Учитель моего ментора дал ему отставку в силу редкостной сволочистости последнего и сказал, что будет учить меня сам - без формальных обязательств, правда. Но я согласна на эти условия и бесконечно рада тому, что помогать мне искать себя будет именно это существо. Особенно после потока нечистот, который мне пришлось принять на себя сегодня от ментора.
Я всё ещё не могу поверить в то, что это всё взаправду.
Теперь главное не перегореть и не облажаться.

Я лежу на песке и слышу только ток крови по венам, ощущаю каждую каплю, которая есть в моём теле, которая бьётся в висках, смешиваясь со звуками прибоя и предрассветной тишиной. Убаюкивает, убаюкивает... В песке больше нет тепла, кажется, что тепла в этом мире больше вообще не осталось. Небо начинает светлеть; я уже знаю, насколько быстро здесь наступает день, как солнце грузно вываливается в одночасье из-за горизонта и город сразу же становится похожим на гигантский шумный муравейник, раскаленный почти что до бела. Если отойти от него на порядочное расстояние и резко обернуться, то глаза сразу же начинают слезиться. Город днём излучает свет. От города поднимается к небу жар. И небо благосклонно этот жар принимает. Небу хорошо. А мне днём в городе тошно.
Светлеет быстро, очень быстро; я переворачиваюсь на спину и смотрю на неторопливо плывущие надо мной облака. Они большие и тёмные, солнце еще не успело пометить их своей желто-зеленой краской, и только те, что на востоке, становятся постепенно бледно-золотыми, впитывая солнечный свет как масло. Уже проснулись неведомые мне птицы и перекликаются где-то далеко высокими резкими голосами. Я переворачиваюсь на живот и утыкаюсь носом в песок, стараясь не дышать, стараясь прогнать из головы все мысли, оставив только звук биения сердца, который отдаётся в ушах барабанным боем. Что ещё ты можешь вернуть?
Я встаю с песка, поднимаю с него большой цветастый платок, который был мне ложем этой ночью, и иду по полосе прибоя, слушая теперь уже бриз, а не барабаны крови. Утром он не такой, каким был вчера. Что мы сделали не так? Ветер несёт ощутимый запах горечи, не вины, но искупления, искупления неизбежного и мучительного, только вчерашней жёсткости в нём нет. Теперь он словно бы решил быть настолько нежным, насколько нежными бывают люди с безнадежно больными родственниками. Песок холодный, и прибой трётся о мои ноги, словно собака. Оборачиваюсь - ах да, сандалии! Но их нет на том месте, где я лежала.
Мне хочется, чтобы снова настал вечер. Я больше не могу жить этими днями.
А мой спутник исчез ещё ночью, растворившись в тишине с легким звоном, оставив после себя лишь облачко сероватого дыма, которое тут же унёс суровый морской ветер. Или это мне только приснилось?..

