Здравствуйте, дорогие мои пчёлки!
Настало время написать о том, что я съёбываю отсюдова буду появляться здесь ещё реже. Дневник не удаляется, комментарии будут закрытыми, личка открыта. Возможно, будут репосты с других ресурсов, где я буду активна.
Прокатиться на слонах не хотите ли? Если да, то забирайтесь на спину и поехали.
Это самый медленный, но экзотический способ добраться во дворец Амбер. Впрочем, все по порядку.
Современную столицу Армении основал в VII веке до н.э. царь Урарту по имени Аргишти I. В 782 году до н.э. он заложил в благодатной Араратской долине большую крепость под названием Эребуни, спустя тысячи лет ставшей Ереваном.
Великому царю установлен памятник в образе воина на колеснице.
Правил Аргишти Урарту в 768-764 годах до нашей эры. Правление этого могучего царя относят к золотому веку Урарту, максимальному расширению границ этого государства. Аргишти нанес тяжелое поражение ассирийцам, отрезав извечных врагов от стратегических поставок лошадей и железа из Малой Азии. Заодно далеко продвинул свои владения в Закавказье, дойдя до озера Севан.
Когда метель кричит, как зверь, -протяжно и сердито,
не запирайте вашу дверь,
пусть будет дверь открыта.
И если ляжет долгий путь,
нелегкий путь, представьте,
дверь не забудьте распахнуть,
открытой дверь оставьте.
И уходя в ночной тиши,
без долгих слов решайте:
огонь сосны с огнем души
в печи перемешайте.
Пусть будет теплою стена
и мягкою - скамейка...
Дверям закрытым - грош цена,
замку цена - копейка!
Булат Окуджава
Художник Дмитрий Левин
Михаил Пришвин
ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ
Осень длится, как узкий путь с крутыми заворотами. То мороз, то дождь, и вдруг снег, как зимой, метель белая с воем, и опять солнце, опять тепло и зеленеет. Вдали, в самом конце, березка стоит с золотыми листиками: как обмерзла, так и осталась, и больше уже ветер с нее не может сорвать последних листов,– все, что можно было, сорвал.
Самая поздняя осень – это когда от морозов рябина сморщится и станет, как говорят, «сладкой». В это время самая поздняя осень до того сходится близко с самой ранней весной, что по себе только и узнаешь отличие дня осеннего и весеннего – осенью думается: «Вот переживу эту зиму и еще одной весне обрадуюсь».
Тогда думаешь, что и все так в жизни непременно должно быть: надо поморить себя, натрудить, и после того можно и радоваться чему-нибудь. Вспомнилась басня «Стрекоза и муравей» и суровая речь муравья: «Ты все пела – это дело, так поди же попляши». А ранней весной точно в такой же день ждешь радости без всяких заслуг; придет весна, ты оживешь в ней и полетишь, как стрекоза, вовсе не раздумывая о муравье.
художник Андрей Захаров
Евгений ЕвтушенкоКогда я думаю о Блоке,
когда тоскую по нему,
то вспоминаю я не строки,
а мост, пролетку и Неву.
И над ночными голосами
чеканный облик седока —
круги под страшными глазами
и черный очерк сюртука.
Летят навстречу светы, тени,
дробятся звезды в мостовых,
и что-то выше, чем смятенье,
в сплетенье пальцев восковых.
И, как в загадочном прологе,
чья суть смутна и глубока,
в тумане тают стук пролетки,
булыжник, Блок и облака...
1957
Музей расположен на холме Арин-Берд, рядом с остатками урартской крепости Эребуни. В нем собраны многие экспонаты, которые были обнаружены в результате раскопок крепости в середине прошлого века и раскопок соседнего урартского города Тейшебаини.
Здание музея идеально вписывается в общий архитектурный комплекс крепости, повторяя дизайн и принцип урартских дворцовых сооружений. Приковывает внимание огромный барельеф на центральном фасаде здания, который изображает основателя Эребуни, царя Аргишти I.
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века –
Всё будет так. Исхода нет.
Умрёшь – начнёшь опять сначала,
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
Домен: Эукариоты
Царство: Растения
Порядок: Ясноткоцветные
Семейство: Геснериевые
Род: Колерия
Международное научное название
Kohleria Regel, 1847
Род назван в честь швейцарского естествоиспытателя, преподавателя естествознания из Цюриха Иоганна Михаэля Колера (нем. Johann Michael Kohler, 1812—1884).
Сижу за компом, она рядом, вытягивает ногу, будто любуясь отсветом на коже.
- Вик.
- М.
- А люди вообще совпадают?
Закрыл видео про LoRa, развернулся к ней, поймал ногу.
- Никогда, - отвечаю. - А как бы ты хотела?
- Я не знаю... - покачивает в моей руке. - Они же всякую дичь творят постоянно. Почему нам похую?
От того, что она сказала "нам", мне почему-то теплее.
- Я перестал задавать себе этот вопрос, когда понял, что не человек.
