С человеком остается не то, что он взял, а то, что он – отдал.
Дарите любовь!
Пока шел сегодня с залитого солнцем Арбата до залитой солнцем площади Европы, со мной произошло вот что:
– Мужчина, купите мимозу подруге!
– Вы знаете, я одинок...
– Ой-ой, пустяки, вы найдете друг друга,
как только настанет ваш срок!
– Мужчина, купите гроздику мужчине!
– Вы знаете, это не мой...
– Ну вы же в Москве, а совсем не в пустыне,
найдется и ваш дорогой!
– Мужчина, купите тюльпанов красивых!
– Никто их не ждет от меня...
– В начале весны дефицит витаминов,
порадуйте просто себя!
© neprostoi (весь)
Еще со мной произошла такая музыка:
The Fratellis - Whistle For The Choir
– Сегодня первый день весны! – говорит Аня своему прекрасному сыну.
– И что, можно уже без куртки на улицу выходить? – с надеждой спрашивает он.
:)
--
По телефону:
– Ой, ну я прямо даже не знаю что и делать...
– Да ничего не делай – радуйся!
:)
Ты знаешь, весна впереди,
А поджилки дрожат,
Как будто бы я
Никогда не рождался второго,
Как будто апрелем
Я не был однажды прижат
Ни к стенке порока,
Ни к стенке сознанья иного.
И кажется мне,
Что опять начинать все с нуля,
Уже не прилично и пошло,
Но что остается?
Когда четверть жизни практически
Прожита зря,
И все это счастье уже никогда
Ни к кому не вернется.
Ты просто забудь
Ту неспетую песню свою,
И те поцелуи, которые могут
Лишь только присниться.
Зажмурившись, смело шагай в новый рай,
В пустоту!
Ведь там, в пустоте
Невозможно никак оступиться.
Ты знаешь, весна…
Лишь потом через множество лет,
Когда все слова
Станут крошками бывшего хлеба
Тогда я пойму, что все время стремился на свет,
Где нет ничего
Кроме чистого белого неба.
© neprostoi (весь)
«Любите друг друга, друзья мои, любите сейчас, потому что потом этой возможности может не представиться;
человеческая жизнь - редкостный дар; пользуйтесь ей, пока мы все здесь. А если что-то вас гложет, сбросьте с себя этот груз и вспомните слова Руми:
Приходи, приходи, кто бы ты ни был -
Странник, набожный, любитель расставаться;
У нас не тот караван, чтобы отчаиваться;
Даже если ты нарушил клятвы тысячу раз,
Приходи. Возврашайся. Приходи.
Солнце повернулось; с сегодняшнего дня наш путь лежит к свету...»
Спасибо вам, Борис Борисович!
Иногда я пишу письма. Мне уже сорок четыре года, а я всё так же пишу письма, как если бы мне было лет пятнадцать.
Пишу я о разном. О еженедельно меняющихся соседях и их музыкальных вкусах, не дающих мне спать по ночам; о треклятом автобусе, в котором я езжу каждый день, ровно в 8.15 выходя из дома; о бывших друзьях, которым, собственно, и пишу. О многом, в общем. И только об одном я не писал ещё ни разу.
***
С утра было сатанински холодно. Я выскочил из промёрзлого подъезда, застёгивая, как обычно, на бегу верхнюю пуговицу пальто и лихорадочно боясь опоздать. Прошлым вечером я, кажется, немного простыл и оттого с утра немного ненавидел весь мир. Не знаю, то ли из-за этой ненависти, то ли из-за этого холода - но, добежав до остановки, я не стал утрамбовываться в грязный Икарус, а просто развернулся и побежал домой. Заскочил в подъезд, задрочил вусмерть кнопку вызова лифта, ввалился в него, сел на заплёванный металлический пол и заплакал. Мне было дико страшно, я чувствовал себя самым страшным преступником, но плакал - от радости. Меня ждал день, какой-то абсолютно новый день, с новыми лицами и спокойными улицами, меня ждало зимнее солнце не за засиженным мухами окном, а рядом - только руку протянуть - меня ждала жизнь. И оттого я плакал. Но плакал недолго, слишком многое предстояло сделать.
