16.12.2010 Опаздывать на историю русского театра стало у меня малоприятной кармой. Вот и вчера после звонка будильника я заснула обратно почти сразу же, а поскольку дома ещё всё спали, заметили это не сразу, и я опоздала минут на 15, хотя Наталья Сергеевна всё равно начала позже. Мы начали обсуждать ленкомовский «Вишнёвый сад» и Сашину работу по нему; я запамятовала распечатать свои замечания и только кратко высказалась о спектакле. После зарубежной литературы я наконец-то донесла до Ольги Альбертовны давно обещанные стихи – избранную полудюжину от разных лет, три самых свежих (Сокола, Гамлета, Чеширского) она успела прочитать. Сказала, что ассоциируюсь у неё с «нежным» Ходасевичем. Потом – что Чеширский её «добил», я признала, что стихи на «кошачью» тему мне самой кажутся самыми удачными. И услышала, что я «скорее птица, чем кошка». Сообщила, что я уже много лет как Феникс, на что Чуйкова на прощание ответила, что «для птицы кошка – всегда самое опасное и самое притягательное». Зацепило, потому что раньше мне эта, на первый взгляд очевидная, вещь никогда в голову не приходила. На последней паре мы продолжили говорить о «Саде», а потом я пошла домой разбираться с делами. Афиша, где я не была со времён конца NETа, неожиданно не захотела меня пускать – и до сих пор не хочет. Видимо, глюк, вот только мой или всеобщий? Что с этим делать, пока не знаю.
17.12.2010 Ура, я выспалась! И поехала в ГИТИС на десятую международную студенческую конференцию Volume, посвящённую современному фестивальному движению. Вообще, классная мысль – устраивать её накануне сессии, занимая читальный зал, для многих – единственное место подготовки к оной. Собравшись к без четверти 11 утра, мы понатаскали из актёрской аудитории дополнительных стульев в читалку; я устроилась с краю подковообразного ряда, поближе к столу для дорогих гостей. Сначала между Пивоваровой и Мелик-Пашаевой появился Серебренников, поговорил, ответил на вопросы. После него объявили первый получасовой перерыв, я спустилась с Сашей и Алиной в буфет, съела свой соевый йогурт, поняла, что мне этого мало, и встала в очередь, чтобы купить сухариков с помидорко. Когда вернулась, никого уже не было; пока поела – опоздала на показ фильма двух наших студенток про NET. Пока пообсуждали, появился припоздавший из-за пробок Должанский, тоже поговорил и без вопросов сбежал на какой-то спектакль. Во втором перерыве я осталась в читалке и залезла в сеть. Третьей частью конференции были доклады белорусских и наших студентов – сначала две презентации: о фестивале кукольных театров в Минске и о московском фестивале Особого театра (театра людей с ограниченными физическими и психическими возможностями), потом – просто чтения по тексту: ликбез по белорусской фестивальной ситуации, пламенная речь об отсутствии дискуссии в ихнем же театре. Макс прочитал доклад о дегероизации современного театра – изящный и остроумный, хотя весьма спорный, но меня к этому времени уже тошнило от голода и всё, что хотелось – домой к маме, посему я не стала ничего говорить и ограничилась мыслительной активностью. На последнем докладе Жени о слове, звучащем ныне в пустом пространстве, я уже к вящему своему стыду задрёмывала. В общем и целом, конференция получилась интересной, во многом благодаря всему, что срывало смех и аплодисменты – потому что ничего особо нового не прозвучало: в провинции всё плохо, в столице плохо, зритель плохой, но его надо привлекать, государство плохое, но с этим приходится мириться, лёгких решений быть не может, сложные ещё не придумали – всё как в первом номере нового «Театра». По окончании в районе половины седьмого (!) самые стойкие остались на чаепитие и продолжение дискуссии на факультете, я сбежала домой. Конференция длится три дня, но завтра меня на ней не будет из-за театра, а о послезавтра подумаю – если хватит сил, приду, но чую, что занятое конференцией воскресенье убьёт мне ощущение выходного перед и без того нелёгкой зачётной неделей. До завтра, дорогие)

