если лечь носом на стопку корректуры и поглядеть, куда попал, перед глазами появится заснеженное поле: чёрные неровные борозды строчек и снеговые полосы пробелов. совершенно ноябрьская чуть припорошенная снегом картина. через некоторое время начинаешь чувствовать запах зимы, холодного воздуха... если пролежать долго, заболит горло и может отморозиться нос. вот так вот...

невепрюшка нагло вымогает яблоки и морковку, когда я иду мимо с кухни. на вопрос: «зачем тебе столько?» свистит, трясёт клетку и раскидывает опилки. у меня есть чашка с водой, там лежат кружочки морквы на целый день. теперь мзда и вовсе похожа на настоящую мзду, только морковными оранжевыми монетками. Фредок сразу же с подозрительной стражницкой физиономией пробует монетку на зуб. «ладно, проходи, не задерживайся».

может быть особая должность: «фредик при посольстве». занимающий её будет сгрызать все важные документы, которые нужно уничтожить. я неосмотрительно оставил на диване (там прогуливалось свинство) листок с письмом, а когда вернулся, половины уже не было. качественно уничтожил, с любовью к делу.

сегодня гонялся за свинством с расчёской — нужно эту львиную «собаку» причёсывать, а свинтяй носится и отчаянно пищит. ещё и ругается тонким голосом: «ай, люди добрые, чего стоите-смотрите, ироды, убива-а-а-а-ають!»

бабушка зовёт свинство свинчиком и свинкОм. а я по-разному, в том числе фредителем. и особо ругательно — дикушей.

эйкспозиция
(всё об эй, ай, ах, ох и компании? или выставка ван Эйка?)

...комиссия по музейно-выставочной работе с детьми, образованная в 1025 году...
(дремучие года, мохнатый век комиссий)

в классцистических произведениях (пишите-пишите, — говорили на лекции) существует конфликт долга и сердца. решаемый обычно в пользу долга. а я-то куда впал? конфликт сердца и сердца. точнее, сердца, тянущего в разные стороны. нужен в Одессе, очень нужен тут. приходится переводить всё в знакомую область «классической» логики: где нужнее, где должен (нет, «должнее») быть. здесь. на какое-то время сердце становится единым (и неделимым). а потом равновесие нарушается и снова начинается клятый Дидерих с кошмарами во сне и наяву. вчера я уже подумывал идти сдаваться в Приют безумных. сегодня не подумываю. и без них справлюсь... с помощью упрямства и вселенской своей дури, которая страшная сила. сегодня сонный, весёлый и злой. потому не буду драматизировать... дидерихизировать. хорошее слово.