Из квартиры я забрал последние деньги - что-то около пяти тысяч, - полосатый чёрно-белый шарф и недопитую с прошлого нового года бутылку Мартеля XO. Потом - не стал садиться ни в какой автобус, а поймал тачку и, не торгуясь, попросил в центр. В центре было красиво, не был там уже года три, это точно. Гулял по Таганке, гулял по Патриаршим, гулял по Болотной, платил ментам за распитие, платил армянам за машины, гулял по Ленинскому, смотрел на иностранцев, веселился с арбатскими, угощал пушкинских, читал стихи на Чистопрудном, платил ментам за безбилетный в метро, платил бабушкам за цветы, платил официанту за какую-то девушку, дарил ей цветы, целовался с ней, с её бойфрендом, гулял по Краснопресненскому, вдоль Москва-реки, уехал в Талдом, вернулся на машине, поил водилу, забыл расплатиться, гулял по ночному городу, к трём утра добрался - проспект, переулок, улица, мост, улица, парк, набережная, проспект, улица - до дома, решил завтра прийти на работу вовремя, но быть весёлым и не перед кем не оправдываться.
Утром я преспокойно вышел из дома, болела голова и хотелось спать, но я решил завершить начатое, решил настолько твёрдо, что даже пара падений лицом в лёд не вывели меня из внутреннего равновесия. Ровно в девять я вошёл в холл и, с улыбкой неоспоримого превосходства стал ожидать. Кто-то поздоровался, кто-то прошёл мимо, начальник не заметил, секретарь выдала ключ, в соседних кабинетах пили кофе, вслед за мной зашёл коллега, поздоровался, сел работать, я включил компьютер и уставился в монитор. За дверью шмыгали люди, туда-сюда, туда-сюда, быстро говорили, смеялись, назначали встречи, извинялись за опоздания - всё шло своим чередом.
Я не играл роли. Я сидел и писал вот это письмо.
оригинал
А вообще – это гениально!
Кем вписан он в гранит и мох,
Рисунок улиц ленинградских,
На перепутье двух эпох,
Бессмысленных и азиатских?
Насильно Русь привёл сюда
Разочарованный в Востоке
Самодержавный государь,
Сентиментальный и жестокий.
Здесь, первый выплавив металл,
Одев гранитом бастионы,
Он об Италии мечтал,
О звонкой славе Альбиона.
Не зря судьба переплела
Над хмурой невскою протокой
Соборов римских купола,
Лепное золото барокко.
И меж аллей, где тишина
Порхает легкокрылым Фебом,
Античных статуй белизна
Сливается с полночным небом.
Прости же, Англия, прости
И ты, Италия седая!
Не там Владимир нас крестил -
Был прав безумный Чаадаев.
Но, утомлённые Москвой,
Купив билет на поезд скорый,
С какой-то странною тоской
Мы приезжаем в этот город.
И там, где скользкие торцы
Одела влажная завеса,
В молчанье смотрим на дворцы,
Как скиф на храмы Херсонеса.
Шумит Москва, Четвёртый Рим,
Грядущей Азии мессия,
А Петербург - неповторим,
Как Европейская Россия.
1977
Санкт-Петербурга каменный порог
Славянские не одолеют тропы.
Так близок он и всё-таки далёк
От видимой, казалось бы, Европы!
Отделена границей узких вод
От острова с Ростральною колонной,
Здесь Азия упорная живёт
За Лиговской, Расстанной и Коломной.
В нём тонут итальянские дворцы,-
Их местный грунт болотистый не держит.
И бронзовую лошадь под уздцы
Не удержать - напрасные надежды.
И царь в полузатопленном гробу
Себе прошепчет горестно: "Финита.
Империи татарскую судьбу
Не выстроишь из финского гранита".
Не первый век и не последний год
Среди пастушек мраморных и граций
Здесь русская трагедия идёт
На фоне европейских декораций.
1994
Что такое расстоянья, остановки и метро?
Это наши «не свиданья», это наше «все равно».
В них надеешься укрыться, спрятаться и все: конец…
Но моя любовь сильнее километров трех колец.
Оглянись вокруг, я рядом. Не узнаешь – не беда.