[262x266]
До Миндаугас Карбаускис поставил роман Ицхокаса Мераса, не понаслышке знающего жизнь еврейского гетто в оккупированной Литве, где – как в универсальной модели мира вообще – и происходит действие. Фашистскую власть там олицетворяет комендант Шогер (Гришин) – кожаная куртка, красная нашивка со свастикой, лоснящиеся напомаженные волосы, ложечка стучит по стенкам чашки с чаем. И никакого демонизма: непонятно, где некоторые рецензенты углядели привлекательность и обаяние в этом персонаже, который, чем больше старается вести себя «по-человечески», тем больше отталкивает. Он не отдаёт приказы резким голосом, не сверлит пронзительным взглядом, как злодеи из блокбастеров – двигается небрежно, смотрит ласково, говорит запанибрата, хлыстом изящно фехтует и дирижирует. Но от его улыбки не становится теплее, от шуток не смешно, а «мирные» повадки могут ввести в заблуждение только наивных: этот «честный трудяга», на первый взгляд не задумывающийся о том, что творит, оказывается хитрым, изобретательным и безжалостным убийцей, упивающимся своей безнаказанностью. В жизни злодеи всегда такие: не блещущие харизмой и запредельным IQ, артистизмом и остроумием, а незаметные, но упорные пиявки – и такие же ничтожные и омерзительные. Противостоять ему будет Авраам Липман (Исаев) – простой портной, многодетный отец, не произносящий громких речей, не поднимающий бунта, а просто не снимающий шляпу перед комендантом, потому что – не позволяет человеческая гордость унижаться перед паразитом. В жизни герои всегда такие: тоже незаметные, но сила их духа настолько велика, что силе насилия и тягаться с ней бесполезно. Авраам потеряет всех своих детей, одного за другим, но не сломается, не сдастся, потому что своим примером воспитал из них таких же сильных, гордых и самоотверженных борцов не против чего-либо, а за свою жизнь, не держащих в руках оружия. На фоне штакетников для магнитных досок, на которых разворачиваются шахматные партии, вокруг столиков и стульев для игроков совершаются подвиги – незаметные, но огромные, способные поколебать до основания глиняные ноги коричневого колосса. Вот Инна Липман (Семёнова) приносит в гетто партитуру оперы Галеви «Жидовка», чтобы сыграть труппой, где у каждого есть дублёр – на случай выбывания. Попадается Шогеру, тот «съедает» белую пешку: запрещённый текст карается расстрелом, но партитура попадёт в руки дублёрши Инны, подающей надежды молодой певице. А вот её сестра Рахиль (Искандер) радуется разрешённому рождению сына – несмотря на то, что её первенца увезли «на прививки», муж убит, а у младенца светлые волосы и брови. И только узнав от соседки Лизы (Семёнова), что им искусственно ввели чужое семя для экспериментов, она душит двух одинаковых, как близнецы, отродий науки рейха: на доске происходит обмен фигурами. Касриэл Липман (Доронин) боится выдать тайники рабочих, принёсших со склада детали оружия, потому что Шогер отрезает ему пальцы. И тогда отец сам настаивает на его самоубийстве, и молодой философ, считающий себя «сверхчеловеком», покоряется. Самого младшего ребёнка в семье – девятилетнюю Тайбеле – повесят на площади вместе с бездетной парой, укрывавшей её вне гетто как собственную дочь. А когда Авраам придёт к Шогеру просить, чтобы детей больше не увозили из гетто, тот захочет сыграть на них в шахматы со своим постоянным партнёром – последним сыном Липмана, Исааком (Кривощапов). Каждый из братьев и сестёр играл против Шогера, но их с Исааком партия проходит через весь спектакль. Правила таковы: в случае своего выигрыша Исаак спасает детей, но погибает сам, в случае проигрыша детей увозят, а он остаётся жить. А жизнь так сладко есть с самого лезвия, когда нечего терять! Читать рецензию дальше

[показать]
25 декабря в ЦДХ в 19:00 состоится новогодний акустический концерт Ольги Арефьевой и группы "Ковчег".

Этот концерт Ольги и "Ковчега" в любимом зале ЦДХ будет акустическим - в акустике больше сказки. На сцене снова появится Дед Мороз, будет звать Снегурочку - и она обязательно появится, потому что без неё концерт не состоится.
Полным ходом идёт подготовка к этому концерту, его простые сюрпризы предсказуемы, но главное волшебство - не в них.
Перфоманс-группа KALIMBA и Дед Мороз, детское веселье и пронзительная печаль - довольно сложно сочетать несочетаемое, но Арефьевой это удаётся как никому.
Потрясающие Ольгины песни в последние годы всё больше не про любовь-морковь, как полагалось бы поющей женщине, а про.. как бы это выразиться, экзистенциальную красоту и печаль нашего временного мира. Она словно стоит перед дверями неведомого, ей уже тесна эта реальность, и она наполовину шагнула отсюда.