[174x353]
До Это не единственные «Собаки» в городе, поэтому без сравнений со спектаклем на Юго-Западе не обойтись. Если Белякович позиционировал свой спектакль как детский, каким бы взрослым тот ни вышел в итоге, то Розовский изначально ставил вечерний спектакль, очередной душевный и практически бессюжетный мюзикл для ностальгирующих. Овраг, в котором обитают его герои, он понял буквально, забросав сцену мятыми газетами, пластиковыми бутылками и пустыми консервными банками. Его собачья стая – скорее, бомжатник, не документально-новодрамовский, конечно, а перестроечно-идеализированный, как свалка жизни, куда она вытесняет всё ненужное. Обаятельный Гордый (Шолох), непробиваемый оптимист и романтик, вспоминает пригревшего его Художника, лирично дружит с очкариком Головастым (Чернявский), защищая от Чёрного и до слёз ревнуя к Таксе. Такса (Юченкова-Долгих) – тоже очкарик, интеллигенция нашла друг друга и сыграла свадьбу; Чёрный (Давиденко) – по традиции, могучий байкер, свирепый разбойник снаружи, добрый внутри. Он эмоционально вспоминает бросившего его любимого хозяина и ползает на коленях перед Красивой (Троицкая). Красивая, вокзальная шлюха, - скорее сабочка, чем собачка: эротично притирается к стенке, мечтая, чтобы кто-нибудь подарил ей ошейник. Колоритный Хромой (Молотков) – пенсионер с медалью на вытертом лацкане, оберегающий немую циркачку Жужу (Кузнецова), списанную за выслугу лет. Крошка (Лебедева) в обитателях оврага не числится, она приходит туда, увешанная сумками, искать объедки, - не ребёнок, просто впавшая в детство, но ей очень хочется подрасти и завести собственных детей. У неё всего две интермедии – комическая и трагическая, в первой она нашла за кустом целых две сосиски, во второй обнаружила, что их украли. Сначала до слёз смешно, потом до слёз грустно – можно читать по губам и глазам огромную боль от этой маленькой потери. После этого щемит уже от каждого эпизода: как мечется нанюхавшийся чего-то из бутылки с чистящим средством Чёрный, которому в очередной раз отказала любимая, как Хромой перед смертью выслушивает похоронные речи о самом себе, как, наконец, окружённые экскаваторами собаки остаются в овраге ждать неизбежной гибели. У Беляковича они погибли все, Розовский даёт надежду: Гордый выжил, его Художник откопал из-под завалов и взял к себе домой. Пожалуй, спектакль Беляковича пронзительней, но и этот не оставляет равнодушным, цепляет на некоторое время – а перед завязкой не даёт заскучать: герои только и делают, что пьют водку да поют песни, преимущественно бодрый блатняк и душещипательные романсы, под предводительством тамады – кота Ямомото (Юченков). Помимо песен на стихи и музыку Веры Копыловой, автора пьесы по повести Константина Сергиенко, звучат песни на стихи Есенина, Левитанского, Самойлова, Юнны Мориц, актёра Молоткова, на музыку, в большей части, самого Розовского. Исполнят даже «Растафара» Майка Науменко, устраивая при этом такой грохот, чтобы слов не расслышали даже первые ряды. Аккомпанирующему человеку с гитарой (Глазунов) дали роль «Овражьего голоса», с ним, как и со зрителями, иногда разговаривают с авансцены, и перестанет откликаться он только тогда, когда на месте оврага вырастет подразумевающийся дом. А когда Чёрный достаёт наушники, включается фонограмма – с песнями Шнурова и «Ленинграда», без мата, но прекрасно соответствующие ситуациям; в программке «цитаты» из Шнура соседствуют со Шнитке, без которого, похоже, ни один современный спектакль не обходится. Есть и лишнее – например, ловля и поедание блох, демонстрирующая не собачьи и не человечьи, а обезьяньи повадки; есть и шутки, являющиеся или кажущиеся импровизацией, удачной спонтанной отсебятиной, заставляющие почувствовать, что актёры получают удовольствие от своего занятия. Но главное, что спектакль восьмилетней выдержки смотрится живым. Вполне хороший способ приятно провести вечер.
После спектакля пришлось пилить пешком сначала от театра до Арбатской, а потом от родной Молодёги до дома. Теперь можно и спать лечь, чтобы завтра снова встать пораньше и успеть побольше, в частности, в кино бы сходить, вот хоть на Трон, например.)

[369x434]

одно хочется сказать: гхы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ыр! ведь так и есть!
[показать]

ТЫЦ! – сказал орех, когда Эф. Нордмессер стукнул по нему молотком. и не раскололся. тогда Эф. Нордмессер попытался расщёлкнуть орех дверью. ХРРЦ! – сказал орех и не раскололся. Эф. Нордмессер выкинул орех, а я его нашёл и расколол Эсператией. в чём мораль? орех ДОЖДАЛСЯ!

"...междисциплинарная методология провокатирует интегральное значение на основе данных наук..."
мы все умрём!

в вёрстке добрался до листа с целым списком. а та-а-а-ам... натурально, тролльский язык. что можно ещё подумать, когда первыми в списке идут сладкозвучные АХР и АХРР?

АХР — это то, что тролль говорит, проснувшись.
АХРР — это тролль с удовольствием потягивается.
ГОХМ — тролль сдержанно хмыкает, подкашливает, привлекая к себе внимание собеседника (если оно ещё не): ГОХМ-ГОХМ.
ТОХМ — вариант хмыканья ГОХМ. с оттенком жалости к несчастному, который сам напросился, ведь правда же, сам?
ГРМ — тролль огорчён, что собеседник его не понимает.
ДХШ — тролль фыркает.
ИНЖСА — тролль произносит это, чтобы убить собеседника морально — ИНЖСОЙ ведь так просто не назовут.