Какое счастие: и ночь, и мы одни... ©

Ночь темна, пропитана густым запахом специй и благовоний, которыми столь богат этот дивный край. Звёзды здесь такие близкие и яркие, что ты понимаешь: небо в алмазах - это только здесь, только в этом месте, где небосвод стелется низко, словно крадущаяся львица, и сияет разноцветными горячими сгустками. Звезды здесь то кроваво-красные, как рубины, то сапфирово-синие, то... я не знаю таких драгоценных камней, не ведаю таких цветов, я никогда не видела подобной красоты. Месяц горит над нашими головами лихорадочным жёлтым светом, отражаясь в десятках, сотнях таких же месяцев на минаретах, и они зловещими серпами полыхают в его больном пламени.
Едва-едва перевалило за полночь, и город еще не успел остыть, замолкнуть и уснуть, хотя вокруг уже холодно, холодно как только в пустыне может быть, холод пробирает до костей, впиваясь тонкими иглами в кожу и высасывая волю к жизни почище любого вампира.
Я снимаю сандалии и ступаю по остывающему песку; он высвобождает накопленное за обжигающе горячий день тепло, отдавая свою дань этой жестокой ночи, откупаясь от неё - зачем? что она может ему сделать? Я не помню, что было раньше, разделение дня и ночи или неба и земли, я слишком давно читала Библию. Но какое это может иметь значение здесь? Здесь не действуют мои законы, здесь закон другой, и я здесь чужая... Но мне всё равно. Я иду по тёплому песку вдоль кромки моря, и прибой тихо ворчит на своем странном языке, древнем, прекрасном. Это ворчание и мерный плеск волн глушат наши шаги. Я оборачиваюсь, чтобы проверить, идёт ли за мной тот, кого я выбрала из сотен тысяч таких же - а таких ли? Я улыбаюсь краем рта, но не получаю и тени улыбки в ответ, в тёмных глазах лишь смутное беспокойство, да глубокий, будто море, и острый, как иглы ветра, ум. "Кто ты?", говорят эти глаза, говорят, зная, что никогда не получат ответа. Остался только язык прикосновений, и больше ничего.
Я беру своего спутника за руку, и она кажется такой большой, такой тёмной на моей белой коже. Я утыкаюсь носом в его открытую ладонь, и ощущаю, как он вздрагивает всем телом, но даже не пытается отстраниться. Я вдыхаю аромат его кожи, и понимаю, что у них один на двоих запах, у него и у моря, и шероховатость его руки - это шероховатость песка под моими ногами. Я поднимаю взгляд и вижу, что месяц отражается в его глазах, опоясывая радужку широкой бледно-желтой каймой. Я отпускаю его ладонь и иду дальше, вдоль кромки моря. Я не держу его, между нами нет обязательств. Он может растаять в этом пряном воздухе, оставив после себя лишь облако сероватого дыма, который тут же ревностно развеет бродячий ветер; но он идёт за мной с упрямством собаки. Он идёт, и я чувствую, как его пальцы тянутся к моим, голыми нервами ощущая каждый разделяющий их сантиметр, каждый миллиметр. Ветер сегодня дышит особенно нервно. А море... кажется, оно просто присматривается к нам.

Я положу морду на лапы и буду долго глядеть на то, как языки пламени, гудя, взвиваются в темные небеса.
Кто ты? А кто я? Кто мы с тобой такие?
В огне потрескивают дрова, но это не мирный треск, и в нем нет домашнего уюта. Скорее, это весть о надвигающейся буре, о снежном буране, идущем с востока. Но он еще далеко, и пока можно поспать, лёжа в тепле и ни о чем не думая.
И всё же – кто ты? Как ты меня нашел? Как ты меня узнал? Как ты понял?
Глаза сами закрываются, под веками пляшут разноцветные круги. Трещат дрова. Не уснуть. Я вздыхаю и поднимаюсь. Отбегаю от огня во мрак январской ночи, хрустя настом и выдыхая клубы пара в густой морозный воздух. Ни луны, ни звёзд. Из горла рвется не то вой, не то рык.
Кто ты такой?
Зачем?..

Когда весна и всё хорошо, я начинаю слушать гранж, готику и металлические баллады.
Я уже забыла, когда всё было плохо.
Умываюсь счастливыми слезами и изо дня в день занимаюсь продуктивным самобичеванием.
Music has me.
Так и должно быть.
I don't have anything/one (to blame).

Жертвуя собой, человек становится выше бога, ибо как может бог, бесконечный и всемогущий, пожертвовать собой? В лучшем случае он может принести в жертву своего единственного сына.

Когда человек совершает какой-нибудь неожиданный поступок, таковой обычно приписывают недостойным мотивам.

К сожалению, не всегда удается поступать так, как считаешь правильным, не причинив боли другому.

Любовь не всегда слепа, и, может быть, нет ничего мучительнее, как всем сердцем любить человека, сознавая, что он недостоин любви.

Любовь умирает. Величайшая трагедия жизни состоит не в том, что люди гибнут, а в том, что они перестают любить.

Свои несчастья можно научиться принимать без ропота; но спокойно взирать на чужие несчастья, которые так часто кажутся незаслуженными, - на это способны только философы, одержимые совершенством абсолюта.