Тянет ногу на себя, и я <не>вольно подъезжаю ближе в кресле. Бля, её запах надо просто запретить., хотя и найти его нереально.
- Вот и я думаю, почему мы вместе. Ты мне нравишься вполне конкретными вещами, но этого мало. Будто что-то ещё, независимо теперь от того, вместе мы или нет. И люди - они ж не все дураки, они тоже это чувствуют к кому-то. Никто не объясняет. Ну.... пустые разговоры, за уши притянули, что ли, подогнали под вещи, им понятные. При этом чувствуют себя умными. Вот я точно не такая, и спрашиваю тебя, потому что ты дольше и ёбже. Хоть и другой. Чёрт, я одним вопросом сразу пять задала, - улыбается. Я люблю с ней говорить, это редкость, но она спрашивает порой такое, что остальное неважно. Это единственное её доминирование надо мной. Умная девочка.
- Если начнёшь разбирать чувства, то, поняв их, убьёшь их сущность, знаешь же.
Знаю, - наклоняется ко мне, говорит прямо губами в губы. - Я что-то упускаю. Ты это тоже чувствуешь. Что это такое? Это у всех так?
- Хел... у нас точно. Я не знаю, как у других. Ты, говоря об этом, многое мне объясняешь такого, чего я не смог найти нигде, кроме себя. Я тоже не знаю, как это называется. Ты мне нравишься так, что уже не хватает здравого смысла, как и объяснить то, что ты до сих пор рядом.
Она смеётся и нежно смотрит.
- Я твоя выдумка, - сжимает пальцами ног мои руки. - Как и ты моя. Но я бы такое не смогла выдумать; так откуда вообще эта ситуация? Бля! Я даже не задумывалась до тебя настолько об этом, всё было проще. Ты причина, и, соответственно, знаешь свою природу. Расскажи, почему с нами вот так.
Тянусь за сигаретой, она вынимает её из моих пальцев, подкуривает и дает мне курить из своих рук, внимательно наблюдая за губами. Мне приятно и непривычно. А можно так всегда?
- Какое объяснение тебя устроит? Есть же множество.
- Я заебалась, - улыбается.
- Ладно. Смотри, - разминаю пальцами её ступню, она тут же кладёт другую мне в ладони, всё так же смотря на меня с интересом. Мне, должно быть, сложно, потому что это чертовски отвлекает. Стараюсь быть нежным. - Нас отличает от других то, что нам нет нужды думать, на какой волне говорить. И говорить ли вообще.
- Да, разрешённая частота 868, - выёбывается Хел. - Но скажи, почему, с каких пор эта ассимиляция, я же другой была. Какого чёрта ты меня... <пыхтит> ну... не изменил, но.... да твою мать, ты же понимаешь меня! - сжимает пальцы. Глажу ладонями её красивые ноги. Мне сложно на такое отвечать, я понимаю, но таких слов не готовил никогда. Просто знаешь об этом, ощущаешь типа, но - объяснить вот так?
- Помнишь квантовую?
- Угу. Ну... так, в целом, ты ж у нас умник.
- Хуюмник. Вот взаимосвязанность - когда одно из бесконечности влияет на другое. Да? Нельзя же объяснить полностью, что не думай.
- ...Ну да. Но разве мы физика? Вот я, смотри, я же живая и смотрю на тебя.
- И я на тебя. И все мириады мыслей, что внутри бесятся, не могут объяснить того, что ты для меня особенная.
- Зануда ты особенная. Я не могу ни с тобой, ни без тебя. Хотя... Без тебя больше не могу, - ухмыляется и гладит руками, сжимая, мои плечи, будто впервые видит. - Надо просто принять этот факт и не ебать тебе мозг?
- Еби меня как угодно, но прими себя в этом. Ведь хорошо же?
- Хееех, хорошо!
- Зачем вопросы?
- Понять.
- Хел, я не знаю больше твоего, если честно.
- Вик. - Наклоняется прямо в ухо, и такая тёплая. Млею безудержно. - Я, с одной стороны, счастлива с тобой. Со многих сторон, мне неважно, в общем-то, многое. Но вот это...Мне, как женщине, любопытно, я не могу это объяснить или понять. Спросить, кроме как у тебя, тоже не у кого. Со мной пиздец. Это неестественно. Ну чё ты такой?
- Какой же? - смеюсь, придвигаясь ближе. Она дышит мне в шею.
- Другой.
- Почему?
Замирает. Думает секунду, как бы соглашаясь сама с собой.
- Потому что я не представляю этот мир без тебя. Даже если меня не будет. Это.... - поднимает глаза на меня. - Это глупо же?
Мы долго смотрим друг на друга, замерев в этом кадре. Как ей объяснить, что ради такого стоит вообще быть? Боже, какие у неё глаза ночью... Боюсь даже дышать. Она, как бы вторя, совершенно застыла во взгляде.