До Каждый режиссёр в сезоне делает свой реверанс в сторону Чехова. У Каменьковича это диптих «После занавеса» - в отличие от пушкинского «Триптиха» Фоменко, не связанный даже именем автора, не то что сюжетом. Первое действие – одноактный чеховский шуточный водевиль «Медведь», чью шкуру всегда любили делить жаждущие найти в классике что-нибудь на потребу публике. Безутешная вдова Елена Ивановна (Курдюбова), как дикая помещица заросшая волосами и причудливыми тряпками, шаманит с деревянной головой в руках, которую прикрутит к непомерно крупному торсу статуи-колосса. Работая над монументом-идолом в знак любви к покойному супругу, она не выходит из дому и общается только с верным лакеем Лукой (Тюнин), потрёпанным добродушным мужиком. Творческую обстановку нарушает прибытие невоспитанного шовиниста Смирнова (Цыганов), такого же неопрятного, «облезлого барина», шумно требующего возвращения долгов мужа нашей героини. Получив отказ, он решает остаться в её мастерской, пока не добьётся своего – пытается убиться об стену, хлещет водку, буянит и, наконец, вызывает хозяйку на дуэль, будучи оскорблён «медведем», и всё это выглядит не праведным гневом, а жалкой истерикой. Бравая барышня идёт за револьверами, попутно сооружая себе вполне цивилизованную причёску и разоблачаясь до сексапильного корсета, и дальнейшее разыгрывается в виде несостоявшегося поединка: спасая свою шкуру, проходимец обещает сопернице на ней жениться. За юмористическую составляющую более всех ответственен Лука, пытающийся в свою очередь защитить госпожу, но когда он приводит на подмогу отряд вооружённой косами и вилами челяди, всё уже заканчивается благополучно, сиречь поцелуем. Отряд, пародируя сентиментальные пьесы, превращается в народный хор, счастливая троица позирует для пасторальных потретов, предсказуемо рушатся шаткие леса вокруг статуи – и финита. Зрителей повеселили, и, по традиции, во втором действии надлежит показать нечто серьёзное. Под этот серьёз безуспешно косит пьеса ирландского драматурга Брайана Фрила «После занавеса» - ещё одна история об оборванцах, только с плохим концом. Её герои – трагические обломки великих чеховских пьес, пьющие чай и водку в захудалом привокзальном буфете, где подают «многоуважаемые щи», в условиях 20х годов XX века, - простуженная Соня Серебрякова (Кутепова) и голодный Андрей Прозоров (Зверев). Под проецирующиеся на задник кадры документальной кинохроники с демонстрациями на пианино играет Бетховена дюжая бабища по прозвищу Медуза Горгона (Захаров) – в этой части за комикование отвечает она, точнее, он, но получается не очень: когда сей персонаж за сценой подстрелил чайку, а потом опустил старомодный живописный задник с приусадебными берёзками, становится скорее грустно, нежели смешно. На протяжении всего диалога Соня и Андрей практически ничего не делают, только перемещаются с места на место, и очень быстро от скучной статичной картинки закрываются глаза, остаётся только слушать. Узнаём, что дядя Ваня и профессор Серебряков умерли, Елена вышла замуж за Астрова и бросила его, а Соня теперь сажает деревья, чтобы имение не отняли за долги; что Наташа ушла к Протопопову, Маша застрелилась, остальные сёстры остались в Таганроге, а он играет на скрипке на улице, чтобы выручить из тюрьмы сына Бобика, но врёт, что – в оркестре Оперного театра. Романа между Соней и Андреем не получилось, поскольку она всё ещё любит Астрова, который о ней вспоминает, когда бывает пьян. Подобные логические цепочки событий, если без кроссовера, мог бы при желании составить любой читавший «Дядю Ваню» и «Трёх сестёр», вот только нужен ли шедеврам Чехова такой примитивный мелодраматический эпилог, лишённый всяческого исторического и национального контекста? Каким бы хорошим ни был театр, труппа, режиссёр, в конце концов, - из сомнительного материала, несмотря на все изобретения, получился сомнительного качества продукт с наигрышем, штампами, провисаниями, лобовыми гэгами и надавливаниями на жалость. Плоские шаблоны-персонажи неинтересны, в них нет тайны, а, следовательно, нет ни Чехова, ни сколько-нибудь достойной замены оному.
После
[235x173]

Настроение сейчас - свернуться

кошка по имени Душа Моя :)

[362x401]

игровые и не только, а где заканчиваются первые и начинаются вторые — сам не знаю точно.

я искренне полагаю, что на свете есть три рифмы: плохая, хорошая и издевательская — это когда кого-нибудь рифмуют с ызаргом.

если ызарга кормить, поить и слушаться, он вырастет в начальство. поэтому не нужно делать вышеперечисленного. особенно последнего.

тайной перепиской лучше всего заниматься во время обеда — идеальное прикрытие для обязательного ритуального съедения записок.

«Страшная Месть» — хорошее название для тайной организации. обязывающее. а Гоголя мы, ясное дело, не читали.