Только мужчина, уважающий женщину, может расстаться с ней, не унижая ее.

Как горько смотреть на женщину, которую когда-то любил всем сердцем, всей душой - любил так, что ни минуты не мог быть без нее, - и сознавать, что ты ничуть не был бы огорчен, если бы больше никогда ее не увидел. Трагедия любви - это равнодушие.

Йес. Я это сделала. Начало сессии положено. И начало отличное, однако. Хотя стоит задуматься: то ли я сцуко, то ли... В общем, стою перед парой у кабинета, нервничаю, естественно. Подходит девчонка, вижу у нее в руках учебник Алексеевой. "Ты тоже МКК сдаешь?" - "Угу." - "Расскажи мне, что такое языковая личность!" Она пожимает плечами: "Этого в учебнике нет!" Думаю: фак, один из тех трех вопросов, которые я тупо забыла прочитать! Поговорили немного о классицистическом и романтическом переводе, а потом она говорит: "Расскажи мне кратенько об истории перевода на Руси". Ну я и начала распинаться, благо лекции у меня полностью были вплоть до Петра. Кратко обрисовала ситуацию, а потом стала обстоятельно так рассказывать про Максима Грека, о том, какой он был хороший и т.п. Тут подошла И.С. и мы пошли на казнь. А перед этим в метро я читала ту единственную лекцию, которая у меня была в тетради, а не на листках формата А4, и представляла себе модели коммуникации... Пыталась их осознать и проникнуться идеей... не получалось >_<
Тяну билет. И что я вижу? Модели коммуникации - раз. Максим Грек - два. А у девчонки - языковая личность >_<
Вышла отвечать первой. Протягиваю И.С. билет, она смотрит: "Ооо, да у вас самые сложные вопросы!" Меня пот прошиб холодный, думаю, ну все, приехали. Пересдача, здравствуй. Отвечаю линейные модели коммуникации, думаю, что бы там соврать про нелинейные, которых в упор не помню, а она - "Второй вопрос!" И я пошла распинаться про Максима: "...он был образованный человек, знал латынь и много других языков, но сначала он не знал церковнослава, и потому процесс перевода книг с греческого на староболгарский происходил в два этапап - сначала Максим Грек переводил книги на латынь, а "литературные негры" переводили этот текст с латыни..." И.С. удивленно: "Вы ходили на лекции?! В книгах этого нет!"
В общем, меня назвали ценным кадром и отпустили с миром и запиской к Т.Б., в которой говорится, что я очень хорошо сдала МКК. Теперь главное убедить ректорат не отчислять меня и дать мне еще неделю >_<
P.S. а С.Г. все-таки очень интересный мужчина - во всех смыслах. Сегодня поймала себя на том, что не слушаю, а смотрю. Устыдилась [показать]

Я сейчас скажу свое ИМХО, и можете потом меня распять.
Мне иногда ставят в вину то, что я так спокойно говорю: «Если он нашел себе другую, то пусть они будут счастливы», не подразумевая ничего дурного и не иронизируя. Я действительно желаю человеку счастья с другой, если люблю его, руководствуясь принципом «если любишь – отпусти». Конечно, есть какие-то моменты, когда отпускать совсем даже не хочется, и в душе живет призрачная надежда на твое собственное счастье с этим человечком – но не путем разрушения счастья того, кого он выбрал.
Поэтому я не приемлю «борьбы за любовь». Если ты собрался бороться, то ты уже проиграл. С кем бороться? Со своим возлюбленным? Пытаться его перекроить, переделать под себя? А смысл, смысл-то где? Если его перекроить, он перестанет быть тем человеком, которого ты полюбил, он станет другим. Пусть идеальным – но не тем. Или с собой бороться? Это еще хуже в определенном смысле. Конечно, хорошо меняться в лучшую сторону, но откуда мы знаем, где находится наша лучшая сторона? Или бороться с соперником/соперницей? Мы не знаем этих людей достаточно хорошо, не знаем их сильных и слабых сторон и не можем назвать их своими врагами только потому, что выбрали ИХ, а не НАС. Потому что в большинстве своем они на самом деле чудесные люди, у которых есть чему поучиться. Так с кем вы собираетесь бороться за свою любовь?..
Я придерживаюсь мнения, что любовь, как тот мед, либо вот она есть, либо же ее сразу нет. Конечно, чувства могут прийти со временем и так же медленно и мучительно угасать, но зачем пытаться вызвать в ком-то любовь к себе? Чаще всего это превращается в обоюдную пытку, особенно когда невлюбленная сторона в упор не понимает, чего от нее хотят. А если исходить из соображений «этот человек мне нравится потому-то, потому-то и потому-то и из-за совокупности этих качеств он будет моим», то я сразу советую идти и убиться. Потому что нельзя любить за что-то. Внешность, деньги, определенные качества – все это может проявиться в любой момент. Любят не за что-то, а вопреки. И любое другое проявление этого чувства есть фальшь.
ИМХО.