Кто на плечи снегопадом ниспадает?
Это я!
Кто с утра твои рубашки тебе в руки подает?
Кто придумывает сказки, тебе в плеере поет?
Ветром дует, когда сухо, зябнет рядом, коль пурга…
Кто тебя целует в ухо? Дима, Женя?
Это я!
Обнимает одеялом, и включает ночью тишь,
Спать ложится с тобой рядом, слушает, как ты сопишь.
Заставляет прослезиться твои светлые глаза.
Не умеет жить и злиться… Это солнце?
Это я!
Посмотри на наше небо его силу и покой,
До тебя я счастлив не был, сейчас счастлив не с тобой.
© neprostoi (весь)
Вместо постскриптума:
кто еще скажет, что это грустное или страдальческое стихотворение, тот получит от меня втык) оно веселое, солнечное и улыбчивое.
точка!
Авторская программа Бориса Гребенщикова «АЭРОСТАТ» длится 46 минут.
Ровно столько же занимает моя ежедневная дорога на работу.
Каждое утро я иду и улыбаюсь во все свои зубы очередному выпуску этой передачи, играющему в моем плеере.
БГ ставит в своей программе небывалую музыку, которую я никогда бы не услышал, и немного рассказывает о ней своим бархатным, просветляющим голосом. Часто он говорит не о музыке, а о жизни и истине, добре и зле, вечности и пустоте, обо всем... Как истинный бодхисаттва он распространяет свою мудрость и свет на слушателя. Я считаю эту передачу ценнейшим достоянием моего мира, потому как в ней собрано все самое-самое одним из самых-самых живущих сейчас людей.
Спешу поделиться этой радостью с вами! Вот тут можно послушать и/или скачать все выпуски Аэростата.
И пусть ваш путь на работу занимает не 46 минут, все равно, пожалуйста, найдите время и насладитесь этим щедрым даром.
Ходили в воскресенье на Винзавод на выставку Бест Рашн Фото 2008.
О выставке ни слова ни скажу – ее нужно смотреть.
Зато расскажу о винтажном фотоавтомате, который установили напротив входа в Цурум-кафе.
Клевая штука прямо из фильма «Амели»! Мы заперлись в эту будку вчетвером.
Было тесно, но весело. Автомат делает четыре кадра.
Тисненная серебряная бумага, полностью аналоговый процесс (проявитель и фиксаж).
4 вспышки, 4 разных фотоснимка, 4 минуты ожидания и снимок-полосочка готов.
Вся фотка под катом.
[315x568]
Улететь, растворившись в бездне снов,
Начертав, один единственный узор,
На стекле седых времён и, свободна от оков,
Ты не ангел, но летаешь в небесах.
Вкус свободы на губах, кто поймает?
И уже не ведом этот древний страх,
Ты одна и так свободно вдруг дышать,
Может он зовёт, но будешь ты молчать.
Сижу и смотрю в монитор.
А хочется так
мне набросить пальто
и прямо в февраль убежать.
На свиданье с мечтою,
и к новому горю.
Наверное, к солнцу.
Что может сейчас
быть горчее его?
Ступаю по лужам,
в витринах
и мраморных стенах
мелькает мое отраженье.
Смотрю на себя.
Какой я красивый!
И в этот момент я желаю не быть.
Зачем же еще мне сейчас находиться?
Такому.
Ведь все уже есть у меня.
И сила, и счастье, и солнечный свет.
И завязь весны меня жжет в животе...
И лучше финала уже не придумать!
Но я постою на мосту.
В серебряный блик на воде
посмотрю и заплачу.
И выдохнув свет, поплетусь в пустоту
Ведь ноги промокли, и насморк уже...
И я не поэт, и не бог,
а только наивный, пронзительно нежный
и намертво трепетный
мальчик.
© neprostoi (весь)
Позабытая дорога,
Неприятная печаль.
Я одна и жду лишь Бога,
Осень позднюю встречать.
Вьюга заливает мехом
За окном глухую даль,
Светит лампа, стонет кошка.
В голове сплошная дрянь.
Я останусь, но не знаю,
Что об этом рассказать.
Я повешусь, я немая.
И мне некуда бежать.
27.12.2008