисто-серыми», как выражаются медики о потерявших сознание. Нелепости вообще достойны отдельного упоминания, ибо запоминаются лучше всего: например, в сцене роковой дуэли из всех участников бутафорский меч есть только у Тибальда, поэтому Меркуцио противостоит ему с голыми руками, а Ромео сначала душит его шарфом, а затем закалывает лежачего его же оружием. В финале Ромео выпивает яд, скомкав медальон в руке и поднеся к губам, а Джульетта закалывается со словами «Пью за тебя» - не то перепутала фразы, не то таков режиссёрский финт ушами. Благо смена необязательных событий проносится перед глазами стремительно – всего за час сорок, не успеваешь соскучиться, глаза не успевают лопнуть от злоупотребления мельканием «рапиды».
После

[193x326]
До Человек съёжился на узкой койке, – доске, положенной на два стула, единственных декорациях, – кутаясь в белую простыню. Затем встал и заговорил, но его первые слова утонули в музыке Шнитке. А когда её звуки стихли, он оделся и ушёл в департамент – не выходя за пределы своего обиталища, пол которого усыпан бумажными листами. Так начинаются «Записки сумасшедшего» - моноспектакль Александра Лучинина: как представление, разыгранное тронувшимся умом графоманом и при этом неплохим актёром Поприщиным. Он поднимает листы, каждый из которых содержит новый день, и рвёт или комкает – он давно знает свой эпистолярный театр одного актёра наизусть. Все реплики – в зал, и в зал же – доверительные вопросы, беспомощно протянутая рука словно бы за помощью, поддержкой, подсказкой. Поприщин самозабвенно комикует, изображая свою пассию, её древнего отца и других персонажей в лучших традициях пародий и карикатур, открывая в тексте Гоголя столько смешного, сколько зритель и не предполагал. Чтобы обозначить собачек, он использует варежки на шнурках, фантом возлюбленной девушки – накрытый простынёй стул, начальство – высоко подвешенный пиджак. Но за его спиной постоянно стоит Лучинин, с не меньшей иронией рисующий своего героя, подчёркивающий его недалёкость, наивность, нелепое поведение. Впрочем, есть в этом безобидном, почти трогательном посмешище, гоняющемся за перепиской собачонок, одна пугающе человеческая черта – одержимость. И отнюдь не любовью, а властью – с первых минут он даёт понять своё самомнение и амбиции: он – благородный человек, дворянин, того и гляди выбьется в генералы. Однако желаемое не становится действительным – Поприщин, ненавидящий лакеев, сам остаётся вечным слугой начальника департамента и терпит насмешки, выдавливая только хрестоматийную фразу Акакия Акакиевича: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?». В нём копится беззубая мстительная озлобленность, вынашиваются мелочные планы занять положение выше своих обидчиков, плюнуть на них свысока, ведь в бюрократическом мире не существует личности и гордости, а только иерархия чинов, возносящая одних ничтожеств над другими. Мечты завоевать генеральскую дочь – лишь часть его несбыточных фантазий о вожделенном высоком статусе, и их крушение приводит к усугублению болезненного расхождения воображаемого достоинства Поприщина с реальным отсутствием оного. Окончательно сойдя с ума, мелкий чиновник производит самого себя в короли Испании, не задумываясь о последствиях – а бумажная корона оказалась тяжелее настоящей. Пытки, обрушившиеся на несчастного монарха со стороны «Великого инквизитора», заставляют публику сменить смех на острое сочувствие зарвавшемуся «маленькому человеку», никому не сделавшему ничего дурного, никем не защищённого. Невозможно заметить, в какой момент обаятельный молодой человек, с улыбкой пытающийся представить себя в лучшем виде, превращается в измученного мужчину без возраста с застывшей на лице гримасой страдания и безумия, тяжёлую в психологическом и эмоциональном плане роль. Знаменитая финальная реприза про шишку под носом загадочного «халдейского дея» - отчаянный рывок в спасительное забытьё юродства, когда мании величия уже нет, а не прекращающееся «лечение» неизбежно ведёт к новым, гораздо более страшным, оставшимся за кадром расстройствам рассудка. Это глубже, точнее, страшнее, нежели моноспектакль театра Фоменко по тому же произведению, где тихое помешательство окрашивалось одновременно в лирические и мистические тона. Единственный минус данной постановки – свет, игра которого сводилась к приглушению, сменяющемуся яркой вспышкой, ударяющей по глазам. Но он незначителен, и чуть менее двух часов непрерывного присутствия на сцене актёра, играющего с полной самоотдачей, пролетают незаметно, сразу захватывая и до конца не отпуская внимание. Это действительно стоит посмотреть.