Застрявшей между мирами Ольге всё же хватает юмора делать страшное весёлым, а невыразимое вкладывать в почти игрушечные театральные символы. И они начинают вдруг пугать, будоражить и намекать на неведомое не меньше, чем в детстве мерцающие в полутьме комнаты ёлочные шары и сосульки. Ольга верит в свою сказку настолько, что вводит в неё зачарованных зрителей с полпинка. Не дети, вроде бы, и только что зашли с шумной улицы, - а вот уже забыли про всё на свете и широко раскрытыми глазами и ушами впитываем волшебство.

Визуальная поддержка концерта - перфоманс-группа KALIMBA.
Аудиозапись, фото- и видеосъемка концерта запрещены.
Адрес: Москва, Крымский вал, 10, м. Октябрьская, Парк Культуры.
Телефоны ЦДХ: 8-499-238-19-55, 8-499-230-17-82
Заказ билетов на сайте concert.ru

Встреча в Контакте
Мероприятие на Facebook

Скачать новый альбом АВИАТОР Ольги Арефьевой и "Ковчега"

True Norwegian Black Metal в фотографиях
[показать]

Особенно с утра...)
Читать далее...

В 1957 году СССР запускает первый искусственный спутник Земли, Джон Леннон знакомится с Полом Маккартни, а рок-н-ролл, шагая по планете, наконец-то приходит и в нашу страну. Кроме того, 1957-й – год рождения Сида Вишеса, Юрия Шевчука, Ника Кейва, Дольфа Лундгрена и Усамы бин Ладена – Артемий Троицкий продолжает рок-энциклопедию на TVJAM:

Был вчера на концерте Ночных снайперов в ДК Ленсовета
концерт сильные впечатления отавил
небольшой отчет + фото

[700x467]

Хвастаюсь Казалось бы, «The Doors: When you’re strange» - просто познавательная «датская» документалка, исключающая любое авторское ИМХО в пику Оливеру Стоуну. Чёткий голос Джонни Деппа за кадром читает краткую биографию легендарной группы: время действия – место действия – события, комментируя видеоряд. Фотографии, ранее неизвестные записи с концертов и репетиций, фрагменты студенческого фильма Моррисона, любимые песни и стихи и ни грамма современности – конечно, прекрасное зрелище для неравнодушных, стоящее того, чтобы на информацию, известную наизусть и даже полнее, чем в фильме, не обращать большого внимания. Но должно быть ещё что-то, кроме классической истории о том, как несколько симпатичных парней-профанов, собравшись вместе, оказались если не гениями, то хотя бы весьма одарёнными и неординарными людьми, верящими в свою звезду и готовыми преодолевать всё ради достижения цели, и как выдающаяся личность во главе коллектива привела его в топы чартов и покинула мир сей. И это что-то, точнее, кто-то, есть: харизмы Джима Моррисона в кадре настолько много, что основной темой фильма становится сам факт его существования, поданный с таким глубинным смыслом, что поневоле начинаешь верить, будто этому человеку было предопределено родиться для того, чтобы стать кумиром поколений. Интеллектуал и философ, эротичный до крайности, искренний до невинности, он был в первую очередь естественным, как все подлинные поэты – ни единой фальшивой ноты, ни единой маски, без комплексов, без условностей, без обязательств перед окружающим миром. Свободный человек, должный появиться в каждой несвободной эпохе – и вот ещё один плюс: шестидесятые во всех своих противоречиях предстают не фоном, но мощным катализатором творчества группы и неотделимой частью его содержания. The Doors манили в миры бессознательного, но не закрывали глаза на реальность, не призывали к протесту и насилию, но чутко отзывались на всё происходящее, выражая одинаково адекватно и боль и скорбь, и разгульное веселье и отказ от табу. Годы, отмеченные резнёй во Вьетнаме, убийствами копами демонстрантов, радикальным консерватизмом и обострённой борьбой за права человека, движениями, стремящимися к объединению и противопоставлению, попытками вырваться за пределы обыденного при помощи наркотиков, порождающими гениев и безумцев как вместе, так и по отдельности, - всё это умещается в жизнь, прогорающую быстро и ярко, как спичка. Невозможно вырваться, когда вокруг тебя двойное кольцо: снаружи – столкновения призывов к войне с призывами к миру, внутри – массовая истерика фанатов, требующих не искусства, заставляющего задуматься, а зрелища, помогающего забыться. Кого не уничтожит толпа, тот уничтожит себя сам, не выдержав напряжения, с молчаливого согласия своей паствы, жаждущей канонизировать свежую жертву. Брайан Джонс, Джимми Хендрикс, Дженис Джоплин – «клуб» умерших в возрасте 27 лет, но успевших больше, чем некоторые предшественники – за всю карьеру. Джим Моррисон последует за ними. Позже – ближе к концу века – будут ещё Башлачёв, Кобейн… Фигуру своего героя ДиЧилло превратил в одинокого титана без семьи, друзей, дорогих и близких, каковым Моррисон, наверное, и был, и остался. Goodbye, Jim, we miss you.
После фильма я перешла через дорогу в театр на Покровке, приобрела себе на январь билет на последнюю премьеру и потопала обратно к Курской, оттуда уже поехала по прямой до родной Молодёги. Теперь отдыхаю, потом буду отсыпаться, завтра – снова в инст. Не скучайте, вряд ли придётся долго ждать новых культурных событий)
[310x175]

