Почему всем так нравится Турция? Ну, или вообще - заграница? А наша великая Россия?
Приехала... Казахские степи.. Уральские горы.. Ароматы степных трав.. Так и захотелось запеть во все горло: "Широка страна моя родная..." А потом... Поход с ночевкой.. Купание до полуобморочного состояния...
Шашлык... Жаренные баклажаны (кстати, первый раз попробовала)... Живые звуки природы...
Рыбалка... Лунная дорожка... Восхитительный закат... Звездное небо... Палатка... А на утро - уха!!!... И самое печальное, но не трагичное - отъезд...
В общем, полный отрыв от цивилизации...
.... или - когда МЫ были маленькими...
Настало время собирать чемоданы и вот вспомнила, как это было в детстве... Каждый год с наступлением лета все разговоры только и были, что о деревне! Ну и правильно, что детям еще надо? Помню, составляли примитивный, нарисованный от руки, календарик и зачеркивали дни до отъезда. И каждый вечер хотелось зачеркнуть побольше дней, ну хотя бы на один денек побольше. Зачеркивали... Это было чревато тем, что на следующий день зачеркивать было уже нечего, а как же чесались руки! Примерно за неделю начинали составлять список вещей! О-о-о, это было самое занимательное и увлекательное занятие! Каждый день исписывалось уйма бумаги, что-то добавляли, что-то вычеркивали, сравнивали, несли родителям на резолюцию...! И уже одной ногой были ТАМ! За день до отъезда начиналась работа на кухне - варили, жарили, упаковывали, покупали, заворачивали, резали... Состояние - просто не передать, что-то такое - возбужденно-радостное! И вот долгожданный час упаковывания чемоданов. У родителей был свой, у нас - свой, мы им очень гордились! Наш чемодан мы упаковывали сами, под завязку, даже что-то иногда не влезало, мы бежали плакаться родителям, что чемодан-то у нас ма-а-а-аленький! Но приходил папа и - о, чудо - в чемодан помещалось еще столько же, если не больше! Поскольку вставать в день отъезда надо было рано, естественно было бы предположить, что родители начнут гонять ложиться спать. Но этого не происходило. И чтобы хоть как-то приблизить долгожданный час захватывающего путешествия, мы сами, САМИ, шли и мужественно ложились спать часов эдак в девять вечера... закрывали глаза, пытаясь уснуть... но, как правило, засыпали далеко за полночь. А на утро начиналась жизнь в другом измерении...
Ура... Ура??? Ура!!!
Наконец-то можно не думая ни о чем, спокойно заснуть и не ждать противного звонка будильника по утрам! Наконец-то можно собрать вещи и поехать отдохнуть, поехать навстречу новому и интересному! Насладиться солнцем, всплесками воды у ног, теплым ветерком и ... бездельем! Хорошо, что можно себе такое иногда позволить, побаловать что ли?...
Меня, как психолога, очень увлекло. Мастерски. Глубоко. Слегка фантастично.
"I am the voice inside your head, I am the lover in your bed, I am the sex that you provide, I am the hate you try to hide… and I control you.
Кладу руку на запотевшее зеркало и вытираю его круговыми движениями, чтобы увидеть свое отражение. Приближаю лицо, пока пар от горячей воды, льющейся в ванну, в раковину, из душа, вновь не покроет стекло тонкой непроницаемой пеленой. Струпья на выбритой голове засохли, я легко отдираю их ногтями, под ними чуть покрасневшая кожа. Порезы на груди и бедрах еще свежие, и я их не трогаю. Между ног очень больно. Лезвие было тупое, а я не привык брить в паху.
«Nine Inch Nails», «Heresy».
Снова молот хлюпает по воде, тот же самый голос вопит истошно, с разинутым ртом, будто слова исторгаются прямо из глотки. Your God is dead and no one cares, if there is a hell I will see you there.
Динь-дон, динь-дон… тише, колокола, тише, пожалуйста.
Провожу рукой по зеркалу, которое опять запотело, и снова приближаюсь, верчу головой из стороны в сторону. Большие булавки, которыми я проткнул мочки ушей, которыми продырявил кожу под бровями, которые всунул в нос, причиняют боль, но терпеть можно. Ничего другого я в доме не нашел, а просто так вставить колечки невозможно: они тонкие, не буравят кожу. Но булавки – это то, что надо; вот я натягиваю двумя пальцами кожу над бровью, приподнимаю, дергаю, ай, потом вынимаю булавку, ай, расцепляю колечко и ввожу его в отверстие, оттягиваю вниз, ай, потом прокручиваю, стараясь не моргать, не морщу лоб, - жжет ужасно, а шевельнешься, будет еще больнее. Красные круглые капли падают в горячую воду, скопившуюся в раковине, расходятся тонкими нитями, становясь все светлей, и наконец паутиной переливаются через белый фаянсовый край.
Голос кричит откуда-то снизу, из-под воды, из-под кожи, певец разевает рот под целлофановой пленкой, которой туго обернуто лицо, и кричит. Don’t you tell me how I feel, you don’t know just how I feel…
Ах, вот тут больно. БОЛЬНО, БОЛЬНО!
На полу, опустившись на одно колено, согнувшись в три погибели, я задыхаюсь от боли, которая растекается по животу. Даже когда я прижигал себе бок сигаретой, так больно не было. От запаха сгоревшей кожи, от шкворчанья плоти, поджаривающейся на огне, я поморщился, но так больно не было. Вода на плитках остыла, кожа на ногах покрылась мурашками. Воды натекло на палец, но я держу все краны открытыми, чтобы пар наполнял ванную и согревал меня, ибо, как всегда при ПЕРЕВОПЛОЩЕНИИ, я голый и мне холодно.
Сегодня сидела и долго наблюдала за попугаями. Так интересно... У них своя жизнь, своя квартирка (благо - большая), свои заботы, проблемы, смысл жизни... Самое главное, что теперь их двое!
Месяца два назад мы купили нашему Кеше подружку - Варвару. Это была любовь с первого взгляда! Но что началось потом! Он вел себя как какой-то... сексуальный маньяк! Мы сильно удивились, а потом поняли - это же медовый месяц! Ей, конечно, слегка "досталось" от него, к тому же она совсем еще маленькая. Но вот, страсти улеглись, и теперь нередко Кешке достается от новоиспеченной женушки
. Самое смешное начинается, когда я болтаю с Кешкой про нее, а она сидит в другом углу клетки и яростно ревнует. Да, иногда он, конечно, жалуется на нее, но все равно с её появлением он из воробушка превратился в Орла!