если долго изображать из себя мышь, то в голове обязательно заведутся мяукающие кошки — целая стая. «истинникам» на заметку.

самое страшное на свете — танцы! даже ночами они не спят, а топают и вздыхают. поэтому места обитания танцев лучше обходить десятой дорогой.

морийский (заморийский, он же заморский) карандаш из железного дерева — лучшее орудие взлома. а на письме — ломается... загадка!

проявлять излишнее усердие, постясь, — значит смущать Создателя (вот такой из меня идейный эсператист :) ).

я верю в Закатных Кошек, в Крысью Матерь, в зелёных воробьёв, в белых воронов, в кэцхен, в огромных нетопырек, в выходцев, в привидений, в дырку в небе, в длинные волшебные слова, в Чёрную Башню, в болотных хмырей, а когда вырасту, хочу стать мореплавателем, охотником за нежитью, защитником драконов и, всячески, шадом — одновременно.

сокровище, да ^^

19.12.2010 Всё воскресенье невыспавшаяся я спала на ходу, а к вечеру стала и вовсе тряпочкой. Даже испугалась, не заболела ли – вырубание сопровождалось ознобом. Посему спать я свалилась в рекордно ранее время – в двенадцать уже уклубочилась под одеялом, пригрелась и заснула. Это стоило мне того, что в районе шести, когда папа уходил на работу, я проснулась, а заснув снова, лучше бы и не засыпала – снился утомительный, изматывающий бред. Встала я, конечно, вовремя, но благодаря пришедшим в столицу снегопадам опоздать бы мне снова на историю русского театра, если бы водитель маршрутки не объехал длинную пробку по встречке. Начали мы с того, что закончили с «Вишнёвым садом» (на сей раз я не забыла распечатать замечания), потом начали сентиментализм. В большом перерыве сначала я под лестницей второго этажа, потом Саша в подвальной аудитории пытались растолковать Алине английскую грамматику, после чего мы собрались на свой первый зачёт. Начинающим дали предложения на перевод и тексты-тесты, «шибко грамотным»© - тексты на пересказ, всем по одному, мне два. Первый, большой и страшный, я перечитала многократно, пока не показалось, что выучила наизусть, и пошла рассказывать англичанке и пятикурсницам в курилку. Все умные слова незамедлительно вылетели из головы, и я с большими паузами с грехом пополам передала какое-никакое содержание весьма примитивно, благо из слушателей никто не знал исходника, и, задав мне пару вопросов, Людмила Ивановна была удовлетворена. Второй текст, попроще, уже убедившись, что от многократного повторения запоминание не улучшается, я прочла раза три и попросилась поскорее отмучиться. Меня отправили пересказывать к пятикурснице Марфе, после чего поставили зачёт и отпустили с миром. Дома предстояло писать реферат по истории; колебавшаяся между викингами и Александром я решила не искать лёгких путей и выбрала второе (не зря же молоток Тора на шее болтается, ага). Поелику библиотеки меня послали, а дома есть, мягко говоря, не всё, с литературой меня буквально спас сайт Ульвдалир. Ограничив себя темой «Средневековая Скандинавия до королевств. Викинги в Западной Европе» (образование и распри северных королевств, викинги в Испании и Италии, на Руси и в Византии, а также викинги как колонизаторы Исландии, Америки etc не вошли, ибо тогда я бы, во-первых, залезла бы за тысячный год и увеличила реф вдвое, а во-вторых, только в Западной Европе викинги оказали решающее влияние на дальнейшее формирование государств, феодализма etc; от вставления свидетельств хронистов-современников, живописующих зверства варваров, также пришлось отказаться), я накатала 11 страниц к трём часам ночи. Выкладывать не буду, и не просите.) Также «день тяжёлый» ознаменовался тем, что мама привезла из Джаганата не только две пиццы, но и наконец-то согласилась купить шампунь по аюрведе, сиречь веганский. Жду результата применения оного.) Не смешно Дела насущные задержали тоже, а надо было ещё позаботиться о реферате по БЖД. Я зашла на почту, нашла список из где-то 80ти тем, окончательно убедилась, что найти информацию можно только по чему-то касающемуся медицины, и выбрала всякие газы токсичные. Потом нашла стратегию национальной безопасности и ещё какой-то документ, но всё это пригодиться мне не могло. И, наконец, - требования к реферату страниц на 19 (размером с собственно требуемый реферат) и дополнения страниц на 26, включающие огромный список документации и театроведческой литературы, в т.ч. на итальянском, французском, немецком, польском, английском языках. Безусловно, составить эти требования – титанический труд, но это требования как минимум к кандидатской, выполнить их все (даже прочитать и понять) чисто физически нереально. Так что я ограничилась тем, что обложилась ММЭ и сайтами и составила 5 страниц по разным газам, пока в третьем часу не начало вырубать.
21.12.2010 А вставать пришлось рано – на зачёт по информатике. Ирина Вячеславовна распорядилась странно, поставив автоматы тем, кто практически не посещал пары, а тем, кто никогда не пропускал, как нам с Алиной, дала тесты, потому что предыдущие мы писали не очень хорошо. Тест был несложный, и, сделав его и получив также зачёты, мы занялись состязанием в пинбол; должники тем временем составляли презентации etc, так что прийти на БЖД большинство не могло, и мы позвонили и попросили перенести зачёт на следующую среду. Коротать время и готовиться к ИЗО мы с Алиной и Аней пришли в Кофеин, в закуток для курящих, где было очень тесно, людно и жарко. Еле-еле пашущая Йота не смогла открыть галерею вконтакте или скачать презентацию с почты, где были все картинки, поэтому мы обошлись зачитыванием вслух наших с Аней конспектов и картинками на Анином ебуке. Сидим эдак, никого не трогаем, и внезапно Ане звонит Алина и одновременно мне – Саша: зачёт-де начался, а нам никто заранее не позвонил. Пришлось срываться с места – а на мне были пакет с сапогами и портфель с разъехавшейся молнией. Успели, ворвались, когда Елена Георгиевна уже начала показывать слайды, которые надо было письменно опознавать; сели на камчатку, я благополучно могла поглядывать в тетрадь и совещаться с окружающими, точнее – они со мной. Проверяли также чисто символически – назывались правильные ответы, мы ставили сами себе плюсы и минусы, потом сдали зачётки, по очереди сказали, сколько у кого минусов, и все получили зачёт. И поехали по домам, ибо с инглишем мы уже на этот семестр отстрелялись. Завтра у меня театр, вот до завтра и адью)