[456x359]

Название: Шпионка
Оригинальное название: Alias
Год выпуска: 2001
Жанр: Боевик, приключения, драма
Выпущено: США
Автор сериала: Джей Джей Абрамс
Режиссер: Кен Олин, Лоуренс Триллинг, Джек Бендер
В ролях: Дженнифер Гарнер, Рон Рифкин, Майкл Вартан, Брэдли Купер, Меррин Данги, Карл Ламбли, Кевин Вайсман, Виктор Гарбер  

О фильме: Многократный обладатель премий "Эмми" и премии "Золотой Глобус" (за главную женскую роль) сериал "Alias" ("Шпионка") сразу привлек к себе внимание зрителей и стремительно занял верхние рейтинговые позиции во многих странах. Переезды по всему миру, борьба с "плохими парнями", двойная жизнь и опасность, подстерегающая на каждом шагу, для Сидни Бристоу (Дженнифер Гарнер) это - обычный день на еe необычной работе. Она - агент сверхсекретного подразделения - группы СД-6. Однажды от своего отца Джека (Виктор Гарбер) Сидни узнаeт страшную правду: оказывается, она работает на международную шпионскую организацию. Когда жених Сидни узнает о том, что она - шпионка, СД-6 убивает его. После этого Сидни дает себе слово уничтожить организацию. И становится двойным агентом ЦРУ. Теперь она должна хранить в строжайшем секрете двойственность своего существования и от партнeров по СД-6.

Качество: DVDRip
Формат: AVI
Видео: XviD, ~ 1000 Кбит/с, 576x320
Аудио: MP3, 2 ch, 128 Кбит/с
Размер: 7.36 ГБ
Продолжительность: 45 мин. серия
Перевод: Профессиональный многоголосый

 
01 СЕРИЯ (544 Мб)   07 СЕРИЯ (326 Мб)   13 СЕРИЯ (337 Мб)   19 СЕРИЯ (331 Мб)

02 СЕРИЯ (326 Мб)   08 СЕРИЯ (326 Мб)   14 СЕРИЯ (338 Мб)   20 СЕРИЯ (342 Мб)

03 СЕРИЯ (328 Мб)   09 СЕРИЯ (326 Мб)   15 СЕРИЯ (337 Мб)   21 СЕРИЯ (352 Мб)

04 СЕРИЯ (326 Мб)   10 СЕРИЯ (325 Мб)   16 СЕРИЯ (339 Мб)   22 СЕРИЯ (353 Мб)

05 СЕРИЯ (324 Мб)   11 СЕРИЯ (327 Мб)   17 СЕРИЯ (339 Мб)

06 СЕРИЯ (325 Мб)   12 СЕРИЯ (326 Мб)   18 СЕРИЯ (337 Мб)