Кажется, я знаю, под каким девизом пройдут следующие полгода:
"Учи, сцуко, французский!!!"
Летом мне предстоит большой экзамен по французскому. Очень большой. За три семестра. Счастье мое полно и безгранично. То есть, на данный момент мои познания в этом дивном языке сводятся к словам Je ne parle pas française bien (тут есть ошибки?).
Ладно, всё будет хорошо. Прорвемся.

Настроение сейчас - мы победили

Всё. Хорошо.
Пазитиииф =)))))
Жизнь прекрасна и удивительна, но сколько же раз за последние две-три недели я получала приказ не пороть горячку? Причем мне эта горячка почему-то казалась совершенно обдуманными и совершенно нормальными в данных обстоятельствах действиями.

Что-то определенно идет не так.
Впрочем, мне всё равно.
Потому что -
Весна.

Иногда, совсем редко, можно идти по городу, в котором ты все знаешь, и идешь, не глядя по сторонам, и смотришь... ну, как обычно... И вдруг ты ловишь такое время суток, такое удивительное время дня, которое длится совсем недолго. Это - летние сумерки. Вот так идешь, идешь и вдруг видишь, что что-то изменилось. А просто солнышко село за дома, но еще светло. Светло, как днем. Но краски стали отчетливее и при этом мягче. Из-за того, что уже много времени на часах, и по всем ощущениям уже вечер, машины начинают зажигать габаритные огни, и в домах зажигаются первые окна, хотя еще светло. И всё очень ясно видно. Ясно и далеко. Но это чудесное время длится совсем недолго, каких-нибудь полчаса. А потом наступит просто вечер. И оттого, что все так ясно видно, ты вдруг видишь, что любви больше нет, она ушла. А это еще страшнее, чем самая несчастная любовь. И ты вдруг обнаруживаешь в себе такую пустоту, и при этом так много силы, что просто берешь и взлетаешь над улицей. Отталкиваешься от асфальта и взлетаешь. И летишь над городом, над знакомыми улицами и даже не удивляешься этому. И думаешь: а куда лететь? Вот уже под тобой поля, городки, деревни, церкви, речки блестят. И в этом пейзаже так много нежности, тоски, печали. А интересно, есть ли здесь любовь? И ты крикнешь из-под облаков, не надеясь, что тебя кто-то услышит: А любви-то нету! И подумаешь: стоп, стоп, где же можно встретить любовь, куда лететь?
Е. Гришковец, "Планета"