Настроение сейчас - темно

как-то так. настроение. Лэйе Абвениэ, прорвёмся!)

[362x449]
с деревом

Настроение сейчас - работать, солнце ещё высоко!

править вёрстку — всё равно что ходить по льду (знаешь, что когда масса изменений станет критической, из-подо льда выскочит злой автор вёрстки и защёлкает зубами). самое страшное для него — нарушение порядка буковок, белых пятен, иллюстраций.
вёрстка может «плыть» или «ползти», (склоняясь к миру водоплавающих или пресмыкающихся), в любом случае, она мечтает удрать с листа куда-нибудь подальше, возможно, к макулатурным газеткам, где толпятся (кишат!) объявления... это как на ярмарку сбежать. беглую вёрстку с воплями «эта точка убивает гармонию!» ловят и водворяют на место.
и снова начинается хождение по льду, спотыкание о разложенные поперёк макета хвосты и именование «вёрстки» «вёрсткой», и никак иначе (хотя, можно слово так произнести... та-а-ак...)

а почему — «вёрстка»? вёрткое имя... может быть, из-за авторских листов, отличающихся протяжённостью — вёрсты, вёрсты вёрстки, пыль из-под копыт... вёрстка — младшая сестра версты, потому и зовётся уменьшительно (характер же у обеих тот ещё, трудный — трудные вёрсты, нелёгкие вёрстки).
и третий способ искажения вёрстки — отсюда, с большой дороги — говорят: «вёрстка едет, поехала за семь вёрст киселя хлебать».

Инна ЛМ подсказала идею :)
[472x364]

[315x332]

волнистые попугайчики — небольшие морские птицы, охотящиеся в волнах на рыбу. в зависимости от обычного цвета морской воды, они могут быть синими, зелёными, желтоватыми... но главная их примета — волнообразный рисунок на перьях, с его помощью попугайчики сливаются с неспокойной поверхностью моря. по той же причине попугайчики всё время вздрагивают, хохлятся, пуская по перьям "волну".
попугайчики охотятся своеобразно: они внезапно с криком БУ-У-У! выскакивают (как будто из волн) перед рыбкой, которая пугается до столбняка.
если застывшую рыбку не съесть сразу, она превратится в соляной столбик, который уже никому, кроме морских коров, не будет нужен... в местах, где много ленивых волнистых попугайчиков, вода всегда солонее.