Библиотека Семь женщин в балетных пачках, с отнюдь не балетными фигурами, в чёрных чулках и перчатках, кидают красные дротики в одного мужчину, танцующего с круглой мишенью для дартса, гипнотизирующей мельканием чёрных и белых полос. Вонзающиеся в цель маленькие стрелы выглядят неожиданно эротично. Так задаются три цвета и центральная тема хореографического спектакля Мишина «Гибралтар». Название вырвано из монологов Молли Блум, Пенелопы Джойса, которыми разговаривают эти женщины – разговаривают о мужчинах. Но атмосфера – скорее горячая испанская, нежели ирландская, продуваемая, как и Итака, солёными морскими ветрами: мужчина отвечает им стихами Гарсии Лорки. Как бык на арене, он снова и снова падает с торчащими из груди дротиками, как оперёнными пиками, декламируя: «Трудно, ах, как это трудно – Любить тебя и не плакать!» - строки, едва ли посвящённые женщине. А они не сдаются, мелкими шажочками перебегают по сцене, поправляют что-то под пачками, таскают обшарпанный бюст-манекен, чехол от гитары, сладострастно льнут к пианино, говорят, говорят – и наколдовывают, вызывают мужчину словно прямо со страниц книжек в алых обложках. Рассаживаются наблюдать за горячей любовной сценой, где материализованная страсть вырывается алым полотнищем из-под рубахи и накрывает с головой, происходящей не то наяву, не то в воображении. В конце стиха его герой-цыган уходит навсегда, оставив обманувшей его любовнице ларец на память, - на сцене же он растягивается, изнеможённый, загнанный, а женщина садится на него, как на диван. Всё, связанное с женщиной, эстетизируется, становится частью культа, одновременно и возвышающего, и принижающего её, в котором мужчина – жрец, прикасающийся к неизведанному. Кумачовые флаги, не только цветом, но и звуком напоминающие об огне, трепещущие, как красный плащ матадора, - всего лишь окровавленная тряпка, которую старательно пытаются отстирать. Женщины при помощи мужчины не то создают, не то изучают, не то уничтожают в притягательно-пугающем ритуале богиню-мать – с огромными деревянными прищепками в спутанных волосах, с лопаткой в одной руке и кувшином в другой, восседающую в кастрюле, и хтонические элементы, огонь и вода, при этом появляются и смешиваются неопосредованно. Запелёнатые в простыни, как младенцы, пра-женщины – кто ползает по полу, кто делает первые неуверенные шаги – уже поют хоралы Генделя и делятся впечатлениями от секса с одинаковой естественностью для своей двойственной природы, замешанной на простом природном инстинкте. Мужчина, читая стихи о Нарциссе, заигрывает с собственным отражением в зеркале, а они окружают его стайкой нимф на коньках, снова увлекают в свой танец, балансирующей на тонкой грани острого лезвия. Всё это раз за разом напоминает охоту, поединок, - женщине приходится выследить, подчинить дикую, непокорную, непредсказуемую и опасную стихию мужского; женщина, а не мужчина здесь применяет силу и смелость, чтобы добиться любви. Женщине, а не мужчине – «всё равно, он или другой», любая добыча вызывает восхищение и желание, каждому можно сказать «да» и не соврать никому. Но анализировать этот спектакль рационально не получается, сколько бы фрейдистских и мифологических (что, в принципе, одно и то же) ассоциаций не вызывали его образы. Пластика, музыка, свет, звуки живого пианино, хаотично разбросанные по пустой сцене предметы складываются в полуторачасовое синтетическое полотно, воздействующее в первую очередь на эмоции. Как любую абстракцию, её каждый воспримет по-своему, но вряд ли кто-то останется равнодушным.
Спектакль подошёл к концу, я поскользила по гололёду к метро и тем же извращённым маршрутом по трём разным веткам добралась до дома. Теперь, казалось бы, высыпайся сколько влезет, но на завтра у меня будильник заведён… ждите с рецензией ;)
[290x210]

До В «историческом фильме» по первой повести госпожи де Лафайет нет даже той доли исторических событий, как в наших «Дворцовых переворотах». Тем не менее апеллирует эта костюмированная мелодрама к эпохе, непопулярной у европейских мастеров жанра, заездивших темы куртуазии, интриг и фаворитизма. Середина XVI века во Франции, католики и гугеноты старательно истребляют друг друга, за немощного Карла IX правит королева-мать Екатерина. Случайно убив беременную женщину, обнищавший граф Франсуа де Шабанн (Ламбер Уилсон) дезертирует из армии реформатов принца Конде (благо его фамилия связана с домом честных протестантов де Колиньи), удачно сталкивается со своим учеником, молодым принцем (в фильме он уже носит титул герцога де Монпансье, что реально будет возможно только после смерти его отца) Франсуа Бурбоном (Лепренс-Ренге), и остаётся при нём в услужении. Принца вызвал к себе отец: он уговорил маркиза де Мезьера отказать в руке своей дочери Марии (Мелани Тьерри) герцогу Шарлю де Майенну, младшему брату герцога Анри де Гиза (Гаспар Улье), с которым у неё был роман, и выдать её за его сына. Не успевает молодая жена устроиться на новом месте, как принц снова спешит на войну, а опального де Шабанна оставляет в качестве учителя для своей супруги – и тот, естественно, влюбляется в неё. После заключения мира бравый вояка Анри (прозвище «Меченый» за шрамы на лице он получит позже, нежели в фильме) заезжает к возлюбленной в гости вместе со своим тёзкой и военачальником герцогом Анжуйским (Рафаэль Персонас), который тоже не прочь поухаживать за красавицей. Когда принцесса де Монпансье прибывает в Париж ко двору, мужское соперничество достигает апогея: де Гиз без особого труда добивается Мари, в которой ещё не остыли чувства юности, обаянием, Анжу пытается воспрепятствовать их связи хитростью и властью, муж остаётся в дураках, сама виновница торжества страдает от его ревности. Охотничьим азартом обладания не охвачен один только де Шабанн, отлично понимающий, что ему ничего не светит, и остающийся поверенным сердечных тайн принцессы. Устроив ей свидание с де Гизом в ночь перед тем, как принц, отчаянно пытающийся удержать утекающее сквозь пальцы, вышлет её обратно в родовое гнездо Шампиньи, он принимает огонь ревности на себя и изгнанником пишет возлюбленной письмо из трактира. В Варфоломеевскую ночь де Шабанн героически гибнет, защищая женщину, а принц, сняв письмо с его тела и узнав из него (раньше он мог только догадываться, да-да) о шашнях жены с де Гизом, скачет предъявить ей ультиматум из серии «или он, или я». Мария бросается в Блуа, где де Гиз уже готовится к свадьбе с Екатериной Клевской, и любовник, само собой, идёт на попятную. Дальнейшая судьба принцессы (которую и принцессой-то не назовёшь – шансы на престол у супруги наследника боковой ветви Бурбонов никакущие) мне неизвестна, повести Лафайет я тоже не читала, но из фильма можно подумать, что бедняжка ушла в монастырь. Зато будущее второстепенных персонажей потянуло бы на фильм не менее, а то и более, интересный: Анри Анжу, побыв королём Польши, затем станет французским королём Генрихом III Валуа, а Луи Бурбон, герцог де Монпансье, отец Франсуа, женится на Екатерине де Гиз, сестре Меченого, которого убьют по приказу Генриха, когда он будет в двух шагах от захвата трона. Уже запутались? Дочитать!
[381x162]