Вечернее солнце, заканчивая свой дневной обход, делилось последними, на сегодня, каплями света.
Все, начиная от деревьев на детской площадке, и заканчивая антеннами на крыше дома номер 46, светилось, будто бы не лучами июльского солнца, а бордовой краской за 118р. купленной в магазине на соседней улице. Сэм подошел практически к самому парапету и взглянул вниз. Ничего кроме двух старушек решающего возраста, и пары детей в песочнице он не увидел. Лишь только тонкая прослойка асфальта, приковала его внимание.. Впрочем, так оно и должно было быть. Ведь сейчас он находился на крыше девяти этажного дома в спальном районе города. Тем не менее, обернувшись к своему товарищу и коллеге Артуру, он сказал: « Понимаешь Арт, я конечно очень уважаю твое мнение, и до сегодняшнего дня даже старался прислушиваться к нему… Но пойми, сейчас пришел момент, когда абсолютно ничего меня здесь не держит. У тебя семья, любящие дети и жена. У меня же кроме тебя никого. Постой, Не перебивай, дай договорю. Так вот, если я сейчас сделаю шаг «туда», от этого, по сути ничего не изменится. Меня просто не станет с тобой. Хотя, кто знает, быть может, наши пути с тобой и сойдутся еще в одну прямую… А там куда я уйду… Там я слышал хорошо. Ведь никто от туда еще не возвращался, а значит это действительно то, что они искали. И то, что скоро найду я»
Артур нисколько не удивился словам друга. Ведь тот, в последние полтора года, только и говорил о крыше дома номер 46, небе, и о долгом полете в лучах вечернего солнца.
«Я вижу»- сказал Артур- «тебя абсолютно напрасно будет сейчас отговаривать от того, что ты задумал. Ведь если я не смог этого сделать за последний год- не смогу и сейчас. Поэтому я не стану тратить время на ссоры, которых у нас с тобой в последнее время итак было предостаточно. Скажу лишь, что бы ты всегда помнил, где бы ты не оказался, и чтобы тебя там не ждало. Помни, что где то на земле, есть крыша дома номер 46, на которой тебя всегда ждут.»
После этих слов, Сэм в последний раз пожал руку товарищу, подошел к самому краю крыши. На миг задержался, и сделал шаг…
Несколько метров он пролетел камнем вниз- это было его давним детским развлечением. А потом, с легкостью, выработанной годами, он расправил свои не слишком широкие крылья, и сделал несколько резких взмахов.
Оказавшись на высоте, обычной для птичьего полета, он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на крышу дома, которая и была для него центром вселенной на протяжение жизни. Туда, куда он возвращался, как бы далеко не залетал. В этот последний взгляд, он попытался впитать как можно больше деталей места, в котором он провел детство и юность.. Через несколько минут, за спиной растворилась и крыша с ее чердаком, так понравившемся голубям. И дворик со старой детской песочницей. Но Сэм уже об этом не думал. В его сердце все ярче и ярче разгорался огонь тех далеких мест, о которых он так мечтал. Голубь Сэм летел на ЮГ…

Смс-ка моего сочинения=)

На свет монитора слетаются мошки
На крошки от хлеба сбежались коты
Лишь я в одиночестве тихо мечтаю
На сердце мое когда явишься ты?

Ps: так и не нашла своего адресата))

Стало интересно… для кого мы живем?... Пришел к выводу, что
для кого угодно, но только не для себя. Наверно только в самом неожиданном сне, в котором
наши действия моделируются подсознанием, можно сказать, что да, это я…Я настоящих / оригинал/. Но стоит только проснуться, и все это куда то испаряется.
Мы говорим не то, что хотим, а то, что от нас ждут. Делаем опять таки не то, о чем мечтаем, а то, что попадает в рамки «устои общества». Или еще можно сказать так: «все, когда либо произнесенное нами, говорится для того, что бы показать свое превосходство ( неповторимость) над слушающим.» Выходя утром на улицу, мы думаем не о том, как выглядит мир, а о том как выглядим мы, и о том, что об этом подумают окружающие. Одевая одежду фирменных брендов, мы /порой/ руководствуемся не ее удобством и оригинальностью, а тем, какое это впечатление произведет на окружающих. То есть снова мы живем не для себя… Таких примеров можно приводить достаточно. Но я не стану. Скажу лишь то, что есть люди, которые выпадают из этого постоянного конвейера деньги-секс-власть. А те, кто остался на нем, зовут таких(выпавших) мягко говоря « не такие». И стараются делать вид, что их не существуют…