- Что это? - тихо, одними губами спрашивает меня. А это ТЫ, это фейерверк,
Говорят, что человеку время от времени полезно пожить в одиночестве. На опыте своей жизни я знал, что есть много видов одиночества. Перечислять их я не буду, но знаю, что есть одиночество в толпе и одиночество лесное, есть одиночество, сопутствующее горю, и есть, наконец, морское одиночество, зачастую близкое к состоянию безмолвного душевного подъёма.
Константин Паустовский, «Время больших ожиданий»
Художник Николай Дятлов
Инфо.
Константин Георгиевич Паустовский
Псевдоним К. Балагин
(19 (31) мая 1892 Москва - 14 июля 1968 Москва)
- Октябрь уходит, оставляя на память краски осени.
Пускай напомнит вам судьба соцветий,
Что красота — непрочный матерьял,
И как бы ярко день нам ни сиял,
Минует, как минует всё на свете.
Фото 23.10.2025 г.
Медлительной чредой нисходит день осенний.
Медлительно крутится желтый лист,
И день прозрачно свеж, и воздух дивно чист,
Душа не избежит невидимого тленья.
Так, каждый день, стареется она,
И каждый год, как желтый лист кружится,
Всё кажется, и помнится, и мнится,
Что осень прошлых лет была не так грустна.
Александр Блок
Мне с летом расставаться жаль.
С его теплом,
Цветами поздними.
Необъяснимую печаль
Таят в себе Красоты осени.
/Андрей Дементьев/
Фото. Букет "Осень" (15.09.2025 г.)
Николай Заболоцкий
Принесли букет чертополоха
И на стол поставили, и вот
Передо мной пожар, и суматоха,
И огней багровых хоровод.
Эти звезды с острыми концами,
Эти брызги северной зари
И гремят и стонут бубенцами,
Фонарями вспыхнув изнутри.
Это тоже образ мирозданья,
Организм, сплетенный из лучей,
Битвы неоконченной пыланье,
Полыханье поднятых мечей.
Это башня ярости и славы,
Где к копью приставлено копье,
Где пучки цветов, кровавоглавы,
Прямо в сердце врезаны мое.
Снилась мне высокая темница
И решетка, черная, как ночь,
За решеткой – сказочная птица,
Та, которой некому помочь.
Но и я живу, как видно, плохо,
Ибо я помочь не в силах ей.
И встает стена чертополоха
Между мной и радостью моей.
И простерся шип клинообразный
В грудь мою, и уж в последний раз
Светит мне печальный и прекрасный
Взор ее неугасимых глаз.
1956
(художник Екатерина Литвякова, «Букет чертополоха»)
Крыжовенное варенье
Александр Сергеевич Пушкин был большим любителем варенья. Он ел его много и с таким удовольствием, что даже равнодушные к этому лакомству друзья тоже начинали с аппетитом его уплетать. Самым любимым вареньем Пушкина было крыжовенное, которое называли также берсеневое, в честь сада на знаменитой Берсеневской набережной, который его владелец огородил живой изгородью из колючих кустов крыжовника.
Для начала ягоды готовились в муравлёном (покрытом глазурью) горшке, из недозрелых ягод крыжовника, переложенных рядами вишнёвых листьев и залитых крепкою водкою. Сам процесс варки был очень сложным.
Замечательный писатель-пушкинист, исследователь и бессменный директор музея-заповедника в Михайловском Семен Степанович Гейченко в своей книжке «У Лукоморья» приводил рецепт варенья, завещанного потомкам непосредственно Ариной Родионовной. Он выглядит так:
«Очищенный от семечек, сполосканный, зеленый, неспелый крыжовник сложить в муравленный горшок, перекладывая рядами вишневыми листьями и немного щавелем и шпинатом. Залить водкою, закрыть крышкою, обмазать оную тестом, вставить на несколько часов в печь, столь жаркую, как она бывает после вынутия их нее хлеба. На другой день вынуть крыжовник, всыпать в холодную воду со льдом, через час перемешать воду и один раз с ней вскипятить, потом второй раз, потом третий, потом опять положить ягоды в холодную воду со льдом, которую перемешивать несколько раз, каждый раз держа в ней ягоды по четверти часа, потом откинуть ягоды на решето. Потом разложить ягоды на скатерть льняную, а когда обсохнет, свесить на безмене. На каждый фунт ягод взять два фунта сахара и один стакан воды. В латунном тазу сварить сироп из трех четвертей сахара, прокипятить, снять пену и в сей горячий сироп всыпать ягоды, поставить кипятиться, а как станет кипеть осыпать остальным сахаром и разов три вскипятить ключом, а потом держать на легком огне, пробуя на вкус. После всего сложить варенье в банки, завернуть их вощеной бумагой, а сверху пузырем и обвязать».
Утомительно, долго, но, как говаривал сам Пушкин, «Варенье сие почитается отличным и самым наилучшим из деревенских припасов». Александр Сергеевич мог есть такое варенье вазочками. На его рабочем столе во время работы всегда стояли кувшин с холодной водой и любимое варенье.
(художник Хуан Гонсалес Алакреу, «Варка варенья»)