Страничка о топографическом кретинизме «Тесный мир» - это не тот, где все знакомы через полдюжины рукопожатий. Это – сказочный город N, где происходят маловероятные, почти нереальные и совсем уж фантастические вещи, а мы смотрим на это как на не менее естественные признаки человеческого быта, нежели, чтобы далеко за примерами не ходить, поход в театр. Сюжеты, друг с другом содержательно не связанные, формально воспринимаются совершенно органично – не как сборник микроисторий, а как взгляд на одно и то же явление «обманутого ожидания» под разными углами зрения. Ситуации на первый взгляд хрестоматийны: вот добропорядочная семейная чета, обаятельная Машенька (Казеева) и типичный очкарик-ботаник Иннокентий (Богданов) скромно справляют день рождения последнего, а к ним в гости заявляется… киллер. Честный малый настойчиво хочет вернуть «натурой» должок: Иннокентий не выдал его когда-то в день неудавшегося «дебюта»; отказываясь от услуг должника, наши герои по простоте душевной случайно «заказывают» своего надоедливого приятеля. А вот жена Настенька (Маракулина) пытается убедить супруга Григория (Милосердов) в том, что прячет в шкафу писателя, сбежавшего из вытрезвителя, но тот не верит – и напрасно: заявившийся краснобай-милиционер принимает скептика за замаскированного беглеца и уводит, тогда как в шкафу действительно обнаруживается чудак, декламирующий белые стихи. И, наконец, грустный рассказ о состарившемся и обнищавшем Иване-царевиче (Пискунов), содержащем в трёхлитровой банке свою самую обычную лягушку – напоминание о другой пьесе Носова, «Табу, актёр!», мною на днях также посмотренной в Старом театре, где в похожем одиночестве существовал Буратино Ковальского. Четвёртый анекдот проходит сквозь спектакль, дробясь на три части: по газетным объявлениям Ирина (Казеева) и Владимир (Ковальский) договариваются о свидании, а другие Ирина (Маракулина) и Владимир (Богданов) – о сделке с недвижимостью. Само собой, перепутываются, назначив общее место встречи: строгая бизнес-леди требует от романтика с букетиком описать метраж квартиры, а жизнерадостная болтушка сталкивается с дёрганым типчиком, зацикленном на покупке апартаментов в центре. Анекдотично? Конечно. Предсказуемо? Ещё как! Но назвать этот чертовски смешной полуторачасовой спектакль комедией в привычном смысле сего жанра не получится, какие бы эпитеты вроде «высокая, интеллектуальная, абсурдная, чёрная» ни приставляй. Здесь никто не занят нарочитым, показным комикованием, здесь вообще не оглядываются на зрителей и не заискивают – напротив, чем серьёзнее звучат реплики, тем быстрее они располагают к себе и тем легче вызывают дружный хохот публики, а ничуть не педалированные мимика, жесты, пластика подчас «звучат» выразительнее любых слов. Да, наиболее яркие черты персонажей преувеличенны, без этого никуда, но населяют «Тесный мир» всё же не плоские карикатуры, а лёгкие шаржи, сохраняющие жизнеподобие, объём и, главное, симпатичность. В них узнаёшь знакомых людей, им сопереживаешь, увлекаешься их диалогами-поединками, с удовольствием нащупывая ту смысловую «ниточку», которая известна всем в зале и никому – на сцене, отчего и рождается удачный юмор. Виртуозность актёрских перевоплощений, чувство меры и вкуса в каждом из труппы достойны отдельных похвал: не наспех нарисованные жирными красками, а психологически обоснованные образы запоминаются всерьёз и надолго, чего не скажешь об одинаковых с лица наборах «муж-жена-любовник/ца (нужное подчеркнуть)» антрепризного пошиба. И не будем забывать, что в каждой шутке есть лишь доля шутки, а всё остальное правда: под занавес герои соберутся вместе, и в каждом из них почувствуются своя личная драма и свой оптимистический свет. Не верить в банальное «всё у них будет хорошо» после этого просто невозможно.
После
[271x164]