Хвастаюсь

Внезапно начался ноябрь, и к сегодняшнему утру мне таки отключили кабельный инет, весь октябрь проработавший неоплаченным – но ноябрь оплачивать буду, ибо Йопта вечерами тормозит. Капустник капустником, а вставать сегодня всё равно пришлось к первой паре, и я даже не жалуюсь, ибо разобрали наконец оставшиеся работы по актёрскому моменту, включая наши с Аней по «Соне». Потом мы приступили к изготовлению табличек для Лизы, обклеивая обёрточной бумагой, спёртой Алиной из Икеи, листы ватмана; ею же (бумагой, не Алиной) обклеили книжки и по моему предложению написали на обложках «Что делать», «Кто виноват» и «Кому на Руси жить хорошо». Потом, так как времени оставалось мало, не доделав, отправились к двум пешком в учебный театр ГИТИСа, поломились было в главный вход, но он был ещё закрыт, и никто не отзывался. По соседству за забором лаяла сторожевая собака МинКульта, кто-то послал нас в обход здания к служебному входу, и с грехом пополам мы его нашли. На сцене уже кто-то репетировал; мы сложили вещи в партере, кто-то пошёл покурить, кто-то – дорисовывать таблички, и тут на сцену позвали нас. Собрались с грехом пополам, после того, как несколько минут нас торопили и требовали начать половинным составом, не успели разведать освещение сцены и расположение микрофонов, отыграли как смогли – и нам назвали нашу очередь и попросили освободить помещение. Подхватив манатки и пометавшись по театру, мы пришли к гримёркам, которые все уже были заняты, так что нам пришлось отказаться от дальнейших репетиций и обосноваться на рояле в холле, где порядок действий и реплик можно было только проговорить по ролям. На дорисовывание табличек маркер был один, и он заканчивался; спас положение Антон, который купил несколько маркеров, а заодно воздушный шарик с глазами для Ани, и все свободные руки пошли на таблички, включая начавших подтягиваться родителей. Мои тоже пришли, но я до них не докричалась, зато они заняли хорошие места, когда прозвучал первый звонок, а из наших занять места догадалась только Аня – себе и своей маме. Некоторое время я пользовалась местом её мамы, потому что она опаздывала, а потом села, как большинство студентов, на полу в проходе – посмотреть несколько номеров перед нашим. Только когда мы собрались за кулисами, выяснилось, что два микрофона ведущие отнесут по разные стороны сцены, так что мне пришлось не участвовать в первой части, когда народ пел мотивчик из «Пяти подвигов» и передавал студенческие по цепочке, а выхватывать себе микрофон у ведущего и перебегать сцену за задником. Пересказывать весь наш номер, по большей части состоящий из Хармса (aka из опять-таки «Пяти подвигов») с кусочком Гиляровского, смысла не имеет, порадуюсь только, что публика смеялась чаще, чем я предполагала. Местами, конечно, мы слажали, не без этого – мою финальную фразу не было слышно, потому что я впервые в жизни взяла в руки мегафон и он не сработал, и стулья со сцены забыли забрать с собой, помешав выходу следующих выступающих. Вернув реквизит на столик перед гримёрками, мы разошлись – в частности, я присоединилась к тем, кто пошёл обратно в зал досматривать программу. Номера первокурсников чередовались с выступлениями курсов более старших; многое порадовало – и из актёрских, и из музтеатра, и из балетников. По окончании капустника решено было сперва отправиться отмечать, не дожидаясь объявления результатов, поелику Наталья Сергеевна торопилась, а Лизу, которой тоже надо было уйти домой пораньше, оставить в зале. Я оделась в гардеробе, заставила маму вернуться от метро и снабдить меня деньгами, постояла с народом на свежем воздухе, но объявление результатов с раздачей слонов – денежных премий от спонсоров – началось раньше, чем мы все собрались, и пришлось возвращаться в зал. И подумать только…
[459x164]