Допив шоколад и – со скуки – потом ещё и прилагающийся стакан воды почти что полностью, забив на оладьи и убив батарейку ноута напрочь, я после написания предыдущей рецензии в Кофеине поехала до Театральной и по потоку народа угадала направление к Новой сцене реконструируемого Большого. На коротком отрезке пути меня раз пять спросили о лишнем билетике и пару раз изъявили желание его купить, но я гордо проследовала ко входу, не поддавшись искушению барыжничества. На входе с улицы в предбанник билеты проверяли на вшивость, на входе непосредственно в театр – надрывали, на металлодетекторах заставили открыть все отсеки портфеля и вывернуть карманы. Сдавшись в гардероб, я, заново оглядывая здание, где почти года три не была, поднялась в партер, где взяла халявные программку и буклет всего сезона Россия-Франция, в бельэтаж, где попыталась выяснить продолжительность мероприятия, и, наконец, в балкон, где встретила Васю. Протрепавшись, пока свет не начал гаснуть, мы вошли, заняли свои места рядышком с левого боку третьего ряда, увидели других прибывающих наших людей; я ждала Алину, потому что я, видимо, не так переписала у неё номер Марины и мне заявлялось при наборе, что такой не существует, но не дождалась, и слева от меня приземлилась Лиза. После третьего звонка мы пересели на край первого ряда – тоже не вся сцена видна, но всё же немного лучше, и удобно на бордюр грудью ложиться, вооружаясь время от времени биноклем. А пришли мы, собственно, не много ни мало как на гала-концерт торжественной церемонии закрытия вышеупомянутого сезона 2010, начавшегося памятной мне выставкой Пикассо в Пушкинке. Наш вице-премьер Жуков и французский посол толкнули по бумажкам речи с синхронным переводом про культурные связи России и Франции – оба упомянули переписку Екатерины с Вольтером и Дидро и Русские сезоны Дягилева, первый не обошёлся без «загадочной русской души», второй брякнул, что Россия и Франция всегда были товарищами по оружию (а Наполеона не существовало, конечно). Первое действие было сборной солянкой лучших балетных номеров Большого театра и Парижской национальной оперы: Гран па из балета «Пахита» (солисты – Цискаридзе/Улд-Брахам), очаровательно лёгкое и нежное «Па де де Чайковского» на музыку из III акта «Лебединого озера» (Пакет/Пюжоль), романтичное Па де де из II акта балета «Жизель» (Ганьо/Сьяравола), под занавес – фрагмент балета «Пламя Парижа»: зажигательный танец басков и потрясающий Па де де (Васильев/Осипова). В антракте я не без труда откупорила пластиковый контейнер с оладьями и подкрепилась, а Саша совершила вылазку в партер, но её оттуда попросили бабушки-надсмотрщицы, и она вернулась к нам. Второе действие отдали под одноактный балет «Симфония до-мажор» на музыку Симфонии №1 Бизе, поставленный, как и «Па де де Чайковского», Джорджем (Георгием) Баланчиным, учеником Дягилева, основателем американской школы балета и, пожалуй, современного балета в целом. Уж на что я не специалист, но это были два маленьких чуда, жаль только, что, во-первых, всё очень быстро закончилось, а во-вторых, что и партер, и амфитеатр, и бельэтаж с балконом были скорее пусты, чем заполнены публикой. Причём внизу преобладали плешивые мужчины в костюмах, выходившие и входившие в перерывах между номерами, скупые на аплодисменты. И проведённый в Большом примерно час (не считая задержки, речей и антракта) показал разительный контраст между русским балетом с пышными кулисами и задниками, вычурными аутентичными костюмами и декоративной массовкой в статуарных позах – и европейским с нулевой сценографией, лаконичными изящными костюмами (ах, эти белые гульфики гольфики!), слаженным взаимодействием солистов с остальным ансамблем и вниманием не к эффекту, но к гармоничной смене «мизансцен», если так вообще говорят о танце. Или мне только так кажется?.. В общем, мне понравилось, я хочу ещё. Но завтра у меня театр – какой-нибудь уж точно, так что прощаюсь до завтра и спать иду, мне к первой паре встать надо бы…
[313x199]

До 09.12.2010 Не без труда проснувшись, позавтракав, бегло законспектировав день минувший и прихватив его с собой на флэшке, я поехала к двенадцати в киноцентр на Красной Пресне. Билет в небольшой зал на прошедший ещё в конце октября мульт обошёлся мне в 100 рублей, однако в зале даже оказались ещё люди – вчера, по словам билетёрши, не было никого. С некоторой задержкой – искали механика, видимо, понадеявшегося на очередную халяву – сеанс начался.
Немаленькая вступительная часть мультфильма знакомит нас с его героями в жанре экологических скетчей, вроде тех пластилиновых, которые крутят по Animal Planet. В Окаванго, африканском заповеднике, раздолбай-сурикат Билли играет в гольф чужими какашками, философ и вегетарианец лев Сократ занимается созерцанием голубого неба, а у буйволов и носорогов – этнические конфликты над озерцом. Последним озерцом: вверх по течению люди построили дамбу, а это вам не деревянная запруда из «Мадагаскара-2», которому «Союз зверей» отчаянно пытается подражать. Тем временем на полюсе воем воет от глобального потепления белая медведица, в дымину пьяные русские моряки заливают нефтью Галапагосы, родину супружеской четы семисотлетних черепах, австралийские байкеры случайно устраивают пожар в степи, где обитают кенгуру Тоби, охотящийся за пепси, как саблезубая белка за орехами, и пердящий тасманийский дьявол Смайли, а гасконский боевой петух Шарль удирает от повара, желающего его приготовить на корабельной кухне. Все эти персонажи в поисках новой Родины встречаются посреди океана и плывут в Окаванго – последний райский уголок на Земле. Там они сталкиваются с Билли и Сократом: родной сын предъявил сурикату классический шантаж всех трудных подростков кинематографа – «Ты мне больше не отец», - и тот отправляется по пересохшему руслу в местечко, называющееся, само собой, «ущелье Смерти». Туда приходят умирать слоны, и туда Сократ когда-то залез с братом, которого там и убили – небольшой кроссовер с «Королём Львом». Заявившись на экологическую конференцию, проходящую в отеле на запруде, интернациональная бригада, которую Сократ почему-то опознал по видовым признакам, сталкивается со штатным охотником и теряет льва – его усыпили и решили продать в казино. Чтобы вернуть друга и воду, приходится собрать весь союз нерушимый животных Африки – плюс откуда-то взявшиеся американские белоголовые орланы. Штурм начнётся с предупредительной атаки термитов и совместного удара буйволов и носорогов, а закончится роковой вражеской ошибкой в применении ракеты класса воздух-земля. На помощь, конечно же, придут дочь главнюка, наживающегося на ГЭС, символ конференции – шимпанзе, пантера-эскапист и мартышка-шарлатан, выдававшая себя за оракула. Всю эту вторичную тягомотину, ни разу не смешную и с не самой впечатляющей графикой, стоит смотреть хотя бы ради хэппи-энда, эпически вышедшего за пределы сохранения одной-единственной резервации. Звериный десант высадится в мегаполисе, чтобы поприсутствовать на очередной экологической конференции в ООН, наводнит улицы, парализует движение, десятки китов войдут в порт внушительной флотилией, гориллы заберутся на статую Свободы, возомнив себя Кинг-Конгами. Что-что, а массовые сцены удались создателям мультфильма, слишком в лоб поучительного, чтобы дети на нём не заскучали, но, как ни крути, правильного. Остаётся надеяться, что рисованные животные бросали человечеству с экрана обвинения в убийствах, грабежах и разрушениях из детской наивной веры в воспитание экологически сознательного поколения, а не в дань моде, требующей: снимаешь что-то о зверушках – снимай и о глобальных проблемах тоже. Шедевров жанра – как «101 далматинец» и «Побег из курятника» - мало, проходных сочинений на тему, как «Сезон охоты-2», много, и «Союз» имеет больше общего со второй категорией. Впрочем, чтобы скоротать полтора часа и полюбоваться обаятельной львиной мордой, посмотреть его можно.
После
[324x216]